Барбара Хэмбли - Силиконовый маг

Что же будет теперь?

Когда дули ветры со стороны Санта-Аны, то казалось, будто смог не имеет к Лос-Анджелесу никакого отношения. Вокруг бетонных зданий-монстров сан-серанского комплекса простиралась холмистая местность, и небо было почти безоблачным. Джоанна была легко одета, и поэтому сразу стала поеживаться под холодным ветром. Джоанна вдруг с грустью подумала, что долгое пребывание на трескучих сикерстских морозах нисколько не приучило ее стойко переносить холод. Девушка решительно поправила на ее плече многострадальный кошелек-ридикюль, вдруг осознавая, что он далеко не столь тяжел, как во время ее путешествия. Уже было больше шести часов вечера, и потому все прочие сотрудники сан-серанского комплекса давно разъехались по домам. Джоанна осталась точно также, как она оставалась уже две ночи подряд. Частично это было продиктовано накопившимся объемом работы, так что теперь нужно было изрядно попотеть, чтобы загладить свою вину перед начальством, ведь этим боссам не нравится слишком уж продолжительные отлучки без уважительной причины. К тому же объяснять им все как было только подвергать себя риску быть направленным на психиатрическое обследование. Но главной причиной столь неурочной работы было нежелание возвращаться домой и видеть пустые комнаты, одиночество теперь было особенно болезненным.

И снова мысли Джоанны возвращались к недавно пережитому. Вокруг Ларкмора сейчас наверняка уже лежит глубокий снег. Тетка Мин сказала, что теперь-то Керис и Пелла точно будут вместе — никто не станет чинить им препятствий. Интересно, как сейчас чувствует себя Пелла, как Керис — привыкает ли к новой жизни, которую, можно сказать, подарил ему на прощание Антриг. Кстати, было бы также интересно узнать, смог ли Магистр Магус избавиться от положения раба Сураклина, в которое вверг его слишком развитый инстинкт самосохранения. Сердик, наверное, помог Магистру вернуть назад его роскошный дом. В приемной, отделанной в розово-черные тона, наверняка снова толпятся знатные женщины, готовые платить бешеные деньги за несколько весьма туманных намеков.

Всего этого, конечно, ей уже не суждено узнать. Словно бы и все эти люди, подобно Антригу, были уже мертвы. И когда Джоанна думала об этом, то ей становилось совсем тоскливо.

Когда она рассказывала о пережитом Рут, та как будто бы в основном верила ей. Тогда, после прибытия в свой мир, Джоанна прямо с бензоколонки позвонила Рут домой и попросила забрать ее. Всю дорогу Рут не проронила ни слова, только время от времени бросала на нее украдкой полные любопытства взгляды. Джоанна скорчилась в углу машины, одетая в зеленые бархатные бриджи пажа, уже изрядно успевшие обтрепаться, нескладное крестьянское одеяние. Странный наряд дополняли типично средневековые башмаки, что выглядит по меньшей мере странно, не говоря уже о том, что она здорово похудела за все эти дни. В самый первый день Рут ни на минуту не отходила от нее и вообще просто в рот глядела.

Джоанна понимала, что непременно последуют расспросы на работе. И что она тогда будет рассказывать? Все равно у нее не было никаких доказательств.

Коллеги по службе смотрели на нее весьма странно, но как-то сочувствующе. Видя, что Джоанна не спешит распространяться о своем исчезновении и столь же внезапном появлении, они не стали досаждать ей расспросами.

Постепенно девушка стала возвращаться и привыкать уже к порядком забытому стилю жизни — к вождению автомобиля, к внимательности на дорогах, к душу два раза в день, к постоянному шуму вокруг себя. Странным было иметь свою квартиру, свои вещи, которые не умещались в одном только ридикюле, не ощущать постоянной необходимости выдвигаться в путь после короткого отдыха. Не нужно было дрожать при мысли о возможном плене.

Но теперь и та жизнь, которую она вела в ином мире, казалась чужой. Словно бы не Джоанна, а кто-то иной был там, а потом ярко и образно все рассказал.

Но Антриг был мертв.

Был мертв и Гэри, вдруг вспомнила девушка, проходя по парковочной стоянке.

Нужно пережить это, это все забудется, постоянно повторяла она себе, ложась спать и выключая свет, когда мысли о пережитом нападали на нее с особой силой, ведь не на всю же оставшуюся жизнь мне хватит этих впечатлений. Потом все забудется.

Но Джоанна не хотела верить самой себе. Вдруг она почувствовала какой-то прилив симпатии, даже сочувствия к Сураклину. И только тут Джоанна поняла почему, ведь и в самом деле было неплохо запрограммировать себя, стать компьютером и ничего не чувствовать.

Девушка резко вскинула голову и направилась к одиноко стоявшему на площадке своему голубому «Мустангу». Свет фонаря серебрил голубую эмаль машины.

И вдруг Джоанну бросило в жар — кто-то сидел, скрестив ноги, прямо на откидывавшейся кожаной крыше ее машины.

Девушка сразу остановилась — она жалела, что в ее руке сейчас не было заветного молотка, или, что еще лучше, какого-нибудь средневекового кремневого пистолета. Как-никак, а практика в стрельбе у нее уже есть, и практика довольно неплохая. Неужели это какой-нибудь грабитель, или маньяк? Впрочем, после Сураклина и Инквизиции современные любители острых ощущений не казались Джоанне столь уж опасными. Ведь с ними можно по крайней мере договориться. И тут незнакомец повернул голову.

Сверкнули линзы его очков, свет фонаря осветил ворот его рубашки. У Джоанны аж дух перехватило, когда она подумала: «Только без паники. Конечно, первое предположение быть верным никак не может. Но кто бы это в таком случае ни был, нужно прикончить его».

Оставшиеся метров двадцать она проходила замедляющимся шагом.

Человек вдруг распрямил длинные ноги, обтянутые потрепанными джинсами, и встал во весь рост.

Свет отражался на треснувших линзах очков и еще одном украшении, которого Джоанна прежде не заметила — большой золотой медали, что висела у человека на груди. И еще одна вещь поразила ее — повязка на руке, как раз в том месте, куда угодила пуля Сураклина.

— Джоанна?

Руки девушки стиснули его тело, когда она даже не сообразила, что сломанное ребро наверняка еще не зажило. Под рубашкой прощупывалась еще одна повязка. Ну конечно, все сходится. Даже если это не сон, пронеслось в голове девушки, пока руки человека сошлись на ее обожженной спине, которая еще побаливала, то сон этот весьма и весьма правдоподобный. Тут он приподнял Джоанну в воздух и закружил ее…

Когда наконец с объятиями и поцелуями было покончено, она спросила несмело:

— Ну, и как…

— Я не стану сидеть на твоей шее, — отозвался он с улыбкой. — Если чародей вдруг останется не у дел, то найти новую работу не проблема для него.