Виталий Зыков - Власть силы. Том второй

Впрочем, последняя фраза вызвала ничем не прикрытое одобрение Архимага, и глава Наказующих ощутил нечто вроде разочарования. Головоломка не складывалась…

Сколько времени уже прошло после возвращения в Сардуор, а Дарг никак не мог привыкнуть к переменам в судьбе. Раньше все было просто. В бытность военным вождем от сына Сохога требовалось побеждать, приносить богатую добычу и держать в узде соплеменников. Ничего особенного, если подумать, типичный набор обязанностей лидера средней руки. Потом привычный уклад сменился бегством от убийц и метаниями по всему Торну в поисках лучшей доли. Жизнь стала опасной и непредсказуемой, но понятной и где-то даже прямолинейной. Уцелеть, спрятаться, замести следы, найти средства к существованию, вжиться в чужое общество, добиться высокого статуса — не надо ломать голову, достаточно выбрать путь и упорно по нему идти, невзирая на препятствия.

Дошел, обустроился на новом месте, заполучил покровителей и какую-никакую, но семью. И увяз в быте, в тягучем потоке неспешного существования, когда дни сменяются днями, и нет необходимости рвать жилы ради непонятно чего. Дарг превратился в рядового горожанина, пусть с мутным прошлым и неясным будущим, со множеством скелетов в сундуке, но горожанина! И как бы ужасно это ни звучало для гордого вождя гвонков, чем-то такая жизнь была притягательна.

И вот новые изменения, гораздо более масштабные и всеобъемлющие, чем когда бы то ни было раньше. Филистер стал королем, и вместо скромного домика теперь дворец, вместо тихих соседей, не лезущих в душу к живущему рядом воину, — придворные лизоблюды и интриганы, вместо немногочисленных недоброжелателей — зеленошкурые союзники, что порой хуже врагов… И лишь высокомерные покровители остались прежними.

Дав согласие на участие в авантюре с захватом власти в Земле Наместника, эл’Дарг боялся стать безвольной марионеткой. Ждал, что Длинноухие будут совать нос во все его дела, требовать согласования с ними всех его распоряжений и приказов, а то и вовсе начнут командовать через его голову.

Реальность оказалась гораздо сложнее. Он и вправду стал королем. Почти настоящим, всамделишным! Управлял двором, издавал указы и следил за их исполнением. Он даже был волен казнить и миловать согласно своим трактовкам законов и своему видению государственных реалий. Не мог эл’Дарг делать лишь одного — нарушать планы Перворожденных, ставших в Земле Наместника и на захваченных территориях неприкасаемыми и неподнадзорными, теми, кто стоит над законами смертных. Фактически сын Сохога превратился в того же Наместника при истинных правителях, только титул его звучал гораздо более громко.

Единственной, кого изменения в судьбе действительно обрадовали, была Лакриста. Бывшая любовница короля Зелода, силой загнанная под диктат воли эл’Дарга, дико скучала по былой вольнице. Она жаждала блистать при дворе, интриговать, бороться за влияние, а ее с головой окунули в быт, да еще и низвели едва ли не до уровня рабыни. К такому сложно привыкнуть, с таким тяжело смириться. И вот ее привезли в Полот, и она вдруг снова на вершине: красивая, богатая, известная, почти свободная и почти сама себе хозяйка. А вокруг кипят страсти, строятся козни, плетутся заговоры… В общем все то, о чем она так мечтала. Разве это не повод быть счастливым?

Эл’Дарга мало радовали мишура и блеск королевского двора. Для воина там не хватало простора, размаха, а испытываемые эмоции казались бледным подобием настоящих чувств. Лишь на войне, где льется кровь и жизнь не стоит и ломаного гильта, лишь там он ощущал себя настоящим. Для кого-то сражения — страшное, жестокое и жуткое действо, гигантская мясорубка Темных богов. Для кого-то, но не для эл’Дарга… Сын Сохога воспринимал себя как человека войны, как ее плоть и кровь, и не мыслил себя кем-то иным. Многие старики говорили, что гвонки рождены для битвы, и Дарг сейчас всем сердцем разделял их взгляды. Он — истинный гвонк, и убивать врагов — его призвание!

Но главное вовсе не его отношение к кровопролитным баталиям — мало ли безумных маньяков на свете, для которых в радость сеять смерть и разрушение, — главное, что воевать у него получалось. Насколько он великий полководец, могло показать лишь время, но то, что Дарг как минимум хороший военачальник, много лучше, чем Теорн, признавали даже его недоброжелатели.

До сих пор единственной неудачей эл’Дарга оставалось поражение на Юрговом поле. Кто-то скажет, что ничья не проигрыш, но сын Сохога мирный договор с заведомо более слабым противником воспринимал именно так. Да, его вины в том позорном бою почти не было. Перворожденные определяли план сражения, Перворожденные выбирали, когда и чем бить, и именно Перворожденные бездарно уступили смертному магу и бывшему рабу Дарга.

Хорошо, что у Длинноухих хватило ума понять и согласиться с такой трактовкой случившегося. И не выдвигать претензии новому хозяину Земли Наместника за заключенный мир. Наоборот, после некоторых раздумий из Маллореана прислали благодарность Даргу за чувство момента и глубокое понимание обстановки, позволивших отвести угрозу от наделенных в будущее устремлений Светорожденных. И как итог наделили сына Сохога дополнительными полномочиями. Например, посылать подальше длинноухих советчиков в военных вопросах и сражаться именно так, как он считает правильным.

И дело пошло. Имея под своим началом лучших воинов Сардуора и Горха и обладая возможностью использовать мощь эльфийских чародеев, эл’Дарг объявил войну Саурме и Уззу, после чего принялся громить их многократно превосходящие силы с невиданной эффективностью. Там, где враги ждали лобовых штурмов, чародеи сына Сохога обрушивали на них гнев всех Стихий, там, где готовились к магическому противостоянию, начинали действовать Мечники и Мастера Меча, охотники за колдунами, ну а если дело доходило до серьезных сражений, то Дарг и вовсе себя не ограничивал в применении тактических схем и решений. Ловушки, засады, атаки летучих отрядов кавалерии, заманивание больших подразделений под совокупный удар магов Светлых и воинов орков… Мало ли возможностей для умеющего правильно думать?

Узз и Саурма отчаянно сопротивлялись. На юге Саурмы, где войско К’ирсана Кайфата начало прибирать к рукам небогатые и малолюдные земли, значительных сражений почти не происходило. Было бы из-за чего драться: шесть мало-мальски крупных городов, под сотню сел и деревень, несколько шахт и… и все. Остальное богатство — сама земля, леса и реки. Больше ничего и нет. Ополчение и стража, конечно, пытались сопротивляться, но вяло и как-то неубедительно, словно местные и сами не определились с отношением к захватчикам.