Татьяна Устименко - Принц для Сумасшедшей принцессы

Гибким поворотом я отпрянула назад, в центр комнаты, и совершила это вовремя, потому что зеркальная поверхность вдруг пошла широкими кругами, словно черная полынья зимней проруби, и выплеснула из себя несколько высоких фигур, завернутых в одинаковые серые плащи. Вышедшие из иного мира бойцы угрожающе шагнули мне навстречу, отводя полы своих одеяний, и тогда я закричала – горестным и пронзительным криком смертельно раненной птицы, отказываясь принимать навязанный мне бой. Я не хотела драться с этими противниками, ибо узнала их с первого взгляда.

Возможно, их поразительное сходство с кое-кем могло обмануть кого угодно, но только не меня. Зеркало дотошно воспроизвело внешность моих друзей, воплотив в созданных им тварей: не ошибившись ни в завитке волос, ни в форме носа и придав призракам поразительное сходство со своими живыми прототипами. Но вот в самом главном магия осталась бессильной: не сумела вдохнуть душу в тех, кто нес смерть и зло. У зеркальных монстров не было глаз, а на их месте тускло мерцали слепые бельма…

Первым шел вооруженный секирой Огвур, за ним – Кса-Бун с топором наперевес, а третьим стал Генрих, уже нацеливший на меня острие своей рапиры. Но самым страшным оказалось то, что шествие моих будущих убийц замыкал Астор, обеими руками сжимающий рукоять Полумглы. Ринецея коварно обратила против меня все самое ценное, когда-либо доставшееся мне в жизни: дружбу, преданность, любовь. Уж лучше бы она заставила меня драться с самой собой! Я смотрела на своих противников жалобным, умоляющим о милосердии взглядом, но, увы, созданные демоницей призраки не ведали пощады. А я, смогу ли я переступить через свои эмоции и вонзить клинок в сердце Огвура или Астора, пусть даже и не настоящих, а наведенных колдовским мороком? Смогу ли я повторно убить свою любовь?

«Миражи обманчивы, учись превозмогать их власть» – так, кажется, говорил пророк Логрин, лучше меня осведомленный о сути предстоящих мне испытаний. И вот он настал – час моей проверки на прочность, час выбора, час принятия нужного решения. Сколько стоит моя жизнь? Сколько стоит жизнь нашего мира, зависящая от меня одной? И стоит ли она разбитого зеркала моей души?

За жизнь расплата немала —Но кто ее оценит точно?Принять решенье нужно срочно!Как хрупко бьются зеркала,Слезой скрепленные непрочно.

В них все двоится и троится:Дробится страсть, взбухает ложь…И, не скрывая страха дрожь,Кривятся нашей злобы лица —Ты их напрасно не тревожь.

С осколков тихо каплет кровь,И бликом робкого движеньяОтсрочить хочет час рожденьяНе мной убитая любовь,Не признающая сближенья.

О, демон мой! Тебе хвала!Ты мне закрался молча в душу,Ты думал – я уйду, я струшу,Меня не примут зеркала,Я их условий не нарушу.

Но я шагнула… И возникВ них день прошедший и грядущий,Друг к другу нас с тобой ведущийБессмертья край. И – смерти лик,Тайком любовь у нас крадущий…

С тяжким стоном я чуть согнула колени, занося над правым плечом обнаженную дагу. Сердце билось угнетающими ударами погребального колокола, хороня мое прошлое и начисто лишая будущее прежней чистоты и наивности. Выбор был уже сделан, и отступать стало некуда. Призрачные фигуры друзей-врагов взяли меня в кольцо, готовясь к атаке. Вперед выступил мой возлюбленный, замахиваясь огромной Полумглой, нацеленной мне в голову. Я понимала: созданные Ринецеей фантомы вполне способны наносить настоящие, реальные раны, а потому – мысленно попросила у Астора прощения и ударила первой…

Глава 6

Проскользнув под опускающимся лезвием его меча, я пропустила не-Астора мимо себя, привычным танцевальным па повернулась на носке правой ноги – и успела-таки поймать на лезвие своей даги тонкий стержень рапиры Генриха, напиравшего на меня сбоку. Четверо мужчин против одной женщины, к тому же едва оправившейся от родов, – это уже не смешно! А поэтому я плюнула на совесть, решила не церемониться и в благородство не играть, ибо уж слишком высокими оказались ставки в этой опасной игре.

Острие Гиарды соскочило с поверхности даги и оцарапало мне запястье. Я глухо вскрикнула, несколько капель крови упало на пол, но лица моих противников – безжизненные и пустые – не отразили ни малейшей эмоции. Я дралась с бессердечными монстрами, порожденными изощренным умом Ринецеи. Обидно погибать от руки жестокого врага, но погибать из-за существа, не отличающего жалость от безжалостности, – обиднее вдвойне. И тогда в глубине моего ущемленного в лучших устремлениях сердца закипел неслыханный гнев, ранее мне неведомый…

«Чем дальше заводят девушку в лес, тем меньше вероятность того, что ее угостят пирожками! – не без причины заподозрила я, изгоняя из себя последнюю надежду отвертеться от поединка с двойниками моих друзей. – Да вот не учла ты, врагиня проклятая, сущей мелочи: я и сама кого угодно обидеть не постесняюсь. А посему…»

Я безукоризненно выполнила обманный выпад, якобы метя лжебарону в пах и побуждая его открыть грудь, что он и совершил, переместив рапиру ниже пояса. Ногтем второй руки я поддела постоянно носимую за манжетой рубашки метательную звездочку, вытряхивая ее к себе в кулак. Остро заточенная пластинка сверкнула падающей звездой, входя призраку точно в солнечное сплетение. Поддельный Генрих покачнулся, а затем – широко распахнул незрячие глаза и рухнул навзничь, тут же расплескавшись мутной лужей серой ртути, медленно втянувшейся обратно в зеркало. Я испустила громкий вздох облегчения. Мои врагов оставалось трое…

Мы завертелись в смертельной карусели: в центре я, а в паре шагов от меня – опасное трио призраков, ожидающих благоприятного момента, чтобы наброситься всем скопом и покончить с дерзкой пришелицей. И тогда я решила не ждать, отлично понимая, насколько малы мои шансы на победу. Я выбросила назад ногу, подкованным железом каблуком нанося чудовищный удар в торс не успевшего никак отреагировать не-Астора и отшвыривая его к стене комнаты. Мнимый принц с грохотом откатился прочь, а две другие твари синхронно взметнули топоры, обрушивая их на меня. Но я не стала защищаться, а отважилась на безумный поступок, полностью оправдывающий мое прозвище Сумасшедшая…

Сгруппировавшись в комок, я перекувырнулась через плечо, подкатываясь под ноги поддельного Огвура. Призрак не успел посторониться, оказавшись беспомощным против столь нелогичной тактики. Сбитый моим телом, он упал вперед, прямиком на лжеканагерийца. Затрещали рукояти столкнувшихся топоров… А я мгновенно вскочила, вонзая дагу в спину фальшивого орка. И вот уже вторая тварь утратила свою форму, разбрызгавшись тяжелыми каплями вязкой жижи. Но эта жертва чуть не забрала меня с собой, стоив мне той краткой доли мгновения, за которую поддельный Кса-Бун успел рубануть своим страшным оружием, срезав прядь волос с моего виска и отхватив кусочек уха. Я еле смогла увернуться, проявив чудеса гибкости, а лезвие задело мое лицо лишь по касательной, не повредив ни костей, ни мышц… Но и этого оказалось вполне достаточно. Кровь брызнула струей, заливая щеку и левый глаз, а боль была столь неожиданной и жгучей, что я невольно схватилась за рану, отвлекаясь от поединка. Призрак не растерялся, спеша воспользоваться образовавшимся преимуществом. Он перехватил топор обеими ладонями и обрушил на меня чудовищный удар, способный раскроить череп от макушки до самых плеч… Я закричала, вкладывая в последнее отчаянное усилие все остатки своего почти исчерпанного запаса смелости, и, даже не поняв, как это получилось, выбросила вверх левую руку с невесть когда выхваченным кинжалом, встретив топор на полпути его поступательного движения. Металл звякнул о металл… Лезвие оружия призрака молниеносно изменило траекторию, гася замах и распарывая мое предплечье. Тварь утробно взвыла… Но, не давая ему опомниться, я метнулась вперед, всаживая дагу ему в живот и утапливая по самую рукоятку в сумеречной плоти магического существа… Лжеканагериец послушно стек на пол, оборачиваясь озерцом ртути.