Эдуард Веркин - Пчелиный волк

– Я готов, мастер, – сказал Пендрагон. – Хоть сейчас…

С чего это он, интересно, стал называть меня мастером? Впрочем, пустячок, а приятно.

– Не забудь прихватить активы, – напомнил я.

Пендрагон послушно кивнул и стал собирать платину в маленький рюкзачок.

– И следуй за мной, не то отрублю пальцы, – проинструктировал я.

– Слушаюсь, мастер, – послушно сказал Пендрагон.

Я подумал и добавил:

– Пальцы на руках и на ногах.

Я вышел в дождь. Дождь – это хорошо. Правильно начинать дело в дождь. Я закутался поплотнее в теплый плащ Пендрагона, снова водрузил шлем и направился к мосту. Деспот послушно семенил рядом, побрякивая платиновым запасом.

Мост охранялся еще хуже, чем штаб-квартира, у моста вообще никого не было. Охрана надеялась в основном не на недремленность своих очей, а на глубину и ширину рва. Я прикинул и решил, что если бы я возжаждал власти, то организовал бы свой деспотат совсем по-другому. Ров, сторожевые вышки, овчарки, колючая проволока само собой. Ну и стража с перцем в сапогах. Перец – это чтобы не спали. Склады, кузницы, колодцы, катапульты, все как у людей.

Идея мне понравилась. Организовать собственный деспотат – это здорово. Только вот надо разобраться с Персивалем. С Перцем. Узнать про себя, вернуться, удрать от Ван Холла. Делов, короче, много, а жизнь короткая, как утренний сон…

Я переложил меч с одного плеча на другое…

Пендрагон скосил глаза в мою сторону.

– Правильно взял, мастер. Это меч не простой, он на самом деле принадлежал когда-то самому Персивалю. Он поможет нам в пути…

– Кстати о мече, – улыбнулся я. – Будь другом, деспот, потащи хлеборез. А то у меня бурсит на обоих коленях.

– Нелегкий недуг, – сочувственно вздохнул Пендрагон. – Но есть прекрасное средство из тмина, я приготовлю…

Я с удовольствием сгрузил на Пендрагона меч с затейливой рукоятью. Вообще, меч мне понравился, я решил оставить его себе, потом сдам в антикварный.

– Как теперь без меня государство? – заныл вдруг Пендрагон. – Сиротами людей оставил, сиротами…

– Не канючь, – велел я. – Я тебя отпущу… потом…

Велеть было неожиданно приятно, будто я тысячу лет до этого велел.

– Слушаюсь, мастер.

Согласился Пендрагон, как будто тысячу лет до этого соглашался. А через полминуты забухтил опять:

– Нужна твердая власть, мастер, тебе ли это не знать? Что поделать, настает эпоха дворцовых переворотов. Этот Застенкер, я же знаю, он целую банду сколотил за моей спиной. Из таких же как он сам. Из беспринципных…

– Из оборотней, что ли?

– А, какие они оборотни, – махнул рукой Пендрагон. – Жалкие пекинесы… Я бы с Персивалем передавил их как слепых медвежат. А ты, мастер, с ним… не знаком часом?

Ну да. Знаком. Вместе занозников мучали.

– А что? – в ответ спросил я.

– Нет, ничего. Ты, мастер, сразу видно, человек непростой. Великий Персиваль тоже был человеком непростым. Непроще человека я вообще не видел… Куда мы двигаем, кстати? К мосту? Отличная идея, я бы и сам к мосту! У тебя, как я погляжу, есть план?

– Конечно, – сказал я. – Возле моста нас ждут верные и бестрепетные сторонники…

– Кто такие? – деловито осведомился деспот.

Все-таки он как-то слишком резко перекрасился, надо будет за ним приглядывать, перерождение перерождением, а за Великим этим Пендрагоном нужен глаз да глаз. Впрочем, я не собирался тащить этого деспота далеко.

– Кто такие?

– Кипчак…

– Кипчак? – удивился Пендрагон. – Не знаю такого… Из новеньких?

– Это гном. Вернее, гноменок. Очень умный. И храбрый.

– Да, – вздохнул Пендрагон, – до чего мы докатились… До чего довел страну этот авантюрист Застенкер! Маленькие, беззащитные гномы встают на стражу свободы! С неба падают парнокопытные! Или непарнокопытные…

Расчувствовавшись, Пендрагон даже притопнул ногой. Платина глухо брякнула о меч.

– А второй кто, мастер? – громко спросил он. – Кто второй безжалостный сторонник? Разумный гиперверблюд с планеты Дракер?

А он еще и иронист, однако. Гиперверблюд.

– Не, не гиперверблюд. Эльф.

– Эльф? – презрительно спросил Пендрагон. – Они еще остались? Ах, ну да, этот ихний Энлиль все еще дует в свои прогнившие паруса… Жалкое ничтожество! Не дотянулся я до него в свое время…

– У них слет недавно состоялся, – сказал я. – Мы были почетными гостями. Обсуждался вопрос, присоединяться ли к Деспотату или нет.

– И что решили? – с интересом спросил Повелитель Драконов.

– К единому мнению не пришли. Возникла некая потасовка, знаешь ли, враги затесались меж стройных рядов. Девчонки какие-то…

– А, – захихикал Пендрагон, – эта ихняя шайка… Разогнать руки не доходят. Так, значит, они подрались?

– Ну да…

– Отлично! – обрадовался деспот. – Пусть дерутся! Враги дерутся, Деспотат крепнет! Жаль, что я не знал, где происходит этот слет, наслал бы на него красную росу! Стальную саранчу!

Пендрагон погрозил кулаком в небо.

– Кстати, мастер, как твоего эльфа-то зовут? – спросил Пендрагон. – Энлиль младший? Ястыков-Курильский?

– Коровин, – ответил я. – Его зовут Коровин. Он из старых эльфов…

– Коровин?! – переспросил Пендрагон. – Васька Коровин? Этот недобитый гаденыш с полудохлой кошкой? Этот фашист? Это он эльф? Да он толком не может дров себе наколоть! Когда я тогда взял его за глотку, он верещал, как речная крыса! Зачем ты с ним связался, мастер? Этот дурак притягивает неприятности! Дождь из жаб, незапланированные мозоли, массовые самоубийства пруссаков…

– Нас градом било, – вспомнил я.

– Било! – хмыкнул Пендрагон. – Било, а могло бы и убить! Я бы на твоем, мастер, месте держался подальше от этого Коровина, в моем ежедневнике он на страничке «Нежелательные знакомства».

– Я сам буду решать, какие мне знакомства желательные, какие наоборот, – напомнил я.

Деспот сдулся. Сдулся и стал оглядываться, надеясь, что его выручат. Только, как я уже говорил, с охраной во Владиперском Деспотате дело было поставлено из рук вон. Мы беспрепятственно добрались до моста, и нас никто ни разу не остановил. Стражников не было, попрятались от дождя по лачугам, сидели у камельков, грезили о грядущем величии. Куда смотрит Застенкер? Гнать таких начальников охраны.

Так вот, мы почти дошли до моста. «Почти» – любимая руна в отсутствующих линиях моих рук.

Красиво опять сказал, ничего не могу с собой поделать. Каменное сердце, хроники грядущей войны, блин.

Ну вот, значит, «почти».

От стены отделилась треугольная фигура. Фигура постояла секунду и потрусила к нам.

Вот и они, незапланированные мозоли. Кажется, это был тот самый японский чтец стихов, мастер хокку и танки, Мацуо Басё самаркандского разлива. С явно читаемыми зловещими намерениями.