Андрей Сухин - превратности судьбы - превратности любви

- Ну, всё, падла! Порежем тебя на ленточки! - прошипел разбитыми губами нехороший тип. Его рука с ножом неуловимо быстро метнулась ко мне. Шууурх! И он располосовал мою куртку от правого плеча до паха. Шууурх! Провел ножом капустноухий от моего левого плеча вниз. Бамс! Это полетела кирпичная крошка из ограды парка Горчаковых, когда я уклонился от нехилого удара в челюсть кастетом третьего участника нашего спарринга. Спарринг был определенно недружественный, и в принципе не отличался от дружеского спарринга с Радой: ведь и там, и здесь меня явственно хотели убить. Но пока это не получалось. Я и сам понять не мог в чем дело. Одежда на мне была уже вся в лохмотьях. Бандиты уже три раза резали мою куртку, и их угроза распустить меня на ленточки не расходилась с делом. Вот только странно, что я при этом не чувствовал боли от порезов, не было видно и крови на белевшем сквозь лохмотья теле, и слабости от ран, а я бодренько так и старательно уклонялся по сути только от одного из бандитов, который был с кастетом. Остальных приходилось игнорировать и пока без особых последствий для здоровья. Что странно!

Вдруг бандюганы перестали меня резать. У них за спиной громко хлопнула дверца машины. Я тоже осторожно повел глазами в ту сторону, стараясь не выпускать из вида типа с кастетом. Но и он смотрел туда же. Миниатюрная фигурка в синих джинсах и розовой курточке с белой опушкой неслась к нам. Светлые волосы развевались на бегу. У меня сжалось сердце. Это была Света!

Главарь, а видимо им и был разбойник с разбитыми губами, мотнул головой в сторону Светы.

- Корень. Переговори с ней! - и обладатель кастета двинулся в сторону Светы, а оба бандита с ножами снова занялись делом, то есть мною.

Шууурх! Шуурх! Шууурх! Посвистывали ножи, распарывая рукава, плечи, бока. Эффекта для меня ноль. Только моя куртка окончательно стала напоминать наряд шута. Вся в ленточках. Они так стремительно махали ножами, что я никак не мог выбрать момент и двинуться на помощь Свете. А Света притормозила свой бег, увидев двинувшегося в ее сторону бандита, недвусмысленно поигрывающего кастетом. Затем и вовсе остановилась, выбросила руку в его направлении и мгновенно, ярко-алый, стреляющий в разные стороны искорками шарик возник перед ней. Еще миг и он полетел в направлении нагло ухмылявшегося Корня. Улыбка тут же застыла на его физиономии, словно на нее плеснули жидким азотом. Расширившиеся до своего предела, небольшого надо сказать, его поросячьи глазки отслеживали неспешный полет фаербола. Шарик летел по какой-то изломанной траектории, меняя направление, высоту полета, то, ускоряясь, то, замедляясь, словно баллистическая ракета, выполняющая противоракетные маневры и вдруг резко рванул в направлении промежности Корня. Корень отреагировал, как мог: в высоком прыжке он раскинул ноги в стороны. Нечто подобное я видел когда-то на фотографиях в исполнении солистов ансамбля песни и пляски под управлением Александрова. Но там-то были профессионалы, прыгавшие много лет подряд, а здесь бандюган, сроду не исполнявший ничего подобного, вдруг с легкостью освоил такой сложный танцевальный трюк.

"Вот что значит весомый стимул!" - мелькнула у меня мысль. Размышлять о подобных вещах мне стало возможным потому, что, едва увидев фаербол выпущенный Светой, весь махательный порыв моих противников угас, как гаснет костер, если на него выльет десять тонн воды пожарный самолет Бе-200, то есть мгновенно. Реакция у главаря оказалась отменной, впрочем, на то он и главарь. Вот он был здесь, а вот он уже шурует вдоль ограды, только снежная пыль вьется за ним. С секундной задержкой рванул за главарем и тип с поврежденным ухом. Еще секунду спустя к их забегу присоединился и Корень. Бежал он правда не так быстро и красиво, как два первых бегуна, поскольку он хоть и умудрился пропустить фаербол между своими широко расставленными в воздухе ногами, но температура шарика была вполне достаточной для того, чтобы штаны у него в промежности выгорели, и немного подпалилась сама промежность. И теперь он бежал очень интересным способом: широко расставляя ноги в стороны, словно на ходулях, что никак не способствовало скорости бега, но зато выглядело очень забавно со стороны.

Света, несмотря на эти веселые старты, проводила удирающих бандитов мрачным взглядом и только когда убедилась в том, что они окончательно исчезли вдали, повернулась ко мне.

Я забыл об удирающих бандитах еще раньше и теперь стоял, смотрел на Свету. На первый взгляд она за прошедшие полгода не сильно изменилась. Во всяком случае, ничего похожего на превращения, случившиеся с Галей и Леночкой, с ней не произошло. Она была всё такая же: невысокая, с теми же длинными светлыми волосами, которые сейчас живописно лежавшими на меховой опушке куртки и милым личиком. Вот только взгляд у нее изменился, потяжелел, стал пронзительным. Особенно, когда она настороженно проводив взглядом бандитов, перевела его на меня. Вот тогда-то я и почувствовал разницу. Не было раньше у Светы такого взгляда, да и не могло быть у вчерашней школьницы, только-только поступившей в институт. С таким взглядом люди уже готовы убить и убивают легко. Я понял, что и Света была готова к этому, если бы бандиты быстро не удрали.

"Что же с ней случилось за эти полгода, что девочка, радующаяся жизни и никого никогда не обидевшая, стала потенциальной убийцей?" - мелькнула у меня мысль.

Но этот тяжелый, принизывающий взгляд продержался на лице Светы всего одно мгновенье, когда она смотрела на меня, а затем сразу исчез. Радость и смущение, испуг и облегчение последовательно сменялись на ее личике сразу ставшем прежним. Я больше уже не колебался. Подошел, обнял и поцеловал в мягкие и, как и прежде сладкие от помады губы. Света же коротко застонав, обвила мою шею руками и прижалась ко мне с такой силой, какую никак нельзя было заподозрить, глядя на эту невысокую хрупкую девушку.

Я бы наверно не скоро смог бы выпустить Свету из рук, но она сама вдруг прервала поцелуй и отстранилась. Пришлось разжать руки, ставя Свету на землю.

- Ты как? С тобой все в порядке? - озабоченно спросила она, указательным пальчиком осторожно раздвигая ленточки разрезанной куртки у меня на груди.

- Да, кажется в порядке... Эти нехорошие...граждане, как-то так, очень ловко порезали мне одежду, и умудрились нигде не задеть меня своими ножиками... На мне кажется ни царапины, - пробормотал я, раздвигая в стороны лохмотья и ощупывая себя. - Наверно профессионалы высокого класса... если бы их сейчас прихватила полиция, то вменить им в вину удалось бы только повреждение одежды. Сказали бы, что хотели пошутить и всё! Так что хорошо, что ты не проделала в них дырки, как в том медведе!