Тэд Уильямс - Марш Теней

— Ничего толкового, — мрачно сообщил тот. — Никогда прежде не слышал столько пустой болтовни о свиньях и козах. Если мы когда-нибудь попадем на ферму ее отца, я ее подожгу.

— Я не о том. Эти леса… Сколько времени вы ехали через них? Я имею в виду, когда направлялись в Сеттленд. — Он попытался ласково улыбнуться. — Думаю, на обратном пути ты уже не обращал внимания на такие вещи.

В глазах Бека мелькнул интерес, но выражение его лица оставалось по-прежнему несчастным.

— По пути туда мы не проезжали через лес, — ответил он.

— Как так? Вы ведь ехали по Сеттлендской дороге? Лицо купца было бледным и измученным.

— Неужели вы ничего не поняли, капитан? Все изменилось. Абсолютно все. Я узнаю едва ли половину тех мест, что видел в прошлый раз.

— Что за чепуха! Ведь все произошло неделю или две тому назад. Вы должны были проезжать через этот лес. Дорога — не река, которая может изменить русло.

Бек только пожал плечами:

— Значит, я забыл этот лес, капитан Вансен.

День клонился к вечеру. Дорога, со всех сторон окруженная деревьями, была мрачной и тихой, но признаки жизни все же появились: несколько оленей, белки, пара черно-бурых лисиц. Животные таинственно, словно призраки, пересекали дорогу перед отрядом, а потом исчезали в чаще. Какое-то время за воинами следовал ворон, перелетая с ветки на ветку. Он вертел головой и не спускал с путников ярких желтых глаз, будто рассматривал их, пока один из солдат, раздраженный настойчивостью птицы, не бросил в него камень. Вансен не решился сделать солдату выговор.

Постепенно тени листьев и ветвей начали сливаться, и Вансен решил, что идти дальше в надежде выбраться из леса бессмысленно. Уже через час совсем стемнеет. Он приказал остановиться и разбить лагерь под деревьями у дороги.

Стоя на коленях перед кучей дров, Вансен пытался высечь огонь неподатливым кремнем. Один из молодых солдат торопливо подошел к нему.

— Капитан! Капитан! — кричал он на ходу. — На дороге впереди кто-то есть.

Вансен поднялся.

— С оружием? — тревожно спросил он. — Можешь сказать, сколько там их?

Испуганный парень затряс головой.

— Только один. Старик, кажется. Идет по направлению от нас. Я видел его! Он в плаще с поднятым капюшоном и с посохом.

— Наверное, это местный лесоруб, — предположил Вансен, Удивленный лихорадочным возбуждением молодого человека.

— Он… он показался мне странным.

Феррас Вансен окинул взглядом людей. Солдаты бросили работу. Вместо того чтобы разбивать лагерь, все смотрели на командира. Он чувствовал их любопытство и волнение.

— Ну что ж, мы должны взглянуть на него, — решил он и приказал молодому солдату: — Ты пойдешь со мной. Дайер! Ты тоже. Если старик живет неподалеку, у нас будет ночлег получше.

Они вскочили на коней и поскакали вслед за солдатом. Когда всадники миновали поворот и лагерь скрылся из виду, они действительно увидели впереди человека. Он шел быстро, чуть сгорбившись.

«Если это старик, то очень уж проворный», — подумал Вансен.

Оставив пешего солдата, Вансен и Коллум пришпорили коней, собираясь догнать пешехода за несколько минут. Но темнело слишком быстро, и, хотя дорога в этом месте делала очень небольшой поворот, они потеряли путника из виду.

— Он услышал топот копыт и скрылся в лесу, — предположил Коллум Дайер.

Они проехали еще немного вперед, выбрались на прямой участок дороги и в слабом свете закатного солнца разглядели, что впереди никого нет. Они развернулись и неторопливо двинулись обратно, вглядываясь в чащу по обе стороны от колеи в надежде увидеть спрятавшегося незнакомца.

— Это уловка, — сказал Дайер. — Думаете, там был враг? Шпион?

— Возможно, но…

Вансен остановился. Его лошадь заартачилась и начала бить копытом. От земли поднимался ночной туман.

— Мы проехали два поворота дороги, — сказал он. — Где же лагерь?

Дайер был потрясен не меньше командира.

— Вы пугаете меня, капитан. — Он нахмурился. — Наверное, еще не добрались. Мы могли не рассчитать расстояние при таком освещении.

Они снова двинулись вперед, но очень скоро Дайер остановил лошадь и закричал:

— Эй! Эй! Где вы все? Это Дайер! Где вы? Никто не ответил.

— Но мы ведь не съезжали с дороги! — воскликнул испуганный и разъяренный Коллум. — Еще даже не полностью стемнело!

Феррас Вансен почувствовал, что дрожит, хотя вечер выдался теплый. Между деревьями лениво струился туман. Капитан сотворил знак Тригона и осознал, что уже некоторое время молится про себя.

— Нет, — медленно сказал он. — Где-то, как-то, сами того не зная, мы перешли Границу Теней.

19. Богокороль

ГЛУБОКАЯ НОРА

Далекий звук рожка,

Соленый запах детских слез,

Тяжелый для дыхания воздух.

Главный священнослужитель, как обычно, пришел лишь тогда, когда Киннитан уже прочла несметное количество молитв, и перед ней поставили дымившуюся золотую чашу. Верховный жрец Пангиссир тоже принадлежал к избранным. Он был крупным и представительным, как Луан, но придерживался мужского поведения в той же степени, в какой Луан старалась изображать настоящую женщину. К тому же, похоже, он утратил свое мужское достоинство только после того, как вступил в зрелый возраст: борода у него была реденькой, но длинной, а голос — на удивление глубоким. Жрец охотно использовал его красивый тембр, дабы произвести впечатление на слушателей.

— Выполнила ли она послушание на сегодня? — спросил он. Прислужник кивнул, и жрец сложил руки на груди. — Хорошо. А прочла ли все молитвы перед зеркалом?

Киннитан еле сдерживала раздражение. Она терпеть не могла, когда о ней говорили как о несмышленом ребенке. Многочасовое чтение молитв всегда проходило в крошечной, увешанной зеркалами храмовой комнатенке, и каждый раз девушка читала одни и те же сложные песнопения. Ни одного из нескольких десятков нельзя было пропустить. Эти многословные взывания к различным воплощениям Нушаша следовало произносить перед самым большим священным зеркалом. Киннитан прославляла бога в различных его ипостасях: Красная Лошадь, Пылающая Сфера Рассвета, Победитель Ночных Демонов, Золотая Река, Охраняющий Сон, Играющий со Звездами, и так далее, и так далее… Неужели жрец считает, что в его отсутствие она занималась посторонними делами?

— Да, о хранимый Нушашем. Она готова, — ответил младший священник.

Он также принадлежал к числу избранных и отличался высоким голосом и гладкой кожей, как у юноши, хотя явно достиг средних лет. Он был тщеславен: обожал смотреться в священные зеркала, когда думал, что Киннитан его не видит.