Кира Измайлова - Драконьи истории

— Все марш отсюда, — скомандовала светловолосая. — Эх ты, глупый человек, помирать собрался, а зачем?

— А жить зачем? — тихо спросил он, когда она села рядом и погладила его по стриженой голове.

— Литта тебя любит, тебе мало? Нет, если тебе она не по нраву, так сразу бы и сказал, не мучил девочку…

— Без нее мне не жить, — искренне произнес Фальк и сглотнул. — Она отобрала у меня таблетки. Я уже почти… Да я мог и так — взлететь и упасть… Только был бы номер, — горько рассмеялся он, — очнуться в госпитале без второй ноги! Ирония гребаной судьбы…

— А ты не шути с судьбой, — серьезно сказала она и снова погладила его по стриженой голове. — Не то мало не покажется. Так, говоришь, что у вас с Литтой?

— Я не знаю, — ответил он честно. — Она сказала, что любит меня. А я, как ее увидел, понял, что с ума схожу. Но я калека, а…

— В каком, интересно, месте ты калека? — удивилась женщина. — Славный молодой парень, все при тебе… Не дури! Умирать он вздумал! Мой Бриан обезножел, так тоже все норовил с башни кинуться, да я не дала. А там дело наладилось, носится, как молодой, правнуков гоняет! Ты полежи, отдохни, я Литту пришлю, а то она как тебя принесла, так и рыдает не переставая…

«Так это что, прабабушка Эдна? — сообразил Фальк, когда она вышла за дверь. — Ей на вид лет тридцать-сорок, никак не больше! Ну и дела!»

Литта вошла и остановилась на пороге.

— Можно? — шепотом спросила она, и это так было не похоже на нее, что Фальк даже испугался.

— Зачем ты спрашиваешь, мы же у тебя дома, — сказал он первое, что пришло в голову.

— Потому и спрашиваю, что дома правила суровые, — чуть заметно улыбнулась она и вошла, прикрыв за собою дверь. — Как ты?

— Да вроде бы ничего… — пожал он плечами. — Я не понял, что со мной случилось. Для эпилепсии я уже староват, и с чего вдруг такой припадок…

— Я страшно перепугалась, — сказала Литта и обняла его, — не знала, что и делать, пока не поняла, как и почему ты меняешься… Ты красивый, на сокола похож, серый такой, не очень большой. Только наверно, взрослым это дается труднее, вот ты и отключился…

— О чем ты? — потряс он головой.

— Помнишь, ты сказал, что мы полетим вместе? — спросила она серьезно.

— Да, конечно.

— Это брачная формула. Ты мой муж теперь. Надо было предупредить, но я не успела. А когда ты сказал, что отлетался, случилось… не знаю, как это описать. Мы не умеем колдовать, ну, кроме разве что дальних родственников, но тут что-то прорвалось, я почувствовала. — Литта держала его мертвой хваткой. — Я же все-таки дракон, я умею чувствовать, иначе, как думаешь, почему я так хорошо с ребятами работаю? А тебе было настолько плохо, больно и горько, что я постаралась забрать у тебя все это, и вот… чуть не убила, неумеючи-то! Прости меня. Я не хотела, чтобы ты умер. Я хочу летать с тобой вместе.

— Мне не нужен другой ведомый, — тихо произнес Фальк. — Я полечу с тобой хоть на край света. Если смогу.

— А я никогда не покину своего ведущего, — улыбнулась Литта. — Можем и на край света слетать, к прадедушке Арнилю или еще к кому, у нас полно родни… Я же говорила, мир огромный! Хочешь — полетим на дальний север, там небо сияет, а хочешь — на юг. Только лети со мной!

— Я полечу с тобой, — серьезно сказал он и сел. — Если так… Слушай, самолеты же надо на базу вернуть! Хватятся!

— Хорошо, вставай тогда и пошли.

Фальк потянулся к висевшей на стуле у изножья кровати одежде, не достал, медленно поднялся и, пошатываясь, встал. Литта схватила его за пояс. Потом отпустила.

Он стоял на обеих ногах, пусть и нетвердо.

Фальк перевел неверящий взгляд вниз. Отнятая почти пять лет назад нога была на месте. Он закрыл глаза. Он знал, что у него дрожат губы, что мужчины не должны плакать, но удержаться не мог.

— Это после превращения, — тихо сказала Литта, сцеловывая слезы с его щек, — бывает. Летать бы ты сумел и так, но иногда лучше на своих двоих, а? Очень больно было? Я видела, как ты мучился…

— Ради этого я бы еще десять раз прошел через такое, — честно сказал он. — И, скажу я тебе, когда мне пилили кость тупой пилой почти без наркоза, было намного больнее. Великое мироздание, неужели это взаправду?!

— Ну так ты шагни! — засмеялась она и потянула его за руки. — Не хромай, ты уже в порядке, только тебя надо накормить… А сперва — отмыть, а то прабабушка Эдна задаст жару! Она аккуратистка, каких поискать. И… Фальк, если хочется, ты плачь. Я не стану смеяться, я все понимаю.

— На кой плакать, мне до потолка прыгать впору! — улыбнулся он, посмотрел вверх и добавил: — Нет, не достану, высоковато. Будем считать, что я выразился фигурально. Эй, эй…

Литта действительно была сильнее и опрокинула его на кровать без особого труда. Да он не очень-то и сопротивлялся.

— Но самолеты все-таки надо вернуть, — сонно сказал Фальк через некоторое время.

— Вернем… А хочешь, сами вернемся курсантов учить.

— Нет, — произнес он после долгой паузы. — Нет. Я не могу без неба, но… Этих мальчишек ведь снова отправят на какую-то бессмысленную войну! Да, наверно, я сумел бы научить их выживать, но…

Фальк умолк, не зная, как объяснить то, что мучило его который год.

— Я поняла, — сказала Литта. — Ты просто любишь летать. Но не хочешь убивать.

— Да.

— Ну так мы почти все такие, — улыбнулась она. — Сражаться умеем, но первыми не нападаем. Нам и так неплохо живется. Мир большой, его всем хватит, и людям, и драконам, и чудесам место останется… Ты что, Фальк? Фальк?

А он мучительно плакал, уткнувшись в подушку, впервые за много лет, и со слезами выходила и горечь, и тоска, и… Ему было больно, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что он испытал, когда его бросила невеста, когда отвернулись бывшие сослуживцы, когда перестала писать родня, стыдясь его увечья перед соседями… Теперь у него осталась только Литта, которой он был хорош любым.

— Все, перестань, — сказала она. — Руки, принесите-ка холодной воды умыться… Спасибо, золотые мои! С меня новые перчатки!

Фальк проморгался и потряс головой, но парящие в воздухе Руки с тазиком никуда не делись. Литта взяла его за шиворот, макнула в этот самый тазик и повозила рукой по физиономии, а водица была куда как холодна!

— Вот так ты куда лучше выглядишь, — сказала она, пригладив ему короткие темные волосы. — Сейчас ужинать пойдем, познакомлю с остальными. Ну а потом вернем самолеты, только хромать не забывай! Где ты хоть свою трость посеял, горе ты мое крылатое?

— Я будто помню… — буркнул Фальк. — Где-то там, где ты на меня напала и снасильничала… Что смешного?