Вадим Кондратьев - Извек

Со склона, атакующим соколом, летел дозорный. Дружинники, забыв о каше, бросились отвязывать лошадей.

Через несколько мгновений разгорячённый дружинник осадил жеребца, едва не порвав удилами конскую пасть. Прямо с седла заорал:

— Степняки! Больше сотни, догоняют одного. Беглец правит туда! — он указал рукой на обрыв, подступающий почти вплотную к реке. — Только боюсь не доедет. На той стороне в лесу ещё с десяток конных!

Не успел он договорить, как кто-то взлетел на коня. Скрипнуло седло и всадник стрелой сорвался с места. В мгновение ока все, кроме внучки волхва и Мокши, оказались верхом. Балагур проводил Поповича укоризненным взором, поморщился, вдевая ногу в стремя.

— Скоренек Попович на подъём, ох и скоренек. Сигает пуще блохи, Ящер задери-прожуй-выплюнь. —

Уже со спины своего битюга, оглядел отряд, ухмыльнулся.

— Поспешим, гои! А то, самое весёлое, пропустим…

…Сотник правил вдоль берега, туда где вдалеке угадывался проход между рекой и крутым склоном холма. Там хоть и не Калинов Мост, но браниться с такой оравой всё же способней чем в поле. На узком пятачке сразу не окружат, посему можно продать себя подороже, тем паче, что всадникам придётся путаться среди мощного орешника. К близкому лесу сворачивать не стал. Издали заметил среди зелени подозрительные проблески: не иначе засада. Будто в подтверждение, лес выдохнул полторы дюжины воинов, которые погнали коней наперерез.

— Чтоб вам всем салом подавиться! — прошипел Сотник, направляя Ворона ближе к берегу. Выпрямившись в седле, прикидывал, успеет ли проскочить за холм. Выходило, что степнякам от леса ближе, но Ворон пока шёл резвей, да и по кустам, на степняцкой лошадке здорово не разгонишься.

Внезапно, из-за далёкого обрыва, навстречу выметнулся всадник.

— О! Ещё один вой-одиночка. — пробормотал Извек. — Неужель дурню не видать, какой хвост за мной увязался?

Он бросил взгляд назад, выругался — такую ватагу и слепой за тридевять земель увидит. Но смельчак явно не был слепым и стремительно приближался, ловко правя между орешинами. Сотник уже собрался махнуть рукой, чтобы тот поворачивал, когда узнал знакомую фигуру и разглядел оскаленное лицо Лешака.

— Тебя только не хватало! — расхохотался Извек в отчаянии. — И так тесно, аж вожжёй не прокинуть…

Приготовившись уклониться от столкновения, подобрал повод и пригнулся к шее коня. Попович же выдернул меч и молнией промчался мимо. Сотник растерянно оглянулся. Лёшка, оттянув руку с клинком за спину, летел на степняков. Загораживая его, из орешника вырвался засадный отряд.

— Приехали, тормози! — крикнул Извек Ворону и откинулся в седле.

Разгоняя коня вслед за Поповичем, изо всех сил гаркнул:

— Ишь, какой прыткий! На мою добычу глаз положил? Я их заманивал, а ты на готовенькое навострился…

Лёшка скрылся в гуще погони, а ближайшие степняки уже подлетали к Извеку. Ворон бесстрашно принял первого коня грудью и, опрокинув вместе со всадником, сделал несколько скачков в сторону. Возникла свалка. Волна кочевников раскололась и завертелась двумя беспорядочными потоками. Пробиваясь сквозь них, Сотник метнул взгляд поверх голов. Старался разглядеть Лёшку, который завязал бешенную канитель в хвосте отряда, и сигал из стороны в сторону, ловко уворачиваясь от ударов. Оглянувшись, Извек не поверил своим глазам: из-за холма выметнулись около десятка ратников на мощных киевских конях. По кустам стегнул молодецкий свист. За ним донёсся неистовый рёв Мокши:

— Да будет сеча славной, а смерть красной!

— Яга! — пронеслось над полем боя и солнце засверкало во вскинутых клинках.

Извек хохотнул. Сморгнув внезапные слёзы, хрипло крикнул Ворону:

— Держись, милый, осталась самая малость!

Ворон будто не слышал его слов, метался среди степняцких коней, как кистень в крольчатнике. Сшибался грудь в грудь, опрокидывал на круп, рвал зубами, бил копытами. Когда же рядом с Вороном врубился разъярённый Шайтан, Сотник пожалел, что не успел свалиться раньше. Теперь сил едва хватало, чтобы держаться на чёрном урагане. В очередной раз проморгавшись от кровавых брызг, набрал в грудь воздуха и что есть духу заорал рассвирепевшему жеребцу:

— Стоять, дурень! Сдохнешь! В берсерки захотелось!? Стоять сказано!

Натягивая повод, едва не рвал коню губы, снова орал, пока тот не остановился на краю свалки, рыча и топорща круглые ноздри. Боясь, что он вновь бросится в безумную атаку, Сотник наклонился к крупным ушам и торопливо заговорил ласковым голосом:

— Умница! Всё, отдышись! Не хватало нам ещё от усталости пасть!

Пока уговаривал, не заметил бросившихся к ним всадников. Углядел опасность только когда Ворон неожиданно скакнул вперёд. Один степняк пролетел мимо, конь другого тоже не успел притормозить и натолкнулся на черную громадину. Будто пёс, ловящий муху, Ворон извернулся и цапнул конягу за морду. Держал визжащего сородича, пока Извек не раскроил череп седоку. В следующий миг уже развернулся в другую сторону и замер в готовности.

— Вот и гоженько, — торопливо похвалил Сотник. — Теперь давай потихоньку, полегоньку, одного за другим.

Ворон послушно загарцевал посреди сумятицы. Колол черепа попадающимся под копыта степнякам, вовремя поворачивался нужным боком, давая Извеку пустить в ход меч.

Кочевники, мешая друг другу, бестолково толклись вокруг отдельных свалок. Численный перевес оказался бесполезен: каждый из русичей оттягивал на себя горстку всадников и начинал вертеться среди них, разя всё, до чего дотянется. Кони с пустыми сёдлами тут же добавляли сумятицы, не давая зажать ратников в плотный круг. Степняки пробовали пустить в ход луки, но, в стремительной круговерти, стрелы не приносили пользы и язвили соплеменников.

От визжащего Шайтана шарахались и свои, и чужие. Почуяв, что его сторонятся, козлорогий быстро смикетил что к чему. Выбирал кучу погуще, коротко разгонялся и врезался рогами вперёд, калеча коней, уродуя всадников. Уцелевших мгновенно доставал Микишкин шестопёр.

Мокша громко крякал, помахивая лопатой тяжёлого клинка. Одного за другим, будто кружки со стола, смахивал кочевников с сёдел. Когда не дотягивался до седока, бил плашмя по конским лбам и стаптывал битюгом свалившихся всадников. Разошедшись не на шутку, едва не зашиб на замахе подвернувшегося под руку Поповича. Тот, как всегда, веником сновал по полю боя. Оказывался то тут, то там, успевал помочь завязшим в гуще врагов и тут же, рубя направо и налево, нёсся в другую сторону.

Эрзя, как всегда, бился экономно. Пользуясь длинной рук, пренебрегал защитой и выдавал быстрые встречные удары. Краем глаза приглядывал за горячащимся Микулкой. Тот колошматился самозабвенно и, вгорячах, лез в самую сутолоку. Вот и теперь вокруг молодого витязя замкнулось кольцо мохнатых шапок. Эрзя смял крайних, но видел, что не успевает. Несколько клинков уже достали Микулку, но пока без особого вреда. Половина атакующих отвлеклось на Эрзю. Молодец начал было справляться, но среди прочих вырос огромный степняк, сжимающий в древообразной руке саженный клинок. Тяжёлая сабля ударила по шлему и, едва Микулка пошатнулся, достала открытый бок. Когда Эрзя пробился к нему, парень уже уткнулся в конскую гриву. Несколько рук взметнулись добить, но удары долговязого дружинника опередили. Сбив нападавших с коней, Эрзя оказался перед потным громилой. Зазубренная оглобля сабли пошла вверх, но меч оказался проворней. Остриё влетело в оскаленную пасть и, пробив нёбо выскочило обратно. Степняк уронил руку и, заливая себя кровью, мягко завалился на спину. Быстро оглядевшись, Эрзя поворотил коня к Микулке. Тот пытался выпрямиться, руки соскальзывали с шеи коня.