Михаил Михеев - Стальные корсары

Давно соперничающий с британскими родственниками Вильгельм почесал в затылке, подумал, да и пришел к выводу, что сейчас он банально сильнее. Половина флота метрополии и часть кораблей из Средиземного моря ушли на войну. То, что осталось в Атлантике - старье. Правда, британцы срочно выводят корабли из своего необъятного резерва, но это тоже старый хлам, а значит, кораблей у Германии сейчас под рукой больше, а сами они куда современнее британских. Стало быть, пока островитяне возятся с японцами, Вильгельм сильнее, и можно попробовать многое переиграть в геополитических раскладах. К примеру, уточнить вопрос о колониях, которыми Германия несправедливо обделена.

Пожалуй, это был тот самый момент, который вполне мог стать для Британской империи роковым. Оказаться в состоянии войны сразу против двух сильнейших континентальных держав и при этом не иметь возможности защитить собственное побережье означало крах Великобритании. Серьезной армии страна не имела, и все понимали, что если противник сможет форсировать Пролив, то остановить их будет практически невозможно. К тому же австрийцы, будучи сателлитами Германии, наверняка внесли бы свою лепту. Оставались, правда, еще Франция с Италией, но обе эти страны вели себя, как проститутки. И если тот факт, что Италия всегда готова примкнуть к победителям, еще можно было понять, поскольку самой слабой в военном отношении из значимых европейских государств и, вдобавок, не слишком богатой стране попросту некуда деваться, то с французами выходило куда сложнее.

С одной стороны, у них с Британией имелся союзный договор. Свеженький, не то что муха не сиживала, а еще чернила не просохли. Плюс немцев они после недавней, с позором проигранной войны ненавидели люто. С другой же, они прекрасно отдавали себе отчет, что если у британцев возможность отсидеться все же имеется, то по Франции война прокатится паровым катком. И это притом, что отношения Франции и Великобритании уже несколько веков напоминали пауков в банке. И любили французы англичан не больше, чем немцев, а то и наоборот. Так что не хотелось французам воевать, и они всеми силами пытались этого избежать, не потеряв при этом лица.

Однако большую войну предотвратили не британские корабли и не французские интриги. Ее, неожиданно для всех, предотвратила Россия, просто заявив, что никому объявлять войну не намерена. Вот если нападут - тогда, разумеется, им оторвут голову, но сами ни с кем задираться не желают. Правда, это было сказано только после того, как британцы, скрипя зубами, признали условия русско-японского мирного договора. По этому поводу долго шумели газеты. Кто-то говорил о том, что русских «купили», кто-то, напротив, о широте русской души, но на самом деле все было намного прозаичнее. Россия к большой войне была сейчас попросту не готова. Бодаясь с японцами, и армия, и флот столкнулись с проблемой дефицита боеприпасов. Благодаря новым, в разы более скорострельным, чем раньше, образцам стрелкового и артиллерийского оружия, расход патронов и снарядов тоже резко увеличился. Промышленность не справлялась с потребностями армии. Дошло до того, что на Дальний восток отправляли запасы чуть ли не со всей страны. Промышленность не справлялась с потребностями армии, и нашлись в окружении императора умные люди, которые сообразили: в случае войны русским солдатам останется разве что ходить в штыковые атаки. Уровень потерь в этих атаках тоже уже был известен. Не то чтобы это сильно беспокоило штабных генералов или самого императора, но проиграть войну не хотелось. Да и все еще хорошо помнили недавнее предательство Германии, из-за которого не смогли отправить Вторую Тихоокеанскую эскадру. И если от тех же британцев предательства ждали всегда и относились к нему как к неизбежному злу, то немцам, которых считали друзьями, подобного не простили.

В результате Николай Второй проявил редкую для него государственную мудрость и остался над схваткой, выторговав для себя некие преференции. Эссен подозревал, что уступками по японскому вопросу дело не ограничилось, однако точной информации не имел. Как бы то ни было, Россия выходила из войны куда более сильной, чем в прошлый раз и, более того, сильнее, чем была до ее начала. Этот факт адмирал мог с уверенностью поставить себе в плюс. А вот мир изменился, и к добру ли это, к худу ли, показать могло только время.

Во-первых, основные военные блоки сложились чуть раньше, чем в прошлый раз. Во-вторых, Япония не могла претендовать на место ни в одном из них. В-третьих, и, наверное, главных, Россия имела шансы остаться вне большой войны, поскольку ни к кому не примкнула. Ну и, в-четвертых, Британия оказалась куда слабее, чем раньше. Нет, разумеется, это не было принципиальным. Вот-вот англичане введут в строй свой «Дредноут», флоты устареют, и гонка вооружений вспыхнет с новыми силами, но все равно приятно.

Осторожный стук в дверь, и сигнальщик, посланный вахтенным офицером, доложил:

- Вернулся «Звонкий», Ваше Высокоблагородие.

- Хорошо, иди, - кивнул Эссен. Что же, вернулся - это хорошо. От тех вестей, которые принес миноносец, будет зависеть очень многое и, в первую очередь, дальнейшие действия самого Эссена. Адмирал помассировал виски, налил себе коньяк и вновь погрузился в раздумья. На сей раз он вспоминал события примерно двухнедельной давности, когда у него состоялся неожиданный и очень серьезный разговор.

Тогда к нему на разговор напросилась неразлучная троица - Севастьяненко, Иванов и примкнувший к ним Трамп. Разговор, как они заверяли, будет исключительно серьезный, и потому Эссен на всякий случай пригласил Бахирева. Тот не отказался, лишь усмехнулся, сказав, что лихая молодежь попросту с ума сходит от безделья. Адмирал мысленно согласился с ним, он и сам прекрасно понимал, что чувствуют мальчишки, сделавшие головокружительную карьеру в бою, а сейчас вдруг оказавшиеся не у дел и вынужденные целыми днями загорать. Нет, они, разумеется, занимались своими кораблями и людьми, но все равно, по сравнению с прежним темпом жизни то, что происходило сейчас, выглядело мелковатым и скучноватым. Так что, когда молодежь ввалилась со своим прожектом, старики встретили их вежливо, но без интереса.

Однако лейтенанты удивили Эссена. Хотя бы тем, что, переглянувшись, вытолкнули вперед американца, который обычно держался в тени русских товарищей. А еще интереснее стало, когда Трамп заговорил:

- Николай Оттович, скажите, а что мы будем делать дальше?

Вопрос был в общем-то риторическим, и, не дожидаясь ответа, Трамп продолжил:

- У нас появилась идея...

В общем, молодежь самостоятельно пришла к тем же выводам, что и в свое время Бахирев. А именно, что после окончания войны места в России им не будет. Во всяком случае, достойного места. И потому, что страна не будет заинтересована в том, чтобы ее обвинили в сотрудничестве с пиратами, и просто из-за того, что вакансий не так много и на них желающих и без иновременных конкурентов предостаточно. Словом, перспективы нерадостные, и лишившиеся иллюзий под рев летящих мимо вражеских сна рядов лейтенанты их просчитали точно. Или забвение, или, в лучшем случае, продолжение службы в неприлично малых чинах. Ни то ни другое их не устраивало. Привыкшие воевать, командовать, брать на себя ответственность люди не желали просто так отдавать кому-то свою удачу.