Макс Крест - Несущий свет

— То-то и оно. — Философски поднял указательный палец вверх Вихрь. — Не могли не засветиться, но нигде не полслова, что были замечены люди.

— Загадка…

— Если пораскинуть мозгами, то мы невольно, наоборот, привлекали внимание. Одно погребение на полгорода видно было. Да и когда берсерки уходили, тоже не прятались, махая им руками на прощание.

— Я видел, что нас видели. Тётка с балкона смотрела — это как минимум!

— Даже не знаю, в общем, хорошо это или нет. — Пожал могучими плечами Вихрь.

Так они простояли за разговорами ещё около часа, пока совсем остывший воздух не загнал их в дом. Зверь уже крепко спала, и они продолжили разговор на кухне — очень тихо.

Действительно, с того дня, как ушли Дети Войны в свой мир, и в мире начался постапокалипсический переполох, никто не говорил про замеченных в сопротивлении людей. На следующий день после погребения павших Оридас заявил, что им более нет смысла находиться под этим небом, и они возвращаются к себе. Вести у них разлетались мгновенно на некоем ментальном уровне, и временных трат на пересылку указов не было. Когда был повержен Аградон, и доказательство было представлено бёвульсам, у тех, видимо, тоже сработала некая программа, предусмотренная Законом, и они в считанные часы испарились.

Берсерки же, поняв это, решили здесь не оставаться — их выжило не так много, а скоро из домов выйдут люди, у которых появятся вопросы, а после вновь заговорит оружие. Анхель полностью одобрил данный подход к делу, и следующим же вечером они провожали Детей на окраине города. В нескольких километрах севернее района Парнас в лесу было место, где располагался портал в их мир. Переход был прямо как в фильмах — ряды воинов прошли сквозь дрожащий воздух. По ту сторону портала изредка промелькивала та сторона, которая чем-то напоминала африканские пейзажи, только вместо песчаных барханов на горизонте высились извергающиеся вулканы.

Уходивший последним Варгус долго прощался со Зверью. Под конец он повесил ей на шею свои разжигательные камни, что-то сказал ей на ухо, и воздух портала дрогнул за ним в последний раз.

С того дня мир начал приходить в себя. Одно можно было сказать точно по прошествии месяца — ещё долго мир будет под впечатлением от того, что даже понять не удалось. Живых, хотя бы в критическом состоянии, ни «марсиан», ни «Нибирийских волков» не осталось — только мёртвые. В контакт с ними тоже никто толком вступить не успел. Хотя волки так и вовсе неразговорчивые были, зато, ой, какие прожорливые.

И вот, пока телевизор и интернет раз за разом разрывались новой версией произошедшего, Анхель и его ученики ожидали продолжения. Но его пока что так и следовало. Это наводило на разные мысли, большинство из которых противоречили только что сформулированным.

Обычно Шекспир проводил время как угодно, но только не на пользу делу. Особенно, если его в эту пору ничего не обязывало. Но последние дни он достаточно часто стал зависать в библиотеках. Заходя то в одну, то в другую, он проводил там иногда весь день, а то ещё и на следующий заходил. В глаза друзьям или Анхелю это не бросалось, никто ни за кем не следил. Все занимались в свободное время тем, чем хотелось: Зверь сменила ставшую скользкой улицу на зал, где продолжала оттачивать спасший её месяц назад паркур. Вихрь время от времени посещал тренажёрный зал, бегал кругами по заснеженному парку, упражнялся вместе с Анхелем во владении мечом. Учитель проводил время, вновь работая со спецподразделениями, которым неожиданно понадобился новый опыт, о котором сам Анхель признаться не мог. Прошёл ещё месяц. На носу был «Новый Конец Света», который было решено всё-таки отметить, несмотря на то, что его шуточность в свете последних событий стала совсем несмешной.

Отмечать решили на квартире Деппа. Утром из парка Вихрь приволок сухую ёлку, которую традиционно подожгли во дворе, дабы придать ей апокалипсический вид. Сгореть дотла ей, разумеется, не дали — наряжать ещё! Этому процессу было отведено в этот раз аж полдня, хотя обычно управлялись за пару часов.

К обеду ёлка была просто кошмарная. Слово «загляденье» и другие положительные прилагательные были не в духе праздника. Под праздничным деревом была насыпана каменистая земля, из которой торчали кукольные конечности — руки, ноги, тела. На ветках покачивались перевязанные колючей и простой проволокой камни, горлышки бутылок, обрывки одежды. Гирлянда была связана из стреляных гильз разных форм и различий, сломанных ножей и других деталей от оружия. Сама ель была припорошена изрядным слоем пыли. Венчала праздничное дерево старинная антенна, которая в понимании данного события является той спасительной вещью, что поможет выжившим связаться друг с другом в отсутствие телевидения, интернета, сотовой связи и так далее.

Стол был накрыт только тем, что, скорее всего, будут есть после конца света. Хотя недавний опыт показал, что из магазинов еда никуда не денется — разве что испортится то, что должно находиться в постоянном холоде — а поэтому никаких пельменей!

Одно из самых главных «блюд» — это сухари. Их готовят заранее, хотя в последние годы предприимчивые торгаши смекнули эту тонкость и за неделю до праздника начинали продавать сухари большими пакетами, стилизованными под вещмешки — товар спросом пользовался. Другим не менее важным блюдом были салаты из всего, что только могло быть в холодильнике, при условии, что он «был найден в пустом городе, где уже год никого нет в живых». Тут фантазия основополагающее дело. Но чаще всего это был салат из разных консервов — тушёнка, рыба разного рода, гречневая или рисовая каши, кукуруза и всё такое же, в этом роде.

Главным напитком «Нового Конца Света» была, конечно же, чистая вода. Алкоголь, самогон желательно, был тоже позволен. Но после прихода власти, которая запретила всё, что вредно для нации, остались вода, чай, компот, молоко — последнее было, пожалуй, на втором месте после воды.

Подарки тоже со смыслом полагалось дарить. Какой смысл дарить новую модель телефона, если его даже зарядить негде будет — ненужный хлам! А вот аптечка или, например, респиратор очень даже могут быть полезными. В общем, дарить полагалось только то, что поможет выжить.

На празднике нежелательно было включать телевизор, слушать музыку и, вообще, в идеале, сидеть при свечах. Скучно не бывало, надо отметить. Вместо «зомбоящика», как называл Вихрь телевизор, можно припомнить и рассказать много интересных историй. А музыку можно сыграть самим на чём придётся и даже попеть под получающуюся какофонию.

Семейным этот «праздник» не стал, но среди друзей, молодых рабочих коллективов имел успех. Про государственный уровень и думать не стоило, но туристы от этого праздника были в умилении. До нападения, во всяком случае. Устраивались даже целые туры в ОРД, а до этого Россию, чтобы поучаствовать в данном действии. Люди посмышлёнее даже деньги на нежадных иностранцах за это удовольствие делали.