Марианна Алферова - Беловодье

— Тихо, — повелел Сазонов. — На меня проклятия твои не действуют.

— Еще сочтемся, — пообещал Роман.

— Воду! — наконец крикнул Сазонов. И кувшин сам собою подъехал к нему.

И Сазонов вылил на колдуна полный кувшин пус-тосвятовской воды. Произнес заклинание, схватил пинцет и принялся ковыряться в ране, выдернул первую серебряную нить, вторую, третью…

— Ну что, говнюк, кто из нас сильнее? — раздался над Романом торжествующий голос, и плевок обжег щеку.

И колдун, наконец, потерял сознание.

— Грег! Грег! Где ты? Что случилось? Почему? — закричал Юл.

Грег вынырнул из толщи воды. В руках у него был небольшой черный саквояж. На вид — старинный.

— Я ухожу отсюда, — сказал Грег.

— Что случилось? Сазонов вырвался, а Роман…

Грег взял мальчишку за руку и покачал головой, заметив перстень на среднем пальце.

— Зачем ты надел кольцо? Этого нельзя было делать.

— Но ты же отдал мне этот перстень Романа и сказал…

— Сказал: береги. — Грег опять сокрушенно качнул головой. — Надевать его было нельзя.

— Я не знал! Ты во всем виноват!

Роман не сразу сообразил, что его ожерелье в миг беспамятства соединилось с ожерельем Юла и теперь колдун путешествует по воспоминаниям мальчишки. «Жаль…» — пробилась мысль сквозь колдовской сон наяву. Теперь воспоминания утратят чистоту. И сам колдун будет другим — не таким, как прежде. А каким станет? Впрочем, плевать. После всего, что уже вспомнилось, плевать…

Юл швырнул кольцо в воду с воплем:

— Повинуйся Роману. — Зеленый перстень сверкнул и пропал где-то в толще воды.

Грег проследил за кольцом взглядом.

— Ты зря обвиняешь меня. Я нашел кольцо и отдал тебе. Только и всего. А ты надел кольцо на палец. Не надо было. Роман утратил связь с Беловодьем, а Гамаюнов, видимо, восстановил.

— Я все исправил. Теперь Роман вновь будет повелевать Беловодьем!

— Ничего подобного. Твой приказ Беловодье не слышит. Кольцо — не твое.

— Откуда ты знаешь?

— Ты забыл? Я понимаю суть.

— Ты — охранник.

— Я — хранитель. И Беловодье сейчас делает то, что приказывает ему Иван Кириллович. А тому — Сазонов. — Грег отогнул ворот свитера. На шее у него не было ожерелья. — Да, я слишком хорошо понимаю, что происходит. И больше не хочу быть охранником. Ухожу. К счастью, для того чтобы выйти из Беловодья, не нужен пропуск. — Грег улыбнулся. — Я сказал, к счастью… Надо же.

Но Юлу было не до душевных переживаний Грега. Птенец Романов так и кипел:

— Ты знаешь, что делать?

— Кольцо ищи.

— А потом?

— Надень Роману на палец.

Юл бросился в глубину. Ему казалось, чтo сквозь толщу воды он различает слабое свечение зеленого камня.

Все закружилось.

Вода на веках высохла, и воспоминания прервались.

Роман вздохнул. Надо же! Оказывается, Юл все это устроил. Глупый мальчишка! Да, глупый мальчишка. Но Роман не злился на него. Почему-то не мог.

Посмотрел на кольцо на мизинце. Все-таки Юл вернул его. Нашел, значит…

Нет, нет, нельзя размышлять.

Назад, назад, в

ВОСПОМИНАНИЯ

уже свои…

Очнулся Роман, лежа на полу. Он был раздет, и боль была такая, что он едва сдерживался, чтобы не закричать в голос. Кто-то сидел рядом с ним на корточках и стирал платком кровь с тела.

— Кто здесь? — Он сёл рывком. Перед глазами все плыло. — Кто здесь?

— Это я, — узнал он Глашин голос.

— Где Надя? Что с ней?

— Роман… — Надя взяла его за другую руку.

— Что случилось? Как такое возможно?

— Возможно… — прозвучало эхом.

— Как?

— Беловодье не на нашей стороне. Теперь. А его пересилить ни у кого нет сил.

— А как же кольцо? Я отдал ему кольцо…

— Выходит, твой дар отринут.

И тут закружило. Комната куда-то поехала, как поезд, отходящий от перрона в никуда. Вещи и люди плыли вместе с комнатой. И Надино лицо менялось постоянно. Она то смеялась, то замирала, то вновь начинала хохотать. А сквозь пол просунулась рука и надела Роману на мизинец кольцо. И… будто лопнула невидимая нить. Комната прекратила кружение. И Роман осознал — но не сразу, — что ничто его больше не держит. Путы Беловодья исчезли.

— Эй, вы как? — донесся снаружи голос База.

— Сюда! — крикнула Надя. — Скорее! Помоги!

— Заперто. Я сейчас…

Раз, два, три,

Нам, Беловодье,

Замок отвори.

Стеклянная дверь разлетелась осколками, и в комнату вбежал Баз. Добрый доктор глянул на распростертого на полу Романа:

— Он жив?

— Живой. Только искалечен, — отозвалась Надя. Баз встал на колени рядом с колдуном, оттеснив

Глашу.

— Порезы неглубокие. Надо швы наложить… Роман, тебя всего трясет. Похоже на шок.

— Это и есть шок. Постколдовской.

— Так эти порезы — колдовство?

— Не только.

— Пустосвятовская вода поможет?

— Не знаю. Должна… Только не купаться, а облиться водой…

— Скорее, уходим! Вдвоем с Глашей Баз помог колдуну подняться.

— А с тобой что случилось, Баз? — спросила Надя.

— Ничего не понял. Сначала я вдруг прирос к полу своей комнаты и сделался пленником. А сейчас все закружилось, а потом… потом сила, меня державшая, исчезла.

— А Сазонов где? — спросил Роман.

— Меснер сказал, что его уже нет в Беловодье. Ушел через комнату с картинами.

— Пустосвятовская вода. В гостиной должна быть еще бутыль.

Надя с Глашей кинулись искать. Баз взял колдуна за руку.

— Ну у тебя и пульс! А у меня с собой из лекарств ничего нет. И Беловодье не откликается…

— Сазонов, тина болотная… постарался.

— Да, он мерзавец, к сожалению. Но человек дела. Единственный среди нас. Если он создаст семь новых кругов, Беловодье оживет. Все изменится. Вся жизнь. Может, это и к лучшему.

— Когда он успел тебя убедить?

— Он ни в чем меня не убеждал. Но мы много с ним говорили. Всю долгую ночь, пока ты был с Надей. Я не принимаю его методов, ни в коем случае… но…

Надя вернулась, принесла бутылку с водой. Роман глотнул, стало легче.

— Баз, Надя… Идите в ту комнату, где картины. Снимите часть со стен, поставьте на пол и поверните красочным слоем к стенам. Остальные пусть висят. Но тоже переверните.

— Гамаюнов вновь их повесит.

— Нет, — слабо улыбнулся Роман. — Он слишком боится своего старого приятеля.

Они выбежали из усадьбы и бросились к границе круга. Белые плавучие дорожки колебались под ногами. И все Беловодье волновалось и куда-то плыло. Куда — Роман не мог разобрать. Его вели, он не сопротивлялся.

— Дядя Гриша где? — спросил Роман.