Татьяна Солодкова - Натуральный обмен

А я просто стоял и смотрел прямо перед собой. Кто я? Интересный вопрос. Я тот, из-за кого умирают люди, тот, кто вечно хочет сделать лучше, а выходит как всегда...

Хотелось попросить прощения, но я не мог вообще ничего сказать. Что им мои извинения? Что толку каяться, когда ничего уже не исправить?

- Эй, Гердер! Ты здесь?! - донесся с улицы уже знакомый голос принца Дамиана. Поскольку стекол в окнах не было, слышимость была превосходная.

Вот как, его высочество собственной персоной...

- Гердер? - пискнула Нюся, которую теперь крепко обнимала мать. - Но ты говорил...

Я не ответил, даже не посмотрел в ее сторону, не смог. Подошел к окну, встал сбоку, чтобы иметь обзор, но в то же время, чтобы нельзя было увидеть меня.

Дамиан стоял в центре пустого пространства, окруженного крестьянскими домами, а за его спиной целое черное море - воины в одежде без знаков отличия. Несчастные жители деревни, успевшие выйти на улицу, испуганно жались к своим жилищам.

- Хватит бегать! - продолжал принц, и его голос звучал убийственно уверенно. - Я точно знаю, что ты где-то здесь. Выходи, или я камня на камне не оставлю от этой деревни.

Я все еще молчал. Неужели этот человек настолько безумен, что начнет убивать своих же подданных только ради того, чтобы поймать меня? Хотя о чем я говорю? Об адекватности в действиях этого человека и речи не идет. В своем стремлении к цели он безумен, и плевать принц хотел на то, скольким людям придется умереть, лишь бы он добился своего. А самое страшное, что по законам этого государства Дамиан имеет полное право делать с жителями деревни все, что ему заблагорассудится. Он ведь принц, сын главы империи, он имеет право убить любого раба, и ему никто не скажет даже слова против.

- Боишься?! - продолжал Дамиан, и создавалось впечатление, что он смакует каждое слово. - Что ж, я облегчу тебе выбор.

Принц кивнул своим людям, и один из них вышел вперед, вытащил из толпы девочку, ровесницу Нюси, и приставил меч к ее горлу. Девочка испуганно пискнула, но так и не решилась закричать. Где-то в задних рядах заголосила ее мать, но и ее плач быстро смолк, видимо, кто-то из рядом стоящих предусмотрительно заставил ее замолчать.

- Этот ребенок умрет, если ты сейчас же не выйдешь!

Умрет, в этом я не сомневался. Это не блеф и не пустые угрозы. Ему наплевать на человеческую жизнь, тем более, жизнь раба. А я ему не настолько нужен сам по себе, насколько насолил, устроив побег.

Я обернулся на хозяев дома, приютивших меня. Почему-то я ожидал, что Харес попробует напасть и вытащить наружу силой, чтобы спасти свою односельчанку, но он просто стоял и смотрел на меня, даже без прежней враждебности, вообще без всякого выражения на лице. Дара, бледная, как полотно, прижимала к себе дочь и тоже молчала.

- Ну же! - снова донеслось с улицы. - Я не собираюсь долго ждать!

Вот же ублюдок!

- У нас есть черный ход, - внезапно сказал Харес.

- Что? - мой голос прозвучал хрипло, мне показалось, что я ослышался. Как он может предлагать мне бежать, сейчас, при таких обстоятельствах?

- Ты спас мою дочь, - глухо ответил Харес. - Я же говорил, что в долгу у тебя...

Мне захотелось громко выругаться, что-нибудь разбить, например, свою голову об стену, раз уж я не могу достать до головы Дамиана.

К черту такие долги и к черту таких принцев!

Интересно, что же во мне успело измениться за какие-то два года пребывания в Карадене? Откуда во мне это обостренное чувство справедливости? Почему сейчас мне хочется убить Дамиана даже не за себя, а за этих ни в чем не повинных людей?

Я все еще стоял на месте, собираясь с силами, чтобы сделать первый шаг. В конце концов, еще тогда, когда я решил проводить Нюсю домой, я уже взял на себя ответственность, поздно что-либо менять.

- Считаю до десяти!.. - донесся до нас голос принца. - Я теряю терпение!

Я посмотрел в окно на бледное, перекошенное от страха лицо девочки, отражающееся в начищенном до блеска клинке. На улице уже совсем рассвело.

- Это ты мне должен, - сказал я спокойно. - Не она.

Харес удивленно распахнул глаза, словно не веря тому, что слышит. А я тем временем положил свой меч на стол и шагнул к двери. Оружие мне больше не понадобится.

- Восемь... - считал Дамиан.

- Девять, - передразнил я, выходя из домика. - Кончай балаган, я здесь.

В его глазах появилось ликование. Видимо, несмотря ни на что, он не слишком надеялся на мою мягкотелость и допускал, что я попробую бежать. Или считал меня таким дураком, что я не догадаюсь, что бежать все равно некуда, потому что деревня окружена?

- Взять его! - прорычал принц, и его люди, словно цепные псы, бросились ко мне.

Меня тут же поставили на колени и принялись вязать руки за спиной. Я не сопротивлялся, только поморщился, когда новая веревка легла на старые раны.

Потом два огромных воина встали по обе стороны от меня, положив по руке мне на плечи. Но я даже не предпринял попытки подняться. Я уже сдался, а устраивать шоу для принца не собирался.

Подошел Дамиан, неспешно, гордо, чтобы вблизи посмотреть сверху вниз на поверженного врага.

- И на что ты надеялся? - поинтересовался он почти что ласково.

Откуда у принца это постоянное желание поговорить со своими жертвами? У него совсем нет друзей, и он жаждет общения? Однако у меня Дамиан определенно не вызывал желания вести с ним задушевные беседы. Хотелось скорее плюнуть в него, но я не был настроен на театрализованные действия.

- Молчишь, - констатировал принц немного разочаровано. - Что ж, дело твое, - а потом продолжил уже громче, так, чтобы его слышали жители деревни: - За попытку побега и убийство моего подданного этот человек приговаривается к смерти!

Вот как. Значит, как приманка для якобы короля Карадены я его больше не интересую. Отчаялся поймать Рея? Ведь если бы ему все же удалось схватить его, он не тратил бы свое время на поиски меня. Решил отомстить хотя бы кому-то?

- Приговор привести в исполнение НЕМЕДЛЕННО!

Этим словам я уже не удивился. Странно, я даже не испытал страха. За последние дни я столько раз собирался умирать, что эта тема потеряла для меня актуальность.

Меня поставили на ноги и повели на окраину деревни к большому дереву с раскидистыми ветвями. Стало быть, повесят. Интересно, здесь тоже это считается самым позорным видом казни, как в Карадене?

О чем я думаю, черт возьми, в последние минуты своей жизни? Я чувствовал какое-то нездоровое веселье, а еще не покидало ощущение, что это все происходит не со мной, а может быть, всего лишь сон, и я вот-вот проснусь. Вот только я не спал.

Меня посадили на лошадь, не развязывая рук, на шею накинули заранее приготовленную петлю (надо же, какая предусмотрительность), а другой конец веревки перекинули через толстую ветку. Отработанные действия, доведенные до автоматизма, сразу видно. Сейчас они отведут коня, а я останусь болтаться на ветке...