Кейт Ивен - Кварталы Нелюдей

- Ничего. Теперь - ничего! - моя сестра шмыгнула носом и, выпрямившись так, словно я оскорбила её до глубин души - а так оно, скорее всего, и было - добавила. - Мало того, я не только не хочу слышать что-либо от тебя, я и тебя саму видеть не хочу!!!

Я оцепенела.

Круто развернувшись, Киара вихрем влетела обратно в "Ночной оплот", едва не сбив с ног какую-то дамочку.

Она - что?!! Господи, что она сказала?!!

Тряся головой, я попыталась сделать глубокий вдох и собрать свои мысли, нервно мечущиеся из одного, извините за парадокс, угла головы в другой.

Киара сказала, что...

Да нет, быть того не может!!! Не может!!! Попросту не может!!!

Воздух показался тягучим, как кисель или даже мёд. Вдыхать было тяжело-тяжело.

Киара не могла такого сказать. Не могла, потому что... Почему? Я ведь сама сделала то, что, по её мнению, никогда не смогла бы сделать. Так почему бы ей...

Господи...

Я тупо и растерянно посмотрела по сторонам, словно надеясь найти там помощь, поддержку или, на худой конец, ответы на свои вопросы, но взгляд у меня наверняка был невидящий, отрешённый.

Я падала, падала куда-то в пропасть апатии, отстранённости, погружалась в те трясины своего сознания, из которых вряд ли хоть кто-нибудь самостоятельно выбирался...

- Вот это сценка! Чем же ты её так припекла? - знакомый до боли в зубах голос оказался по своему действию пощёчиной, ведром холодной воды за шиворот. Но таким, как выяснилось потом, нужным...

Вздрогнув, я вылетела в реальный мир, как пробка из бутылки шампанского, и встретилась взглядом с изумрудными глазами Эдуарда.

- Вас мало что внутри не было слышно, деточка Браун, - насмешливо добавил он, глядя с неприкрытым холодным презрением на меня. - Что ты ей такого сказала?

- Ничего такого, что касалось бы тебя, - процедила сквозь стиснутые зубы я, но тут он оборвал меня:

- Так значит, ты не рассказала ей о том, что было после твоей встречи с Лал? Знаешь, вампирша как-то не распространялась на эту тему.

- Иди и сам расскажи! - зло прорычала я, огибая его и собираясь уходить, как вдруг Эдуард снова возник передо мной, явно забавляясь ситуацией.

- А про то, что ты теперь удочерённая вэмпи, Пума тоже не знает? - насмешливо поинтересовался он.

- Нет. И пошёл ты на ... ! - резко бросила я.

Это были последние мои слова до того момента, как я позволила сумасшедшей жизни Чёрных Кварталов унести меня в ночь.

Медленно скатившись с моей щеки, слеза капнула в чёрный-чёрный кофе, от которого вместе с паром поднимался аромат крепкого коньяка.

Нет, нет! Я не плакала. Просто у меня почему-то текли слёзы, а в голове болтался странный кисель пустоты. Но что-то такое, наверное, было в моём лице, потому как желающих поболтать со мной не нашлось. Ни среди пьяных, ни среди подвыпивших, ни среди трезвых. И хорошо.

Почему?

Не знаю. Просто хорошо.

Единственный, кто приблизился ко мне за всё время моего пребывания здесь, в дешёвой забегаловке "Граф Ди", это одетый в какой-то пошлый костюм из чёрной кожи официант, которому я заказала кофе. Больше, как я сказала, ко мне никто не подошёл, хотя, надо отметить, половина всех нелицеприятных посетителей с любопытством косилось в мою сторону. Неряшливые, обкуренные и небритые - вот общая их характеристика.

Я сидела здесь за старым, исцарапанным и грязным столиком уже третий час и никак не могла прийти в себя, взять себя в руки. Это было такое странное оцепенение, в котором не хотелось делать что-либо или даже думать. Этому желанию я, впрочем, и следовала, наплевав на свои собственные принципы и приличия. Слёзы постоянно застилали мне глаза, катились по щекам и падали в кофе, но мне было как-то всё равно.

И в то же время какой-то голос внутри меня кричал: "Господи, надо собраться, не быть слабачкой! Я же сильна! Я сильна!!! Я же Вэмпи! Я Кейни Браун! Кейни, про которую говорят не иначе как "та самая"!!!", только до меня доносилось лишь эхо слов. Да, я воспринимала их, я понимала, что надо им следовать, но - не более.

Сегодня я была размазнёй. Самой элементарной размазнёй!

И это тоже утомляло, это тоже вызывало усталость, противную, давящую, ноющую усталость.

- Ну же! Возьми себя в руки, дрянь ты эдакая!!! - прошипела я сама себе, до крови впиваясь в руку ногтями. До острой-острой боли, что резко встряхнула моё сознание, сверкнула в нём молнией, взбудоражила всё...

Я подняла голову и внезапно не без удивления заметила за одним из столиков Никиту.

И не знаю, может, дело было в саднящей ладони, а может, совсем в другом, только слёзы мои высохли, а туман в голове вместе с болью как-то вдруг отошёл на задний план.

Рыжие волосы парень непостижимым образом завязал в короткий хвост и был одет в медово-золотистую рубашку(!) со стоячим воротничком, поверх неё - в лёгкую чёрную ветровку. А ещё он, сидя ко мне спиной, сосредоточенно тянул пиво, не замечая ничего и никого. Даже меня.

... Хм-м-м, Тигр в рубашке. Это может означать только одно, но... но плевать мне на то, что означает. Я с внезапным удивлением поняла, что мне хочется подойти и хлопнуться рядом с Никитой на кожаный диванчик-уголок. Устроиться плечом к плечу и потеснее. А потом - проболтать ночь напролёт. Смотреть в его глаза с озорными искорками, слушать его приятный голос. Или завалиться с ним куда-нибудь ещё. А куда - поверьте, совсем уже неважно. Куда-нибудь с кем-нибудь... Главное - не одной.

Не одной, не одной... Господи, как же это хорошо звучит: не одна.

Наверное, в жизни это ещё лучше...

И я, бросив официанту купюру (деньги нашлись, к моему удивлению, в карманах шорт) со словами "Сдачи не надо!", поднялась с места и хотела было подойти к Нику, когда в "Граф Ди" впорхнула какая-то смазливая брюнетка в золотистом платье и на высоких каблуках. Она помедлила у дверей одно лишь только мгновенье, после чего уверенной и безукоризненной походкой направилась к Тигру. А тот, позабыв о пиве, улыбнулся ей, и, мать его так, это была моя улыбка. Та, которую он всегда дарил только мне . Та, значение которой я поняла почему-то только сейчас, теряя её навсегда: "Ты лучше всех в мире!".

Так вот она, девушка Тигра, о которой сообщала в записке Киара...

Сердце ёкнуло и неприятно, болезненно сжалось. Внутри стало вдруг так мерзко-мерзко то ли от воспоминаний о ссоре с сестрой, то ли оттого, что эта брюнетка, такая красивая и ослепительная, как котёнок свернулась клубочком в крепких и надёжных объятьях Никиты. И оба они выглядели такими... счастливыми.

Как будто ты знаешь, что такое счастье, и как оно выглядит!

Я ещё немного помню, не волнуйся.

Несколько секунд я в упор зло смотрела на нежно воркующую парочку, пока брюнетка, почувствовав мой взгляд, не обернулась. В её глазах читалось плохо скрытое презрение, касающееся только моей персоны.