Личия Троиси - Две воительницы

— Идо выздоравливает, но еще не вполне поправился, поэтому его здесь нет.

Услышав это от Дафне, Сеннар словно окаменел, в его глазах снова появился тот ледяной взгляд, который Дубэ уже замечала раньше. Она ошибалась, когда считала, что это признак холода в душе. На самом деле это была последняя преграда, так он защищал себя от наплыва воспоминаний, которые в эту минуту могли оказаться сильней его.

— С ним находится и ваш внук. Но сначала мне нужно рассказать вам о многом.

Когда Сеннар встретился с Идо, он, вероятно, уже догадывался обо всем. Дафне подбирала слова осторожно, обдумывая их, и обращалась с ним так, словно он был хрупкой драгоценностью. И где Тарик? И почему вместо сына вдруг появился внук?

Он вошел в комнату тяжелой походкой, скрывая за бесстрастным выражением лица, как под маской, все — грусть о прошлом и горе, воспоминания и упреки.

На его взгляд, Идо постарел, но не так уж сильно. Совершенно седые волосы и усталая поза, которую гном принял в кресле, тоже могли ввести в заблуждение. Но в конечном счете он был все тот же — непокорный и ворчливый. Он действительно был еще слаб после болезни, но жив.

Гном не смог бы подумать о нем то же самое. Сеннар уже давно был мертвым, и единственное, что еще заставляло его держаться на ногах, был упрямый инстинкт самосохранения. Идо заставил себя улыбнуться ему, но улыбка получилась не очень удачной.

— Идо…

Гном с трудом встал, подошел к Сеннару и обнял его — крепко и сердечно. Сеннар подумал о том, как много лет он не чувствовал этого тепла и как ужасно ему не хватало таких объятий.

— Я и не надеялся, что встречусь с тобой снова, — пробормотал Идо.

— Я тоже, Идо, я тоже.

Сеннар почувствовал в горле соленый вкус слез. Он знал, откуда эти слезы. Скоро настанет время узнать, что случилось, и он ничего не может сделать, чтобы отсрочить эту минуту. Тот сладостный покой, который он на короткое время почувствовал, увидев старого друга, скоро будет разрушен.

— Когда умерла Соана? — спросил он, возможно, только для того, чтобы отдалить момент истины.

Плечи гнома слегка согнулись.

— Вскоре после того, как ты перестал мне писать.

У Сеннара сжалось сердце. Он всем был обязан Соане, без нее не было бы и Ниал.

— Теперь это будет наша общая боль, — сказал Идо, многозначительно глядя на него.

— Да, это уже слишком, — ответил Сеннар.

Он перевел дыхание. Настал момент узнать все.

— Идо, скажи мне это.

Гном не пытался изобразить изумление, которого не чувствовал, и не сделал попытки сменить тему разговора. Они не виделись много лет, но и теперь понимали друг друга очень хорошо. Идо просто сказал Сеннару, что случилось, глядя ему в лицо.

Позже кто-то рассказал, что слушал за дверью и знает, что Сеннар ошеломленно молчал, пока Идо рассказывал ему все. Другие говорили, что он кричал от горя или что он был в ярости. Но Лонерину не было интересно знать, плакал Сеннар или же онемел от горя, когда ему сообщили о смерти сына. Он был далек от всех этих мелочей, от этих людей, которые пытались рыться в жизни героя, чтобы выжать из нее ее суть. Горе священно, и его следует уважать, окружив молчанием и одиночеством. Поэтому Идо настоял на том, что сам сообщит Сеннару о его несчастье, а Сеннара потом нигде не было видно: он заперся в той комнате, про которую никто не знал, вдали от всего и от всех.

Лонерин представлял себе, как старый маг один мучается от горя. Но такой человек, как Сеннар, который столько видел, понял и принял за свою жизнь, преодолеет и это. И потом, есть еще Сан…

Лонерин видел его вскоре после прибытия. Мальчика постоянно сопровождал вооруженный охранник, который не сводил глаз с его спины, и было видно, что ему скучно и неуютно. Это был первый полуэльф, которого встретил Лонерин.

У них не было возможности поговорить друг с другом, но Лонерин слышал вокруг много разных слухов о Сане.

На следующий день после их прилета он, Теана и Фольвар должны были собраться вместе для разговора о заседании Совета Воды, которое должно было состояться скоро и на котором будут приняты решения о том, как действовать дальше.

При мысли о том, что он снова увидит свою соученицу, Лонерин чувствовал себя странно. В каком-то смысле он скучал по Теане и до сих пор по привычке машинально поглаживал рукой под рубахой мешочек с ее локоном. Но он боялся этой встречи. Пока его здесь не было, все изменилось, и он об этом знал. Прежде всего, изменился он сам. Уходя, он без слов дал ей обещание, а вернулся, зная, что это обещание он нарушил.

Он был очень удивлен, когда, прилетев, не увидел ее на месте встречи, но подумал, что она предпочла поговорить с ним наедине. Встретив Теану перед дверью Фольвара, он почувствовал себя захваченным врасплох. Мысли его путались: что ей сказать, как поприветствовать, как объяснить ей свои чувства. Но она даже не подняла взгляд, повернулась, постучала в дверь и вошла внутрь, держась на несколько шагов впереди Лонерина.

Молодому магу она показалась прекрасной. Такой влекущей и далекой он ее не помнил. Теперь между ними словно были моря и горы. Это была не та даль, которая разделяла его и Дубэ, а что-то другое, и, может быть, в этом новом чувстве было больше боли и отчуждения.

Следуя за ней — вернее, за качавшимся у него перед глазами краем ее платья, — Лонерин вошел в дверь и оказался в комнате у своего учителя, как в прежние счастливые времена.

Они долго разговаривали, и Фольвар рассказал ученику, что произошло за время его отсутствия. О смерти Тарика Лонерин уже знал: во дворце только об этом и говорили; но учитель подробно объяснил ему, что произошло.

Потом речь зашла о Сане и его даре.

— Он — особенный, — серьезно сказала Теана.

Лонерин заметил, что она смотрит на него холодно и старается держаться очень уверенно. Она тоже изменилась.

— Когда мы прикоснулись друг к другу, я почувствовала между нами какой-то ток — магическую силу, причем такую, которая мне еще никогда не встречалась.

— Идо рассказал нам о многих подтверждающих это случаях: за время их пути сюда Сан не раз проявлял необычные магические способности, — добавил Фольвар и после этого долго рассказывал о приключениях гнома и мальчика.

— Значит, вы полагаете, что у него очень сильный дар? — спросил Лонерин.

— Не предполагаем, а уверены, — сухо заявила Теана.

— В нем есть что-то странное. В некоторых отношениях он невероятно похож на Астера, вам так не кажется? — заметил Фольвар.

— В каком смысле? — озадаченно спросил Лонерин.

— Астер был полукровкой, как и он, и, как он, имел сильнейший магический дар. Астер начал с того, что непроизвольно лечил больных заклинаниями — совершенно так же, как Сан.