Mona Lisas Nemo - Золотые Небеса. Полёт Одной Птицы

14

Скажи мне странник, что я сделал

Привычно накинув чёрный капюшон на лицо, когда подступали к очередному городку, Мэроу склонил голову, избегая любой возможности показаться кому-либо на глаза. Спрятав руки в складках плаща, он ступил вслед за Линой. Прошли невысокие неказистые ворота. И направились дальше вслед за ковыляющим конюхом мимо оставленных домов и разрушенных лавок. Нельзя сказать, чтобы конюха сильно волновали нежданные путники. Однако он всё же не забывал время от времени поглядывать за спину.

— Мы ещё держимся благодаря тому, что у нас остались добрые кони, те, что сбежали из Риан-Ондима. Гонцы из северных королевств оставляют здесь своих лошадей и пересаживаются на наших. У нас здесь почтовые есть. Вот и держимся. Остальные давно отправились на север: кто в Брасьен, кто в Ураван. Оно, знаете, сейчас этакое время — половина считает — отступили маги от пути доброго и впрямь на сторону зла перешли. Слухами земля полниться: говорят, они даже каэлам теперь помогают.

— Чушь! — Не удержался Лант.

— Вот и я так думаю, никогда маги не станут зло творить. Но, поди разбери. Бероэн говорит, убийцы они, предатели.

Под развесистыми кряжистыми дубами, что росли по краям круглой площади, поваленные бочки трогал ветер. Редко кто выглядывал из окон, что путникам было на руку. Многие окна были закрыты плотными ставнями. Заметив мелькнувшее за шторой лицо, Мэроу отвернулся.

— И как давно здесь показывались гонцы из северных королевств? — спросил он.

Конюх, до того не обращавший на него никакого внимания, теперь вперил взгляд тёмных глаз под капюшон. Словно собираясь углядеть там лицо. Но нет. Он лишь пожал плечами.

— Неделю назад как проезжали стражи Уравана. И вот что я вам скажу: до того были они здесь численностью в двадцать воинов, а возвращались — их уже на одного больше было. Поймали кого-то, теперь ведут в Ураван Бероэну на досмотр.

— Мага? — спросила Лина.

— А кого ж ещё? — проворчал в ответ конюх и поковылял дальше, к своему дому, где и хранились запасы, которыми он теперь приторговывал с проезжающими мимо. Трактиры то месяц как закрылись, к превеликому неудовольствие разных путников. В былое время идущая за ним компания изрядно бы заинтересовала всех горожан. Илию он сразу узнал, да не просто илию, а бескрылую. Их братия здесь не бывает. Илии, они только в столицы захаживают, что им дело до заброшенных городков у границы леса? В былое время, часами рассказывал бы он об этой встрече, да некому нынче. В том темноволосом, что сопровождал илию, конюх разглядел отпрыска какого-нибудь знатного рода. Те так же держатся. Что же до третьего, сейчас каждый второй предпочитал скрывать лицо. Времена такие, что ж поделаешь?

Не смотря на то, что на улице было тепло и вовсю светило майское солнце, внутри оказалось стыло и сыро. Скрипели при каждом шахе старые доски. В погребе конюх и хранил все припасы. И пока Лант по крутой старой лестнице полез вслед за ним, Мэроу остался стоять где и стоял.

— Я, под землю? — Лина только многозначительно посмотрела на Ланта. На что тот молча кивнул и ловко соскочил вниз.

— В чём дело? — спросила Лина, когда и конюх, и Лант скрылись из виду.

— Здесь кто-то умер, — белая рука показалась из-под плаща и скользнула по ручке кровати, на которой уже никто давно не спал.

— От болезни, — по-прежнему пряча лицо, вскоре добавил Мэроу.

— Откуда ты знаешь?

Бесшумно ступив вперед, Мэроу остановился.

— Не знаю, чувствую.

В этот момент из погреба показалась голова Ланта. Вскоре маг вылез наружу и с удовольствием вдохнул свежий воздух после затхлого погреба.

— Госпоже илии, конечно же, наши дома кажутся муравейниками, — кряхтел поднимающийся вслед за Лантом конюх. — Да и не столица это.

— Слишком близко к земле, — обратилась Лина к человеку, когда тот невысокий и пузатый стоял перед ней.

— Вот-вот. Я же не раз и легенды всякие слышал, и истории о крае вашем. Говорят, красиво там, аж дух захватывает. И дворцы там — выше самих небес. И где заканчивается главный дворец, там и дышать нельзя.

— Человеку нельзя, — Сказала Лина. После этого она направилась к дверям, с удовольствием покидая маленькую пыльную комнатушку. Всё-таки люди могли зарываться как кроты в норки и отсиживаться там сколько угодно: ни простора не нужно, ни выси. Недовольно скорчив лицо, илия распрямила плечи. Здесь нельзя видеть то, что открывалось взору в Илиуме, где одна черта вдали отделяла небо от земли. И не было преград, не мешали холмы и понастроенные домишки. И воздуха не в пример больше. И перья, нагретые под солнцем, были тёплыми.

Задев плечом Мэроу, она обернулась, ощутив, как он вздрогнул. В этот самый момент за их спинами Лант разговаривал с конюхом. Шли медленно, чтобы ковылявший возле Ланта человек мог поспевать за ними и проводить до ворот.

— Эти!.. Эти и за медный грош кого угодно продадут. Эти обманут, предадут. Хуже быть не может, для которого нет ничего светлого и значимого. Им только о своём, им только зло отварить. Такой и ребёнка терзать будет. Что же тут языком молоть! Коль не истребили всех до единого резнёй — так нужно сейчас всех выловить. И каждого!.. Каждого разрезать, сжечь и пепел развеять, что б и крошки не осталось. Что б снова не начали рождаться на белом свете!

Сдвинув серые косматые брови, конюх отворил засов.

— Что бы там в Ураване о магах не говорили, но и я буду готов поверить в это, если они не прекратят отсиживать задницы за крепостными стенами. В то время как каэлы уничтожают людей по всему миру!

— Каждый, кто утверждает, что у него есть честь — как только их белую кожу завидит — должен тут же ту тварь или убить, или самому полечь. Пытаясь её предать земле. А тому, кто предпочтёт свою шкуру сохранить, отпустив гниду — того и самого убить надо.

Конь встал на дыбы. Так что не ожидавший того конюх, не смотря на всю свою хромоту, отскочил в сторону. Ударив копытами в землю, вороной галопом пустился прочь от города, унося на себе всадника.

Попрощавшись с конюхом, Лант и сам сел в седло и поехал вслед за Мэроу.

Он всё несся вперёд. Капюшон соскочил с лица и ударил первый порыв ветра. Он с трудом сдерживал рвущийся из груди гнев. И конь несся всё быстрее и быстрее, пока Мэроу не сказал тому остановиться. И когда это произошло, спрыгнул в траву. И стоял долго, пока не понял, что его друзья уже здесь и стоят позади. Ещё не понимая — хмурая Лина ждёт. А Лант как всегда не видит.

Он посмотрел на сведённое в одно бесконечное полотно, похожее на куски стекла небо. Здесь было тихо и спокойно. Как если бы звучала весёлая песня, а вестник выкладывал свои злые да нехорошие вести. И была эта тишина и радость весеннего жаркого дня впрямь приятна, и доставляла наслаждение — сливаясь сразу с его тенями, со всем, что ни на миг не оставляя в покое бушевало и рвало на части внутри.