Время проснуться дракону. Часть 1 (СИ) - Морецкая Анна

Рот она полоскала долго, еще и пытаясь периодически тереть рукавом сюртучка передние зубы — все ей казалось, что вкус крови графа так и стоит на языке. Ли не выдержал и, взяв ее за руку, повел в беседку, где, вытерев ей лицо собственным платком, усадил на скамью. Потоптавшись чуть-чуть рядом, уселся и сам.

Опять засвистела, вспугнутая было их беготней и шумной возней у фонтана, какая-то пташка, вторя своим нежным голоском тихому мелодичному плеску воды. Розы, накрывшие маленькое строеньице почти сплошным пологом, в преддверии наступающей осени хоть и негусто цвели, но одуряюще пахли, вплетаясь своим сочным ароматом в пряный запах начинающей желтеть травы и немного пыльное тепло нагретого за день камня. Казалось спокойствие, тихие ночные звуки и чистые природные запахи окутали их маленький уютный мирок, отгородив его от остального большого мира.

Льнянка, как будто только сейчас осознав, что находится далеко от противного графа, встрепенулась и огляделась, а потом вдруг уткнулась носом в грудь Ли и заревела.

— Лён, ты испугалась, что ли сильно? — недоуменно спросил ее тот. Тем не менее, приобнял и успокаивая, стал гладить девушку по спине.

— Не-ет! Да-а! Я испугалась, но не графа-а! А своей беззащитности-и! Не могла, ни кинжалы доста-ать, ни магию примени-ить. Я помню наш разгово-ор… — ответила ему Льнянка, всхлипывая и подвывая на каждом слове.

Ну что мог сказать на это Ли? Да ничего! Только продолжать молча поглаживать вздрагивающую в его руках спину и заодно терпеть и не чесаться в том месте, где текущие слезы и дрожащие ресницы щекотали его шею.

Нарыдавшись вволю и успокоившись, Льнянка и не подумала выныривать из этих ласковых нежных рук. Ей было хорошо так, как не было с тех дней, когда она была маленькой, и ее брали на руки кто-нибудь из родных. Хотя нет, немного не так, но все равно — хорошо!

Ей вдруг вспомнилось, как она увидела Лиона в первый раз.

Она сидела и рыбачила на прилидском затоне, как делала это много-много раз. И ее совсем не волновала суета большой флотилии, приставшей к их берегу, разгоравшаяся где-то совсем рядом. От всего этого шума и беготни ее отделял высокий склон, и она могла спокойно позволить себе продолжать и дальше, в свое удовольствие, заниматься любимым делом.

Но, в какой-то момент, она поняла, что на нее смотрят. Да не просто смотрят, а прямо таращатся — разглядывают, как невиданное чудо чудесное. Она было хотела сначала не оборачиваться, но, конечно же, не выдержала. Вот тогда-то она в первый раз Лиона и увидела. Да и их всех — нынче уже родных и любимых ее спутников.

Конечно же, первой тогда в глаза бросилась мощная, даже в спокойном состоянии выдающая хищника, фигура Тая. Рядом с ним стоял, почти такой же высокий, но не столь раздавшийся в плечах, Вик. Впереди, шагах в трех, переминался с ноги на ногу торопыга Корр, с взъерошенными на прибрежном ветру черными кудрями и, как она узнала в дальнейшем, своей вечной белозубой улыбкой. В этом вертлявом и чернявом она также отчетливо разглядела оборотня. В хвосте же маленькой процессии, вытянувшейся по косогору в ряд, стоял молоденький темноглазый… полуэльф.

Льнянка как-то сразу поняла, что и по возрасту, и по крови они очень близки — что-то родное, понятное, тянущее повлекло ее к этому парню. И это понимание было даже поперед того, что вся компания в целом — ее люди, и она должна следовать за ними.

Первым, кажется, тогда заговорил с ней Корр. Но в тот момент ее занимал только молодой полуэльф, и ей хотелось именно его внимания. А он стоял и ел ягоды — целой пригоршней, жадно, быстро, и было понятно, что он сильно голоден. И на нее, Льнянку, смотрел хмуро и недовольно. Видно она была для него лишь нежеланной помехой, остановившей их на пути к деревенскому трактиру и сытной утренней трапезе.

И из-за этого его взгляда Лёнка тогда обиделась. Почему? Вроде чужой, голодный, злой парень — ну и шел бы себе дальше, ей-то что?! Так нет! Что-то заело ее, закусило и пожелалось девушке и его задеть, да побольнее!

А потом, когда она разглядела главное, ей, ясно видевшей уже, что впереди у них совместная длинная дорога, захотелось от души позаботиться о нем, но теперь уже он на нее дулся и разумных советов не принимал. Ну и Лёнка отступилась — стала воспринимать его как не очень приятное, но необходимое приложение к веселому Ворону, заботливому Вику и надежному Таю.

И вот теперь, здесь, в укрытой розами ротонде, на задворках дворцового парка, ей вдруг вспомнилась та их первая встреча. И самое первое впечатление о нем. Ничего ведь по сути и не изменилось с того первого взгляда — как тогда увиделось, так и случилось. Они все те же юные полукровки, живущие в большом сложном Мире. Как песчинки в волне, маленькие и хрупкие, — ни к людям прибиться не могут, ни к эльфам. Так и гоняла их волна-жизнь до этого дня — то к берегу, то от него. И только теперь объединив, сбила в единый комочек, сделав уж не песчинками слабыми, а камешком крепким и стойким.

Тут она поняла, что они все так же сидят, молча обнявшись, на той же скамье в беседке. Только Лион уже не гладит ее спину, а, видимо тоже задумавшись, машинально и мерно накручивает ее волосы на палец. Ей захотелось прервать этот затянувшийся неопределенный момент. Не зная, что сказать, Льнянка просто потерлась о его шею носом.

От этого, казалось бы, незамысловатого легкого движения Ли дернулся и напрягся, а под своей щекой Льнянка почувствовала моментально вспыхнувший жар и нервно забившуюся жилку.

Он попытался отнять свои руки от ее спины, но накрученные на пальцы пряди так сразу его не отпустили и он стал спешно распутывать их, дергая ее за волосы, при этом злясь, ругаясь и извиняясь.

«— О, Многоликий!» — с этим мысленным восклицанием пришло озарение — да он же хочет ее! Хочет так же страстно и сильно, как те парни в деревне, которые, не владея собой в нахлынувшем пылу, норовили притиснуть ее за сараем или повалить в стог! И хотел так всегда! И все его вздорные капризы, и дерзость, и грубость были от этого сдерживаемого желания! Ага, даже тогда — на косогоре, с ягодами!

И тут же пришло другое озаренье, вернее сразу решение, бесповоротное и окончательное, — такое, что только в ранней юности придти и может: «— А почему бы и нет?! Да! Да!»

Льнянка отлепила щеку от жаркой шеи и легонько поцеловала трепыхавшуюся жилку. Лион опять дернулся, да так, будто это было не мимолетное касание, а удар с размаху! А потом взял ее за плечи, аккуратно, одними пальцами и попытался отодвинуть от себя.

— Лён, не надо… — каким-то чужим хриплым голосом попросил он.

Но Льнянка не остановилась.

Ли продолжал отталкивать ее, но как-то вяло, как будто у него и сил-то не было бороться, и ей ничего не стоило притянуть его ближе. От перепуганной жилки Льняна мелкими легкими касаниями прошлась вверх по шее, по скуле, по щеке, по подбородку и остановилась только у рта. Чуть прижавшись к его губам своими на мгновение замерла, ожидая хоть какой-то реакции от парня.

А он, казалось, даже не дышал.

— Лён, прекрати… — шепотом попросил он. И она прямо у себя во рту почувствовала теплоту его выдоха.

И также, одним дыханием, ответила:

— Нет… — и повела языком между его полуоткрытых губ. Нырнула глубже, встретила его язык и закружила вокруг.

Лиона затрясло и, видимо, уже не имея сил сдерживаться, он стал неловко трясущимися руками тянуть и дергать завязки и пуговицы на ее одежде.

Когда парень расправился с ее камзолом и рубахой, и на Льнянке осталась только полотняная лента, которой она утягивала грудь, он опять отстранился от нее и спросил все тем же чужим хриплым, но таким притягательным голосом:

— Ты уверена?

Девушка не стала отвечать, а просто потянулась к завязкам на его рубашке.

Через мгновение он уже стянул вниз полотняную повязку и вздрагивающими ладонями обхватил ее груди. Сжал. Отпустил. Нашел большими пальцами верхушечки. Толи выдохнул, толи застонал.

«— А-ах!» — вторя ему, вырвалось из груди девушки.