Элейн Каннингем - Эльфийская месть

Эрилин поклонилась и прошла к тому месту, где исчез Ганамед.

– Подожди минуту, – попросила ее королева. – От имени народа эльфов я принимаю твою присягу и твой меч. Можешь и дальше служить эльфам так, как делала до сих пор.

Полуэльфийка обернулась к королеве. Она выхватила Лунный Клинок из ножен и подняла его в истинно эльфийском салюте.

Две женщины еще некоторое время стояли лицом к лицу, но им больше нечего было сказать. Вряд ли они еще когда-нибудь встретятся, и Амлауруил не могла выказать большей признательности, чем она это сделала только что. И это было больше, чем надеялась Эрилин.

Словно почувствовав, что ее задача выполнена, на поляне появился серебристый литари. Вместе с ним Эрилин унеслась в его укромный мир, а затем обратно в Тефирский лес.

Королева осталась на поляне и долго смотрела на мерцающие врата, через которые на Эвермит проникла полуэльфийка. Поскольку положение королевы требовало большой ответственности, Амлауруил не могла не думать о безопасности. Раньше ей никогда не приходило в голову, что этими вратами могут воспользоваться Серебряные Тени. До сих пор ни один литари не был замечен в предательстве, но следует все же принять меры.

Амлауруил нагнулась за оставленным Эрилин пергаментом. Она рассеянно развернула свиток и бросила взгляд на аккуратные строки. Внезапно ее глаза остановились на одной букве, и королева изумленно моргнула. Тонкий, почти незаметный штрих превратил выбранное полуэльфийкой имя «Лунный Клинок» в «Лунный Цветок», клановое имя королевского семейства.

– Капитан Макумайл, – прошептала Амлауруил, моментально узнав автора подделки.

Но ожидаемого гнева по поводу такого святотатства она почему-то не почувствовала. Амнестрия была потеряна для Амлауруил, но дочь ее дочери заслужила доверие эльфов… и ее клана.

– Эрилин Лунный Цветок, – тихонько прошептала королева.

Хотя она понимала, что ни один эльф Эвермита не должен услышать от нее таких слов, Амлауруил понравилось, как звучит это имя.

Спустя несколько дней все, кто принимал участие в битве под предводительством Зоастрии, собрались на рассвете у восточной границы Тефирского леса. Пришли все: лесные эльфы, Эльманесси и Сулдаски, литари, даже фавны и кентавры. Не хватало только Джилла и Кендела Лифбоуэра. Они сочли свою миссию выполненной, и, поскольку дворфу не терпелось снова увидеть своих родичей, двое приятелей накануне вечером отправились в путь.

Все собравшиеся принесли с собой правнуков Кормантора – семена древних деревьев, которые через столетия должны были превратиться в шикарный лес. По сравнению с тем, чего лишился лесной народ, по сравнению с тяжелыми испытаниями это было немного, но каждое дерево связывало их с утраченной родиной и должно было олицетворять новый союз племен с литари и другими обитателями леса. После пережитых бед необходимо обновление.

Весь долгий летний день они трудились сообща и в полном согласии, что было редкостью для лесного народа. С наступлением ночи все укрылись под знакомым пологом леса.

Когда закончился ужин и стихли песни и легенды, Амарил отыскал Эрилин и пригласил прогуляться. В полном молчании они шли до тех пор, пока не очутились на краю только что посаженного леса. Это место, в котором перемешивались надежды на будущее и воспоминания о прошлом, показалось самым подходящим для разговора.

– У меня есть для тебя послание от Ротомира, – заговорил Амарил. – Ему нелегко было бы высказать все самому, и я предложил свою помощь. Я взялся за это поручение с радостью.

– Так ты теперь глашатай старейшины? – поддразнила его полуэльфийка.

Амарил слегка улыбнулся, но сохранил серьезность.

– Народ Тефирского леса предлагает тебе место в своем поселении. Присоединяйся к нашему клану и живи под сенью деревьев, посаженных твоими собственными руками. Оставайся со своим народом, – негромко закончил он.

– Одна часть моей души с радостью принимает это предложение, – искренне ответила Эрилин. – И частица души останется здесь. Но посмотри вокруг, – сказала она, указывая рукой на молодые саженцы и холмики свежевскопанной земли, где лесные обитатели посеяли семена новых надежд. – Ты проживешь достаточно долго, чтобы увидеть, как растут деревья. Но я эльфийка только наполовину и уйду раньше, чем сомкнутся между собой ветви этих дубков. И в других местах меня ждут дела. Подобно литари, мне дано жить между двумя мирами. Ты открыл мне, что у меня эльфийская душа, но мой путь и мое сердце принадлежат людям. Лишь одно я могу тебе обещать, – добавила она, вынимая из старинных ножен Лунный Клинок. – Пока огни Миф Драннора горят в этом мече, герой всегда будет возвращаться в Тефирский лес в дни великих испытаний.

Эрилин показала эльфу новую яркую руну, которая недавно зажглась на лезвии, и убрала меч.

– Мне дано было добавить новое свойство Лунному Клинку. Оно состоит в следующем: когда обитатели Тефирского леса попадут в беду, носитель этого меча придет им на помощь. Скорее всего, это буду уже не я. Моя жизнь не так уж длинна, а я желаю вам долгих лет спокойствия и после того, как уйду к своим предкам.

Амарил кивнул и заключил ее в объятия. Эрилин приникла к нему, ни о чем не забыв, ни о чем не жалея. Ее эльфийская душа навсегда будет связана с лесом. Возможно, когда-нибудь в будущем, она действительно вернется, ее сущность пополнит силу волшебного оружия. Но, как призналась она своему другу-эльфу, сердце Эрилин принадлежало другому, и к нему вела ее дорога.

Глава 25

Лето перевалило на вторую половину, когда экипаж лорда Хьюна въехал в город через северные ворота Зазеспура. В Глубоководье, северном городе, соперничающем с Зазеспуром, время было потрачено не зря. Хотя по сравнению с прошлыми годами продажа южных вин несколько уменьшилась. Да и задумки относительно гильдий наемных убийц и воров не оправдали ожиданий лорда Хьюна, что доставило ему немалое огорчение, поскольку именно эти организации были излюбленными инструментами Рыцарей Щита. Сам он был признан агентом Рыцарей Щита и выслан из Глубоководья. Кроме того, Рыцари Щита лишились еще одного своего очень ценного агента. Леди Люция Тион была также изгнана из города. Теперь Рыцарям Щита потребуется немало времени, чтобы внедрить очередного агента в высшее общество Глубоководья.

Но даже при всех этих осложнениях лорд Хьюн надеялся извлечь из сложившейся ситуации кое-какую выгоду. Сам он больше не имел права вступать на земли Глубоководья, но это никак не отразится на морской торговле между севером и югом. А жители Глубоководья еще не оправились после гибели урожая, появления ужасных чудовищ, разогнавших всю лесную дичь и уничтоживших большую часть домашнего скота, и политической нестабильности. Излишков урожая в Зазеспуре и товаров южных ремесленников с нетерпением ожидают на северных рынках. Кроме всего прочего, лорд Хьюн прихватил с собой изгнанного агента и всю дорогу на юг мысленно подбирал подходящую этой женщине роль в своих собственных замыслах.