Роман Парфененко - Другое имя зла

– Я же говорил, что это опасно. Надеюсь, заслужил еще один орден?! – В голосе звучали неподдельная гордость и надежда.

Удивлению не было предела, насколько болваны прониклись игрой Атмана! В общем-то, ничего странного, они неотъемлемая часть этой игры. Возникло желание послать его туда, куда Макар коров гонял. Потом вздохнул и передумал.

– Попозже, пойдем сначала посмотрим, что там, в метро? – Зашли в вестибюль, я и двое говорящих Других.

Носильщики трупов, проходя сквозь неработающие турникеты, приподнимали носилки. Потом подходили к неподвижным эскалаторам и высыпали свою ношу в глубокую темноту. Никогда не считал себя некрофилом. Увиденная картина вновь скрутила рвотными позывами желудок. Зажимая рот рукой, пулей выскочил на улицу. Только там, с большим трудом удалось прийти в себя. Когда перевел дух, спросил у сверкающего, как тульский самовар третьего:

– Потом, что будете делать, когда забьете эскалатор?!

– Зальем бензином и подожжем. Надо ликвидировать возможные очаги эпидемий! Раздумывал, почему умирающая крыса бросилась на меня? Тому может быть два, взаимоисключающих объяснения. Соответственно два совершенно разных вывода. Размышления прервал третий. Я уже садился, было в машину, когда он деликатно покашлял, закрывая рот рукой. Повернулся к нему и спросил:

– Чего, тебе?

– Орден, Ваше Величество.

– Красной краски нет. Орден должен быть кровавым, за пролитую кровь.

– У меня есть. Пока Вы спали, мы набрали разноцветных аэрозолей. В багажнике лежат.

– Ну, давай. Прилип, как банный лист к… сам знаешь чему.

Третий махнул рукой водителю и кинулся к открывающемуся багажнику. Через мгновение предстал передо мной, выпятив грудь и сливающимся от скорости движением, тряс баллончик.

– Давай уже. Хватит! – Сказал, останавливая пляску святого Витта.

– За проявленный героизм в спасении моего здоровья, номеру третьему присваивается звание кавалера ордена креста и круга, во всю спину. Повернись, герой! – Он четко развернулся кругом. Через всю спину разлетистым движением нарисовал ему крест в круге. Орден, придуманный мной, был очень похож на мишень.

– Все, поехали.

Расселись по машинам и тронулись. Вперед. Около Электросилы обогнали колонну Других двигающуюся параллельным курсом.

– Зона свободного передвижения ограничивается пересечением Московского проспекта с Бассейной улицей.

– На которой жил рассеянный?

– Не понял.

– Да, тебе и не надо. И мне дальше не надо. Развернитесь у метро. Пойдем гулять в Московский парк Победы. Я здесь раньше со своей второй любовью, много времени проводил. Парк Победы, слава, уж не знаю кому, пока не вашей победы!

– Выходить на территорию парка опасно… – Начал зудеть кавалер многочисленных орденов.

– Ну, что, третий орден дать, что бы заткнулся и заживил свой рот?

– Дайте. – Быстро ответил жадный до наград урод.

– Сейчас остановимся, дам!

Приехали встали рядом с коробком подземного перехода, напротив странной шайбы, здания метро. Выбрался из машины. Подтянулись Другие. Третий подошел вежливо скрюченный и шепотом спросил:

– Какую краску прикажете принести?

– Пока никакой. Погуляем по парку, будешь молчать, пожалую зелеными подвязками красноречивого молчуна.

Направились к входу в парк. Напомнило о себе чувство голода. Остатки шикарного, но не до конца переваренного обеда остались у Московских ворот.

– Слышь, третий?! – Тот подбежал, изо всех сил зарабатывая очередной орден. В молчанку играл, идиот.

– Ладно, молчи. Есть хочу, пошли двоих, пусть раздобудут какой-нибудь снеди. Выпить тоже. Лучше водки. Понял?

Кивнул и отбежал к построившимся Другим. Прошелся перед строем, сунул пальцем в одного, второго, перстом указал через Московский в сторону магазинов. Мне стало невыразимо грустно и тоскливо. Посмотрел на часы. Почти половина шестого. День тянувшийся, так долго покатился под гору.

– Ну, что, пошли? – Обратился к оставшимся. Не дожидаясь реакции, вошел в парк. Те быстро догнали и заняли прежний порядок по охране высокопоставленной персоны. По одному с каждого бока. Трое спереди и столько же сзади. Направлялись в глубь парка. Темнело, прямо, на глазах. Остановился и закурил.

– Значит так, двое притащат сюда скамейку. Еще двое отправляются за дровами, остальным разойтись. Третий, распорядись. Скамейку поставите вот сюда, – указал пальцем на место, расположенное метрах в пяти от берега пруда. Третий распределил уродов, и они бегом кинулись исполнять волю цесаревича Юрия. Хрен его знает, может, скоро стану полновластным царьком, этой замкнутой вселенной?! Они вроде, так и думают.

Скоро принесли скамейку. Взял у второго плащ, свернул и положил на скамейку. Сел и снова закурил. Прежде, чем закрыть глаза, сказал:

– Третий, пошли еще двоих, пусть помогут дрова готовить. Топлива должно быть много.

Двое, не дожидаясь молчаливых приказаний выслуживающегося третьего, тоже орденов захотели, суки, метнулись, звеня в темноту. Оставшиеся четверо образовали квадрат, в его центре сидел я. Они вперились глазюками в густеющую темень. Ревностно несут службу, не упрекнешь.

Какие ответы хотел найти здесь? На какие вопросы? Зачем сижу в этом парке, на этой холодной скамейке?! Если та крыса вцепилась неслучайно, значит, я стал для них врагом, другим. А для себя? Остались ли во мне остатки человеческого? Если они нападут, что придется драться с ними на стороне Других?! Это значит уже не поздно, а сразу принять предложение Атмана. Выходит, все забыть и простить?! Простить, прежде всего, самого себя?

Теперь альтернатива. Если крыса бросилась случайно, рефлексивно, ослепленная смертельной яростью ко всем антропоморфным? Тогда с крысами я по-прежнему союзник против Безумного бога. Почему постоянно вынужден выбирать из двух зол?!! Зачем вообще какой-либо выбор!!! Не хочу! Разве нельзя остаться вне схватки?! Раздался шум. Он отодвинул вопрос на неопределенное время.

Открыл глаза. Из темноты вылетел Другой с шевелящимся мешком на спине. Третий выхватил меч и молниеносно рубанул Другого по живому горбу. Удар был настолько силен, что перерубил и урода, и вцепившуюся ему в спину крысу пополам. Куски тел почти бесшумно попадали на землю.

Я выхватил пистолет, передернул затвор и бешено заозирался в поисках врага. В кого стрелять?! Это единственный вопрос, определявший мое дальнейшее существование. Вернее не вопрос, а правильный ответ на него. Даже не ответ, а конкретное действие, – выстрел. Телохранители уже выстрелили. Времени перезаряжать арбалеты, не было. Отбросив их, выхватили мечи. В темноту полетели дротики и метательные ножи. Наконец появились нападавшие, большие серые крысы. Впрочем, в сумерках все крысы серы. Темнота выстреливала ими, как из пулемета. Они наскакивали, вцеплялись в яростно отмахивающихся мечами Других. Темень вышвырнула какое-то кишащее месиво. Это был урод. В него вцепилось три крысы, рвали его кусками, живьем.