Временные трудности (СИ) - Desmondd

Странные пятна энергии, казалось, только того и выжидали. Стоило им почуять ци и они со скоростью летящей стрелы бросились прямиком к нему.

Ждать пришлось недолго, первый противник появился всего лишь через шесть дюжин сердцебиений. Высокая окутанная пламенем фигура, созданная из камня и металла и усеянная такими же странными горящими письменами, как и кожа давным-давно поверженной черепахи. Письменами, которые Ксинг до сих пор не научился читать.

Жар и пламя, исторгаемые стражем, оказались очень непростыми. Ксинг чувствовал напор и ярость содержащейся в них ци, там, где великан ступал, кусты и деревья вспыхивали, чтобы мгновенно превратиться в пепел. Ксинг посмотрел на огромные каменные ладони и со злости сцепил зубы — размер и форма точно повторяли форму ожога на бедре Альмирах.

Ксинг подал ци в ноги и помчался прочь, увлекая за собой стража, чтобы заманить его подальше от девушки. Как и следовало ожидать, глупая марионетка колдуна кинулась прямо за ним. Ксинг бежал к берегу, выбирая направление так, чтобы максимально затруднить преследование. Он перепрыгнул через большую скалу, но страж даже не стал её огибать — лишь ударил массивным телом, частично проплавляя, а частично разбивая скалу на куски.

Ксинг выбежал на берег, взвился в воздух и полетел вперёд, приземляясь на воду. Достав из-за пояса цеп и взмахнув им в воздухе, он показал стражу неприличный жест.

Тот, встав на берегу, продолжал таращиться на Ксинга своими светящимся глазами, затем сделал пару осторожных шагов в воду. Взметнулись клубы пара, и ноги, касавшиеся воды, заметно потемнели. Страж не стал идти дальше, а попятился на берег. Его ноги вновь налились огнём.

Ксинг расхохотался. Если марионетки боятся воды, значит, и беспокоиться нечего. На берег один за другим стали выходить остальные стражи, не священная дюжина, а всего лишь десять. Каждый из новоприбывших полез в воду, но вернулся на берег, как и первый.

— Ну что, жалкие куклы, — рассмеялся Ксинг. — Настоящий герой — это вам не беззащитных девушек мучить!

Словно услышав его слова, стражи вскинули руки, и с них сорвались ослепительно яркие шары пламени.

Ксинг отпрыгнул прочь, взмахивая цепом. Столкнувшись с наполненной ци древесиной Пурпурного Дуба, один из шаров взорвался, а остальные пролетели мимо. Ксинг укрыл себя огненной ци, защищая тело и одежду, так что пламя от взрыва бессильно стекло вниз, вызвав новые клубы пара.

— И это всё, что вы можете? — насмешливо заорал Ксинг. — В Дуоцзя вам не доверили бы охранять даже свинарник тётушки Жао!

Марионетки не были живыми, но, казалось, слова Ксинга вызвали в них ярость. Они вновь вскинули руки и обрушили на него целые вереницы огненных шаров. Ксинг прыгал, крутился, отбивал шары цепом и принимал на собственную ци. Вокруг раздавались громкие взрывы и в воздух вздымались целые гейзеры пара. Увы, чтобы ни двигало стражами, что бы ни служило источником их силы, оно никак не заканчивалось.

Ксинг ухватил цеп за нижний сегмент, пропустил за спиной, перехватил за центральный, сделал круговое движение, отбивая два огненных шара, и бросился в атаку. Одним прыжком он перенёсся к самой крайней марионетке, пользуясь мудростью Неукротимого Дракона: «Позволь лишним врагам превратиться в союзников, не дай лишним союзникам превратиться во врагов».

Новая вереница шаров полетела в Ксинга, но тот уже подобрался вплотную к противнику. Шары ударили в спину стражу, и тот покачнулся. Ксинг взмахнул цепом, зажатым в одной руке, а вторую сжал в кулак.

Герои в кристаллах обычно орали в такие моменты названия техник, но Ксинг техник не знал, ну а всё, что приходило в голову, звучало глупо. Ну, не будешь же, круша врага, орать «Фуцзяньская булка ярости», «Свирепая ковка клинка» или «Крушащий цеп обмолота риса»? Поэтом он просто ударил, вкладывая в удар всю злость осознания того, какой длинный путь ему еще предстоит пройти, чтобы хотя бы догнать героев и мерзавца-учителя!

Окутанный ци кулак обрушился на голову стража. Во все стороны брызнули раскалённые осколки камня и металла. Взмах цепом — и голова смялась, вдавившись в плечи, а тело, закрывающее Ксинга от целого ливня огненных шаров, развалилось надвое. Ксинг ушёл в сторону и преобразовал ци в стихию Воды. Из моря поднялась большая волна и залила две огненные фигуры. Во все стороны ударили облака пара. Ксинг вломился в эту густую, горячую стену, ориентируясь на ци, а не на обычные чувства. Оказавшись рядом с раскаленными болванами, начал он начал месить их цепом и кулаками, будто заготовку в кузне, рис на току или тесто на кухне.

— Техника тумаков Дуоцзя! — смеясь, завопил он. — Сияющие пинки справедливости!

К сожалению, болваны оказались неспособны оценить хорошую шутку, так как просто развалились.

— А ведь могли бы просто поговорить! — продолжал он кричать, окончательно превращая одного стража в бесформенную глыбу, а второго швырнув навстречу уцелевшим собратьям.

Пока те пытались отреагировать на новую опасность, заливая своего бывшего товарища огненными шарами, Ксинг вновь скрыл свою ци и, пока не развеялся пар, нырнул в море. Там он проплыл под водой и вынырнул позади противника. Семь истуканов стояли и противоестественно размеренно крутили своими глупыми головами, не в силах обнаружить врага. Ксинг пустил новую волну, но на этот раз соединил Воду с Металлом. Морская вода внезапно затвердела, превратившись в лёд. В местах, где кристаллы льда коснулись ещё троих противников, зазмеились трещины. Лёд тут же начал плавиться, так что он добавил побольше ци.

Ксинг попытался воздействовать на врагов Металлом, но увы, металлические компоненты марионеток не поддавались, так что он поступил гораздо проще. Он прыгнул вперёд, обрушивая удары цепа на скованных льдом истуканов, снося им головы и ломая тела. Четыре оставшиеся марионетки снова выпустили огненные шары, но, похоже, они хуже видели сокрытую ци, так что атаки получились неточными, а снаряды, случайно полетевшие в нужном направлении, Ксинг сбил цепом.

Вновь бегать от врага к врагу и молотить их цепом показалось Ксингу немного скучноватым. Он понимал, что такой способ мышления ведёт к недооценке противника, и поэтому сосредоточился, решив разнообразить арсенал приёмов на случай, если в будущем настоящий враг сможет когда-нибудь заблокировать его атаки. К тому же он сам когда-то сказал: «Жизнь — это бесконечное сражение, и человек должен каждый день побеждать самого себя», а что может стать более блистательной победой, чем использование непривычных способов нападения?

Земля под ногами у стражей разверзлась, образовав четыре большие ямы, те рухнули вниз, покачнувшись и почти что по-человечески замахав руками, стараясь сохранить равновесие. Земля вновь сомкнулась, погребая их по пояс, а с моря накатила новая волна, накрывая стражей и застывая ледяными кристаллами.

Ксинг прислушался к своей ци. К его собственному удивлению, даже такое масштабное воздействие стихиями Воды, Металла и Земли на нём совершенно не сказалось, а ведь раньше он бы лежал, выдохшись от намного меньшего!

Подойдя к пытающимся проломить лёд истуканам, Ксинг просто и незатейливо оторвал им головы и принялся разглядывать остатки. Как кузнеца его более всего интересовал металл.

Он долго осматривал неподвижные остовы, разложив в ряд подальше от прибоя, изучал их с помощью ци. Увы, ничего интересного не обнаружилось — тут использовались привычные виды металлов, которые, пусть и при продаже принесли бы хорошую монету, но сейчас, когда у него отсутствовало подходящее средство транспортировки, оказались бесполезны. Кристаллы, являвшиеся сердцем каждой марионетки, заинтересовали его больше, так что он вырвал и сложил их отдельно. Камень оказался обычной вулканической породой, такую можно было найти везде, так что Ксинг оставил его в покое. Единственно важными показались письмена и какая-то непонятная субстанция, выглядящая как фиолетовый полупрозрачный камень, но при этом не откликавшаяся на стихию Земли. Ксинг попробовал воздействовать на неё всеми стихиями по очереди, и удивился, когда та, пусть и с немалым сопротивлением, отреагировала на стихию Металла. Тонкие ажурные сеточки этого непонятного металла-не-металла обрамляли кристаллы марионеток, поэтому Ксинг решил, что вещество очень ценное, собрал и преобразовал его в небольшой браслет, который тут же нацепил на руку. Подумав, он покрыл браслет слоем меди — не потому, что собрался от Альмирах что-то скрыть, а чтобы не позволить этой непонятной штуке надолго касаться кожи. Оставшиеся металлические части истуканов он всё-таки превратил в слитки и сложил неподалёку — на случай, когда придумает, как отсюда выбраться.