Павел Корнев - Ледяная Цитадель

– Знаю, и все. Умею я это.

– А глушители?

– Досюда почти не дотягиваются уже. Так, Алекс! Ты, как самый молодой и здоровый, давай-ка опять вперед.

Шумов выругался и, взламывая наметенный ветром наст, побрел вдоль края не до конца засыпанной снегом воронки. Мы с Напалмом двинулись следом, увязая в сугробах едва ли не по пояс. Вымотанного до крайности пироманта вовсю шатало из стороны в сторону, меня тоже качало, но больше не от усталости, а из-за оттягивавшего плечо тяжеленного пакета с ноутбуками и автоматными рожками.

Но куда деваться-то? Ничего, скоро уже отдохнем, скоро…

– «Еще немного, еще чуть-чуть, – тихонько засипел Напалм, – последний бой, он трудный самый…»

– Понеси автоматы, а? – моментально обернулся к нему Алекс.

– Обалдел? – зашипел пиромант. – У меня рука прострелена!

– А у меня грыжа скоро вылезет!

– Не отвлекаемся! – напряженно вглядываясь в круживший снегом сумрак зимнего вечера, прохрипел я. – Темпу, темпу!

– А караульных тут не выставили? – забеспокоился вдруг Напалм. – Ты ж их не учуешь!

– Вот ты бы остался здесь на ночь? – фыркнул я.

– Я, допустим, нет. Но кто этих горожан знает? У них как, отказался выполнять приказ – к стенке!

– А какой смысл караулы выставлять?

– Не дать нашим убежать.

– Ночью? Через лес? И как далеко они смогут уйти? Утром догонят и тепленькими возьмут. Или уже остывшими. Как повезет.

– Тем более можно просто сигналки поставить, – поддакнул Шумов. – Или мины…

– Алекс, стоять! – немедленно зашипел я. – Стоять, говорю!

– Ты чего? – обернулся ко мне парень.

– А если и вправду мины?

– Возвращаемся? – мерзко хихикнул пиромант.

– Нет, просто первым пойду.

Я оперся на плечо Алекса и протиснулся мимо него.

– Ты и неживое чувствуешь? – заинтересовался Напалм.

– Это как повезет, – поежился я. – Следы ауры минера, наверное, не пропущу. С вероятностью, правда, далеко не сто процентов. Ну а какие варианты? Давайте за мной, только след в след. И поотстаньте, что ли.

Так дальше и двинулись. Впереди я, напряженно изучая с помощью ясновидения снег и пытаясь уловить таящиеся в нем инородные предметы. Уловить, прежде чем эти самые предметы разметают наши кишки по всей округе. Следом, немного поодаль, парни.

Страшно?

Очень страшно. Не уверен ведь, что мину заранее почувствую.

Но куда деваться? Деваться-то некуда.

Вот уж никогда не думал, что в роли сапера выступить доведется! Знать бы еще, на что внимание обращать в первую очередь. Остатки ауры – это замечательно, но как быть, если леска натянута, которую и руками не трогал никто даже? Просто с катушки размотали и растяжку соорудили. Да и наст снега в этом случае нетронутым останется. Не говоря уже про то, что минеры рейнджеров наверняка все мелочи предусмотрели. И темно опять-таки…

– Долго еще? – прохрипел у меня за спиной Алекс, который еле волок три АКМ. Вроде и весят автоматы не так много, но попробуй потаскай их. Весьма неудобно, три-то сразу.

– Иди давай, – подтолкнул его в спину Напалм.

Шумов не удержался на ногах и повалился в сугроб, а мгновение спустя в метре от нас к небу с шипением взметнулась красная сигнальная ракета. И пусть снегопад превратил шар огня в размытое алое пятно, не заметить его рейнджеры просто не могли.

– Бежим! – заорал я и метнулся вперед.

Ну метнуться не метнулся, но ускорился. Насколько смог. Парни не отставали, судорожно хватая открытыми ртами воздух, и у нас даже забрезжила надежда, что дело обойдется сожженными нервными клетками, когда над головами прошла длинная очередь трассеров. А потом немного в стороне еще одна.

– Бегом! – дернул я надумавшего повалиться в снег Алекса. – Они нас не видят!

И точно – пулеметчик лупил наугад. Сектор обстрела при срабатывании красной сигнальной ракеты наверняка был определен заранее, и сейчас рейнджер методично обрабатывал его, надеясь если не зацепить нарушителей, то хотя бы прижать их к земле и заставить вернуться обратно к развалинам.

Это, вероятно, нас и спасло. Нам-то надо было пробраться к осажденным, а не удрать в лес, и вскоре прошивавшие падавший с неба снег огненные росчерки трассеров ушли в сторону. Выбрались!

– Евгений, стой! – заорал вдруг пиромант. – Наших предупредить надо! А то палить начнут!

– Сюда, сюда! – раздался крик Веры, и впереди несколько раз мигнул чародейский светильник. – Напалм!

– Бегом!

Я подтолкнул в спину Алекса, пропустил пироманта и поспешил следом. Точнее, заковылял. Как добрался до развалин – не помню. Очнулся уже посреди натопленной комнаты. Оксана с минуту безуспешно пыталась разжать мои стиснувшие ручку пакета мертвой хваткой пальцы, потом выругалась и принялась расстегивать заледеневшую «молнию» куртки.

– Нормально все, – попытался успокоить я девушку и выпустил ручку. Точнее, захотел выпустить и не смог. Вторая попытка тоже успехом не увенчалась, и разжать пальцы удалось лишь с третьего раза.

– Нормально? – и не подумала отстать от меня гимназистка. – Ты на себя только посмотри!

Кое-как с ее помощью избавившись от маскхалата, куртки и набитых снегом ботинок, я перебрался поближе к стоявшей у стены печурке, собранной из кирпичей и каких-то ржавых железных листов, и блаженно растянулся прямо на полу.

– Евгений, Евгений! – вновь принялась тормошить меня Оксана. – Не засыпай!

– Это почему еще?

– Владимир Петрович лекарство готовит.

– Да? – Я уселся и отгреб в сторону нападавший с одежды на пол снег. – Зачем?

Виктор Петрович как раз закончил колдовать над дрожавшим от холода Алексом и перешел к пироманту, простреленную руку которого уже успела перебинтовать Вера.

– Как – зачем? – удивилась девушка. – Там же магический фон на порядок выше нормы!

– Шлаки из организма вывести надо. Даже уникам это не повредит, – отсчитав с десяток разнокалиберных пилюль Напалму, веско заявил Бородулин и протянул мне какую-то колбочку с сильно пенившейся жидкостью темно-синего цвета: – Держи.

– А чего это меня колесами травите? – удивился пиромант.

– «Нирвану» колол? – обернулся к нему химик. – Колол. Теперь щадящий режим положен.

– А мне, значит, не щадящий? – поморщился я.

– Тебе оптимальный. Пей, не бойся.

– Да пью я, пью…

Я влил в себя содержимое пробирки, и язык моментально потерял чувствительность.

– Ну как, лучше? – уточнил химик, забрав у меня пустую стекляшку.

– Лучше, – признал я и спросил: – Скажите, доктор, а нет ли у вас чего от совести?