Игорь Чужин - Странник. Книга третья.

– Дорогая не отвлекайся, у нас еще будет время побеседовать об этом, и я тебе все объясню по полной программе, что мало не покажется, а пока займись делом, Волара уже вышла из леса со своими щенками и ползет к тебе.

Викана отстранилась от меня и стала дожидаться, пока Волара доползет до нее. Молодая волчица ползла по траве как спецназовец по полосе препятствий, а за ней бежали два волчонка, не понимая в какую игру с ними играет их мать. Волара доползла до ног Виканы и повторилась процедура вылизывания ее ног и рук, затем Викана разрезала кинжалом свое запястье и дала волчице вылизать кровь. Прошла пару минут и с волчицей начались непонятные метаморфозы. Сначала по ее шерсти пробежали голубые молнии, затем шерсть изменила свой цвет на серо-голубой, грудь расширилась, а клыки удлинились на пару сантиметров. Хвост у Волары вытянулся и потерял свой изгиб, и мне показалось, что она увеличилась в размерах. Вместо волчицы рядом с Виканой стояла крупная самка малхуса с глазами горящими красным светом исчадия ада. Тузик тоже принимал очень похожий образ в экстремальной ситуации, но Волара стала выглядеть несколько по-другому, в ней появилось какое-то странное сходство с Виканой. На этом процедура клятвы закончилась.

– Королева пригласи своих подданных приблизиться, малхусы принесут клятву верности твоим эльфам, – попросил старый малхус.

Викана махнула рукой Лаэру, и гвельфы подошли к нам. На лицах гвельфов застыл религиозный экстаз, который меня немного напугал. В этот момент я понял, насколько важен 'Нордрассил' для этого народа. Затем последовала процедура присяги малхусов своим хозяевам. Все семеро гвельфов мужчин приняли присягу у 'эльфийских волков', и лишь одна Альфия получила свою хранительницу, потому что только волчица могла дать присягу гвельфийке. Закончив братание с малхусами, мы вернулись на стоянку, и я отдал приказ сворачивать лагерь.

Дорога к 'Дереву Жизни' заняла почти сутки и к полудню следующего дня мы, наконец, вышли к 'Нордрассилу'. Вершина гигантского дерева терялась в магической дымке, и с земли была неразличима, хотя погода стояла абсолютно безоблачная. Гвельфы забыли про все на свете и бросились к 'Дереву Жизни', словно потерявшиеся дети к своей матери, которую они очень долго и безуспешно искали. Умудренные бесконечной, по человеческим меркам жизнью, бесстрашные воины и прекрасные женщины рыдали от счастья, прижимаясь к стволу 'Нордрассила'. Викана вместе со своими соплеменниками полностью отдалась этому безудержному счастью и полностью растворилась в нем, в этот момент для нее перестал существовать окружающий мир, в том числе и любимый супруг. Я, молча стоял в сторонке и с плохо скрываемой завистью смотрел на гвельфийское счастье, потому что радостные лица 'перворожденных' самым ярким образом напоминали о моем одиночестве на этом празднике жизни.

– Теперь я выполнил свою миссию и могу уйти в долину смерти со спокойной совестью и легкой душой, – раздался у меня в голове голос 'Старого Вожака'.

Меня почему-то разозлило это заявление малхуса. Получается, он выполнил свою миссию, а мне расхлебывать навалившиеся проблемы в одиночку. В груди закипела безудержная злоба на весь этот мир, и я выдал:

– Псина ты драная! Кто это тебе разрешит так запросто уйти в долину смерти? Значит, скинул на меня все свои проблемы и заботы, а сам на покой? Ты у меня как шак в каменоломнях еще триста лет пахать будешь, возрождая народ эльфов и стаю малхусов. Кто будет учить молодняк, и передавать им знания предков? Я 'Хранитель' только по названию и ни черта не смыслю в своих обязанностях, кто научит меня, кто даст дельный совет и убережет от ошибок? Умирать он собрался, да я сам тебя урою!

От злости меня окончательно переклинило и я, подобрав с земли подвернувшийся под руку дрын, погнал малхуса вокруг 'Нордрассила'. 'Старый Вожак' улепетывал, поджав хвост, но защищаться даже и не пытался. Меня буквально трясло от отчаяния и своего полного бессилия перед обрушившимися на меня неподъемными задачами и проблемами. Осознание того, что тяжелейший поход по джунглям и смертельные бои прошедших дней, только легкая разминка перед предстоящими мне сражениями, привело к психологическому срыву и почти детской истерике, а малхус стал тем громоотводом, который спас меня от помешательства.