Людмила Ардова - Путь интриг

В лунном свете на морском берегу танцевало странное существо — не то чтобы женщина, и не рыба и не птица, нечто непонятное, но с очень знакомыми чертами лица, и голосом, которым она издавала странные крики. От них леденела кровь.

Фэлиндж! Выглядела она мягко сказать…непристойно. Отдав свое полуголое тело холодному ветру она вела себя странно и дико, но что-то сладострастное и возбуждающее было в ней.

Из морских глубин всплывало новое существо в окружении русалок и прочей нечисти.

И эта верная благородная дама из королевского дома, жена принца, страстно отдавалась теперь морскому демону, прямо на холодной гальке, которой был выложен берег.

Их дикое совокупление прошло под демонические крики морских существ. И вот уже свет зари расколол черное небо на две половинки — темную и светлую, а они все не могут освободиться из объятий друг друга.

Зрелище это было и отвратительным и притягательным одновременно.

Наверное, я сплю, говорил я себе. Просыпайся! Но все никак не мог понять во сне или в реальности я нахожусь.

И вот уже весь морской сброд ушел под воду, а герцогиня подобрав свою лиловую шаль закутала голое тело и повернула по тропинке, ведущей в замок, а я словно статуя окаменел и не мог сделать ни шагу.

'Она увидит меня'! — прошибает мою спину холодом.

И она действительно видит.

— Любитель морского бриза, — хмыкает она и проходит мимо, как ни в чем не бывало.

Ее холодный убийственный взгляд, которым она обдала меня, ее показное безразличие, не предвещали ничего хорошего.

Такое я мог видеть только во сне. Или наяву. Но в это мне не хотелось верить. Поэтому я постарался убедить себя, что видел сон.

На утро Фэлиндж, как ни в чем не бывало, улыбалась мне за столом и болтала о всякой ерунде, но вот красные следы от чьих-то поцелуев на шее красотки говорили о страстной ночи.

Словно услышав мои мысли, она кокетливо прижалась к принцу и тихо сказала:

— Я до сих пор не могу прийти в себя от ваших ласк, дорогой супруг.

Принц самодовольно улыбнулся, а я с досады и от смущения покраснел.

Этим сюрпризы, к сожалению, не закончились.

Вторая ночь в замке Моря не позволила мне скучать, как и предыдущая. Я уже говорил, однажды, что имею привычку иногда неожиданно просыпаться ночью. Зачастую, безо всякой видимой причины. Свежий морской воздух должен был навеять мне крепкий сон. Но этого не случилось. Посреди ночи я вдруг открыл глаза и, ничего не понимая, смотрел в потолок.

Оттуда что-то свисало. В инстинктивном порыве я резко вскочил с кровати. Раздался еле слышный хлопок. Там, где должен был лежать я, что-то упало.

Вслед за этим звуком последовали другие.

Я дотронулся рукой до медальона — вспышка осветила комнату — на кровати лежали три острозаточенных клинка.

— Что за!…

Дверь в моей комнате тихо скрипнула. Я спрятался за ней.

— Его…здесь нет, — раздался тихий, как сквозняк, шепот.

— Мимо?

— Ага!

— Да где же он?

— Не знаю.

— Забери ножи.

Злоумышленники вышли. Я тихо последовал за ними по длинному коридору замка. Они поднялись на четвертый этаж, туда, где находятся покои принца и Фэлиндж. Но вот что странно — одна из фигур оказалась женской. Она вошла в спальню герцогини и уже не выходила оттуда. Другая фигура затерялась в темноте коридора.

Я решительно не знал, что делать — врываться в спальню Орантона и Фэлиндж?

Если бы хотели убить принца то, убийца вышла бы из комнаты. Но она осталась там. Фэлиндж?! Но зачем ей понадобилась моя жизнь?

Как мне было поступать в такой ситуации? Кому я мог рассказать о своем ночном приключении?

У меня не было никаких доказательств. И потом, не могу же я сказать Орантону: 'Ваша жена-убийца, этой ночью охотилась на меня'.

Я поднялся на четвертый этаж. Над моей спальней располагалась проходная комната. Кто угодно мог ночью быть в ней. Но вот каким образом метали ножи? Великолепный узор на паркете подсказал место. В каждом цветке, выложенном разноцветными дощечками из разных пород, была сердцевина. Если эти дощечки выдернуть из паркета, то вероятно, под ними я найду отверстие в полу, соединяющее эти комнаты.

Фэлиндж не испытывала ни тени смущения. И в ответ на мой вопрос, хорошо ли она спала этой ночью, она наигранно засмеялась и сказала:

— Спросите лучше об этом Орантона. Уж кому кому, а ему-то точно не спалось.

'Врешь! — подумал я. — Кто же тогда был третьим лицом в вашей спальне. Еще одна женщина?'

Грубое вранье Фэлиндж лишь подтвердило мои подозрения.

Но не все женщины были столь кровожадны в замке Моря. Очаровашка Кэй Дидних, которую я уже имел удовольствие видеть дважды в Мэриэге, проявила ко мне особенное участие.

— Вас что-то гнетет? — ласково спросила она.

— Ерунда.

— Предстоящий поход?

— Пустяки.

— У вас все — ерунда и пустяки?

— Только не вы, ваше очарование. Вы так талантливо изобразили юношу жреца Моволда, чо я до сих пор нахожусь под впечатлением!

Она звонко засмеялась и сказала:

— Если вам скучно, могу показать вам грот, где живет местное привидение. Только в него не всегда можно попасть. В отлив.

— Но сейчас, кажется, прилив.

Она пожала плечами.

— Но ради вашего общества я прогуляюсь к морю.

Мы побродили по пустынному берегу. Ветер ворошил кусты и гнал волны. Кэй отвела меня к скале, но вход в грот оказался залит водой, и войти в него было нельзя.

— В другой раз. А что за привидение?

— Девушка. Гирда. Так говорят.

— Что за Гирда?

— Она — легенда Квитании. Девушка с русалочьими глазами.

— Расскажите.

— Я вам дам прочитать свиток. Фэлиндж сказала, что вы обожаете читать. Это так удивительно.

— Если вы позволите, я возьму его с собой в поход. По дороге в Ритолу мне нечем будет заняться.

— Хорошо. Это будет залогом того, что вы вернетесь.

— Вы этого хотите?

— Наверное, все девушки Мэриэга хотят этого! — смущенно засмеялась Кэй. Было видно, что я ей нравился. Но не в моих привычках дурить головы девушкам, если у меня нет на них никаких видов.

— Почему вы приехали без ваших друзей?

— Король нашел им лучшее применение.

— Какая жалость. На балу будет не хватать хороших партнеров. Но они хотя бы вспоминают меня?

— Каждый из нас носит ваш незабвенный образ в своем сердце.

Мне осталось провести еще одну ночь перед выходом в море. И я твердо решил бодрствовать.

Но беда в том, что меня могли усыпить и довести дело до…логического конца. А снова затевался пир. И лучше всего было провести эту ночь на корабле.