Час Черной звезды - Малинин Евгений Николаевич
В расщелине, прорезавшей тело скалы, словно удар огромного топора, было сумрачно, прохладно и сыро. Вотша прошел в глубь этого разлома и вдруг увидел у себя под ногами несколько странных камней черного цвета. Они настолько выделялись среди светло-серого нагромождения, что вначале он подумал, будто это некие странные растения, а может быть, и животные. Однако, наклонившись, он убедился, что это просто камни, правда, когда он взял один из этих камней в руку, он снова удивился – камень был необычно тяжел.
Вотша подбросил камень несколько раз на ладони, ему почему-то было приятно ощущать его тяжесть, его… основательность! Затем он еще раз, уже гораздо внимательнее оглядел расщелину. Создавалось впечатление, что дальний ее угол размыло снеговой водой и именно этот размыв вскрыл гнездо странных черных камней – в глубине расщелины, в самой узкой ее части, они лежали очень часто и довольно крупные, а чем дальше, тем они становились реже и мельче. Вотша хотел было набрать полную сумку таких камней, но затем передумал, надо было сначала выяснить, что это такое.
Он вышел из расщелины. Сафат, по-прежнему стоя на коленях, собирал свои камни в мешок, а многоликого не было видно. Вотша спустился вниз и, присев рядом со своим другом, спросил:
– Ты такое когда-нибудь видел?
Тот взглянул на протянутую Вотшей ладонь, осторожно дотронулся до находки приятеля пальцем, взглянул на Вотшу и достал свой нож. Взяв из Вотшиной руки черный камешек, он осторожно поскреб его поверхность лезвием, черная корка, оказавшаяся очень тонкой, отпала и в соскобе блеснуло матово-белым!
– Это не камень! – неожиданно заявил Сафат.
– А что?! – удивился Вотша.
– Тебе лучше знать, – усмехнулся Сафат. – Ты же у нас… кузнец!
Вотша забрал из рук друга свою находку, потер пальцем место соскоба и взглянул на Сафата:
– Ты думаешь – это металл?
– Я же сказал – тебе лучше знать, – пожал плечами маленький изверг, поднимаясь с колен. – Давай-ка делом займемся, а то придется возвращаться домой с пустыми мешками.
Изверги снова начали обшаривать осыпь, но Вотша был слишком рассеян. Он постоянно доставал из мешка черную находку и подолгу ее рассматривал, тер соскоб, подбрасывал «камешек» на руке.
Когда солнце опустилось к вершинам окружающих гор, изверги пустились в обратный путь, но вернуться в айл им удалось только в сумерках. Вотша успел к ужину. Вагат, уже сидевший за столом, увидев тощий мешок подручного, улыбнулся:
– Да, Бамбарак, невелика твоя добыча!
– Зато есть одна штука… – начал было Вотша, возвращая улыбку и развязывая мешок, но кузнец остановил его:
– Давай сначала поужинаем, а уж потом ты будешь хвастаться своими находками.
После ужина, когда жена Вагата освободила стол от посуды, кузнец хлопнул рукой по столешнице и предложил:
– Ну, Бамбарак, показывай свое богатство!
Вотша развязал мешок и сначала выложил на стол четыре небольших куска найденной им ферузы. Вагат повертел каждый обломок в почерневших от въевшейся окалины пальцах и вздохнул:
– Да, такая добыча тебя не обогатит. Вот если бы ты нашел пару лалов или сросток прозрачной зелени, тогда – да!
– Зато я нашел вот что! – улыбнулся Вотша и протянул Вагату свой черный камень.
Тот осторожно взял его в руку, покачал, словно определяя вес, и, положив на стол, посмотрел на Вотшу долгим взглядом:
– И где ты его откопал? – в голосе кузнеца чувствовалась легкая насмешка, и ее сразу же уловил Вотша.
– Так… в расщелине, на той же россыпи, где мы ферузу собирали.
– Ясно… – медленно протянул Вагат и, прежде чем продолжить разговор, долго смотрел на Вотшину находку. – У нас этот камень называют… – Он откровенно усмехнулся. – Се-брось!
– Как-как?! – не понял Вотша.
– Это было сказано давно… Очень давно. Сейчас сказали бы – брось это. Не бери, – пояснил Вагат. – Понимаешь, это – металл, довольно мягкий и ни к чему не пригодный. Хотя из него можно было бы делать посуду, украшения, но он никому не нужен. Обменщики его не берут.
– Почему?! – удивился Вотша.
– Кто его знает, – пожал плечами кузнец. – Так сложилось. Сложилось настолько давно, что в причинах этого никто не думает разбираться. Одно я знаю совершенно точно: для обмена этот металл даже предлагать не стоит, могут прибить!
– Даже так?! – еще больше удивился Вотша.
– Именно! Так что выбрось ты этот свой… «камень» и дорогу к той расщелине забудь! – завершил разговор Вагат.
– Но ты сам-то пробовал с этим металлом работать?! – спросил Вотша. – Что он собой представляет?!
– Да я же тебе говорю, ничего он собой не представляет. – Вагат явно начал раздражаться. – Сам я с ним не занимался, мой учитель мне показал его и предупредил, что не стоит с ним связываться. И тебе я могу повторить то же самое!
Вотша взял со столешницы свою находку, долго смотрел на нее, а потом поднял глаза на поднявшегося из-за стола кузнеца и тихо спросил:
– Мастер, можно я попробую поработать с этим металлом?
– Да работай, – махнул рукой Вагат. – Все равно у тебя ничего не выйдет.
Дня четыре Вотша не вспоминал о найденном им камне. Кузнец уже подумал, что подручный решил последовать его совету и не связываться с никчемным металлом. Однако оказалось, что Вотша просто обдумывал, с чего начать свои исследования. Неделю спустя после памятного разговора, вечером, когда Вагат объявил об окончании работы, он вдруг попросил разрешения задержаться в кузнице. Кузнец недовольно покачал головой, но разрешение дал. Вотша пробыл в кузнице часа три и пришел в дом как раз к самому ужину. С этого дня так и повелось – какая бы трудная работа ни выдавалась в течение дня, светловолосый изверг задерживался в кузне часа на три-четыре, но больше всего Вагата злило то, что Вотша не рассказывал о своих опытах. Только месяца три спустя он вдруг остановил кузнеца как раз в тот момент, когда тот собирался идти домой. С немного смущенной улыбкой Вотша проговорил:
– Мастер, ты не посмотришь, что у меня получилось с тем камнем, что я нашел?
Вагат недовольно крякнул и спросил:
– Так ты не бросил это бесполезное занятие?! Ну, показывай, настырный ты парень, что ты там слепил из се-броси?!
– Я его назвал… серебро, – проговорил Вотша с небольшой запинкой, словно извиняясь за собственную смелость.
– Почему – серебро? – удивленно переспросил Вагат.
– Похоже на твое название, но больше подходит к этому металлу! – не слишком уверенно пояснил Вотша.
– А может быть, такое название просто лучше звучит на… твоем родном языке? – спросил кузнец с лукавой улыбкой.
Вотша удивленно взглянул на мастера, а потом улыбнулся в ответ и согласно кивнул:
– Может быть!..
Затем он вытащил из-за стоявшего около стены ящика с инструментами какую-то старую тряпку и, положив ее на верстак, принялся разматывать. Вскоре на свет появился кинжал в черных кожаных ножнах, со светлой витой рукояткой, обтянутой по спирали тонкой полоской черной кожи. Головка рукоятки и ограничитель были украшены пластинками ферузы так же, как обоймица и наконечник ножен, выполненные из светлого металла. Вагат взял в руки оружие, медленно поворачивая, внимательно его осмотрел и вдруг довольно цокнул языком:
– А ты, Бамбарак, действительно многому у меня научился!
Затем он медленно извлек кинжал из ножен и поднял его к глазам. Длиной клинок был сантиметров сорок, обоюдоострый, резко сужающийся к острию. Обе грани были выведены идеально, а голомени отполированы до идеального блеска. И по этим зеркальным поверхностям нанесен тонкий матово-белый узор.
Несколько минут кузнец рассматривал работу ученика, а затем, чуть приподняв бровь, спросил:
– И им можно колоть… резать?..
– Можно… – не слишком уверенно ответил Вотша. – Хотя, конечно, серебро значительно уступает стали.
– Короче, это не оружие, это игрушка! – насмешливо подытожил кузнец.
– Наверное, – согласился Вотша. Но… красивая!
– Я и говорю – игрушка! – упрямо повторил Вагат, вложил клинок в ножны и положил его на верстак. – Но самое главное, что и эту игрушку нельзя сбыть обменщикам. Не веришь – предложи свой кинжал Орку, посмотришь, что он тебе ответит!
