Наталья Бульба - Прогулка в бездну

— Похоже, встреча со мной не входила в твои ближайшие планы? — С неожиданными для меня ворчливыми нотками уточнил отец у Сашки, возвращая меня на подушки.

— Как Вы могли подумать об этом, мой Лорд! — С притворным возмущением откликнулся тот, склоняясь в безукоризненном поклоне.

Александр всегда отличался тщательно выверенным изяществом, мало в чем уступая Гадриэлю, но сейчас он превосходил все, что я когда-либо видел. А в его глазах, при этом, плескался такой водоворот чувств, что даже сквозь щиты до меня доносились отголоски бури, творящейся за ними.

— Вместо того, чтобы напиваться на пару со своим учеником, мог бы уточнить у него, к какому роду он принадлежит. — Голос отца стал неожиданно жестким.

Открывая мне то, что не могли бы сказать слова. Впрочем, я уже давно догадывался о том, что Правитель Элильяр воспринимает своего Советника скорее как еще одного сына, чем своего подданного.

— Это может чем-то помочь маме? — Взгляд у Сашки был… как у затравленного волчонка.

Неужели и я выглядел также, когда отец пытался вразумлять меня единственным доступным в такие моменты способом?

— А ты считаешь, что Лере нужна помощь?! — Элильяр даже поднялся с постели, словно мое появление в мире живых не играло столь важной роли, как Сашкина встряска. — А ты не хочешь принять, что ты, по сравнению с ней — безмозглый щенок. Ты тут, влив в себя пару бутылок моего лучшего вина, вырываешь куски пространства, пряча его где-то в потоках времени. От чего даже у Властителя драконов от удивления слов не находится. Ты открываешь в себе кровь даймонов, ощущая в себе силы пробить межмировой портал. А о том, что может осознать в себе твоя мать на Дариане, ты задумываться не хочешь. Предпочитая размазывать сопли по груди того, для кого должен быть примером.

Надо признать, что правитель темных эльфов умеет быть убедительным. Лицо нашего с Гадриэлем воспитанника хоть и пылало от смеси возмущения и стыда, но взгляд, с каждым мгновением становился все спокойнее. Словно высказанные таким тоном слова нашли дорожку к его разуму и дали ему возможность реально оценить способности Леры, которые, в свете сказанного отцом, успокаивали и меня.

— Я могу узнать…

В голосе Сашки все еще слышалось смятение. И хорошо, что Элильяр не дал ему договорить. Мне очень хорошо было заметно, с каким трудом давалось ему каждое слово.

— Можешь. При случае поблагодари Закираля, который не остался безучастным к твоим терзаниям и поведал нам о том, чьим сыном является коммандер Саркат.

— Мой Лорд….

Если бы он мог — он бы молил. Но он лишь в напряжении не сводил с отца взгляда, в котором уже не было отчаяния и боли, но еще не укрепилась надежда.

— Его отцом является тысячник Ярангир, меч которого поклялась отнести на Дариану Лера. А теперь, пока ты, Александр, попытаешься осознать, какую шутку сыграло с тобой и твоей матерью провидение, мы займемся вопросом, который не требует отлагательств. Рамон, двигай кресло поближе к нам. И наполни бокалы. Олейору после всего услышанного немного вина не повредит.

— Ты всегда был заботливым, отец.

С неожиданной усмешкой заметил я, несмотря на все свалившееся чувствуя себя легко и спокойно. Нет, мне не нужно было лгать самому себе, говоря, что теперь беспокойство о жене отступило на второй план. Что меня не гложут сомнения о том, как справится она, Гадриэль, Риган. Что я не думаю о Валиэле, который из них всех казался мне самым ранимым и беззащитным.

Мне не нужно было скрывать ни от себя, ни от других, что единственное мое желание сейчас — бросить всех магов на поиски портала на Дариану.

Зачем?! Ответ на этот вопрос был настолько прост, что не вынуждал даже задумываться о себе. Там была Лера. Там была моя жена. Там была мать моих детей. Там была единственная женщина, чьи глаза могли толкнуть меня на любое безрассудство. Чьи руки могли усмирить мой гнев. Чьи губы могли вернуть мою душу быстрее, чем любые заклинания.

— Ну так как, Сигнар готов принять наши предложения? — демонстративно не смотря в мою сторону, уточнил отец у Рамона, принимая бокал.

— А разве в этом у кого-то были сомнения? — Вопросом на вопрос ответил маг. И, передавая фужер мне, счел необходимым добавить. Лично для меня. — Мой король и Ковен магов готовы взять под защиту границы с орками. Есть опасения, что степняки могут воспользоваться вторжением, чтобы посягнуть на эльфийские земли.

— Это на тот случай, если порталы откроются вдоль гряды Хорхаш, и нам первыми, вместе с оборотнями придется вступить в бой.

— А если на севере?

Поинтересовался я. Только теперь до конца осознавая масштаб деятельности правителей, сумевших довольно за короткое время не только договориться, но и выработать хотя бы наметки планов.

— Там будут прикрывать человеческие воины и драконы. — С поразительной выдержкой на лице пояснил Рамон.

Ничем не выдавая, что ему не менее тяжело, чем мне или Сашке. Если… не более.

— Что с демонами? — Задал я очередной вопрос, так же как и двое напротив меня, отбросив все сомнения.

— Несмотря на желание Арх'Онта устроить даймонам бойню, его воины пойдут в бой лишь тогда, когда мы будем уверены, что больше никаких сюрпризов с Дарианы можно не ждать. Они — наша последняя надежда.

— Звучит не очень оптимистично. — Чуть слышно заметил я.

Уже понимая, сколько всего нужно будет сделать за оставшееся до вторжения время. Но… только после того, как увижу детей.

— В ближайшие дни я передам тебе власть, Олейор, а сам возглавлю темноэльфийских воинов.

Отец произнес эти слова спокойно. Словно они не говорили о самом значимом в моей и его жизни. Словно в них не было той безмерной опасности, которой он намеревался себя подвергнуть. Словно не ответственность он возлагал на мои плечи.

Так что не только я, но и Сашка с Рамоном не сразу осознали сказанное им. А когда до меня дошло…

— Отец! — Только и смог воскликнуть я, не находя, что еще можно сказать в такой ситуации.

И осознавая, вопреки моему нежеланию это признавать, что его решение, как всегда, было безукоризненным.

И он, с легкой улыбкой на губах, в которой было извинение за все недоразумения, которые между нами происходили, на мгновение соединив наши бокалы, с безграничной уверенностью в своих словах, произнес:

— Ты достоин этого, сын.

Пока я затягивала перевязь, Сэнар все так же молчал и… не сводил с меня бесстрастного взгляда. Впрочем, никаких эмоций, которые он бы прятал за внешней сдержанностью я тоже не наблюдала. Словно он сделал все, что считал необходимым и больше не видел целесообразности в том, чтобы хоть как-то относиться к происходящему.