Екатерина Лесина - Наират-2. Жизнь решает все

…Хайрус, твои люди следят за колодцами? Да какая разница, что они думают, лишь бы не разрушали. Вот именно, пусть лучше поклоны бьют. Камаюн продолжает эксперименты: напряженность поля растет, но исключительно в границах Наирата. А вот в Кхарне — троекратное понижение! Уверен, что из Лиги скоро придут схожие известия. Да, я понимаю, что это значит для, кхм, Наирата. Но теперь это — чужая страна. Мне больше нет дела до её мук. Раз ей суждено отныне пребывать в корчах, чтобы остальной мир… Нет, Хайрус, я не плач́у, ты ошибся.

Из ступора вывело шевеление рядом: Бельт скреб шрам.

— Болит, — пожаловался он.

— От браана? У ме… у Ырхыза тоже болел. Почти постоянно. Постепенно привыкаешь, но иногда невыносимо. Это из-за эмана. В Кхарне тебе станет легче.

— А тебе? — Не стоило задавать этот вопрос. Не нужно ей напоминать о том, что случится, когда не станет эмана.

— И мне. В каком-то смысле всем станет легче, Туран из Байшарры.

Огонь проглотил еще одну порцию костей. Желтоватые, пористые, они вспыхивали легко и жарко. Аттонио не спешил начинать разговор, сидел, скукожившись, и грел руки в голубоватом мареве.

— А Каваарда… за что? — спросила склана.

— Это ты мне скажи, — проворчал Аттонио. — Я могу лишь догадываться.

Видимо, поняв, что Элья ничего не ответит, мэтр продолжил:

— Впервые мы столкнулись около восьми лет назад. Разумеется, не напрямую. В Наирате, не жалующем книги, объявился покупатель на очень специфические рукописи. Такое не могло пройти мимо Ниш-Бака. Вскоре подозрения подтвердились: некто искал записи согласно какой-то системе. Те самые записи, остатки которых мы хранили под семью замками, не выпуская в мир даже рассказы о них. Ответ напрашивался сам собой: этот некто располагает собственными кусками головоломки. Наконец состоялась встреча, затем еще несколько. Кувард был умнейший че… склан, он умел собирать сведения.

Потускневшее лицо — маска соломенной куколки, из которой выпотрошили нутро, оставив оболочку нетронутой. Он тоже видел? Конечно. Все видели.

— Почему ты все время коверкаешь его имя?

— Потому, что именно так звали человека, имя которого превратилось с годами в ваш «Каваард». Судя по некоторым фрагментам, именно тот Кувард возглавлял группу, отправившуюся на Острова. А сегодня я видел…

Сложенные руки, большие пальцы крыльями моста, которые все никак не решаться соединиться друг с другом. Неловкая дрожь в коленях. Кажется, Туран смотрит совсем не туда.

— Знаешь, какого демона я боюсь больше всего? — вдруг спросил Аттонио непонятно у кого. — Того, кто зовется Урт. У него тонкий нюх на сомнения и великолепный слух на дрожь сердца. Сегодня он легко нашел и сожрал меня целиком, оставив лишь мой старый страх.

Бельт оскалился, а слепая Ласка медленно кивнула. Почему не оставляет ощущение, что эта пара лучше всех понимает происходящее? Может оттого, что они — настоящие дети Наирата? То черное, что дает миру шанс быть белым? Их жизнь как откуп за чужие. Только вот согласия на такой размен у них не спросили.

— За что убили Каваарда, человек? Нашего Каваарда?

— Думаю, он понял главное: вас не должно быть. Живут скланы — умирает мир, живет мир…

Она смеялась долго, пока не начала икать.

— В конечном итоге он ведь сделал выбор, так? Заставил меня сделать этот треклятый выбор! Рассказывай, человек, ты же знаешь, что будет! Ты можешь объяснить, что было! Говори…

— У нас были документы. Копии со старых архивов, многажды переписанные, переправленные. Вымаранные целыми страницами, но все-таки важные. Первые эксперименты по скрещиванию людей и… существ из подземелий Ханмы. Результаты. Прогнозы. Самое важное — это прогнозы. И выводы. К чести многоуважаемого Каваарда, выводы он сделал сам.

…Кувард убежден, что на первых порах изоляция просто необходима. Первоначально, она серьезно облегчит отбор и позволит разделить общество по выбранным признакам. Однако в дальнейшем, при естественном повышении близкородственных скрещиваний возрастет процент наследственных болезней. Не говоря уже о том, что любая искусственная социальная система, опирающаяся при развитии на узко заданные параметры, не может в конечном итоге не исчерпать резерв прочности. Следовательно, есть риск вырождения и гибели…

Туран зарычал. Прочь, голоса! Лучше пустота, чем осколки прошлого, нашептывающие непонятное. И Аттонио вторил им:

— Вырождение и гибель, Элья. Система начала работать против вас, значит, нужно было её выправлять, к чему обычно склонно большинство. Или менять полностью, к чему склонны единицы. Я предложил способ вашему хаанги, стоящему вне системы. К сожалению, не всем этот способ пришелся по вкусу.

Острова медленно вспахивали свинцово-серое поле облаков, и сквозь глубокие борозды проглядывало небо. Солнечный шар, опустившись в море, бессильно тонул. Волны пили желтый свет, а круглоглазые рыбы, поднимаясь из глубин, ловили чешуей его осколки.

Старик Фраахи с грустью отметил, что некоторые стекла витража потемнели. Особенно плавники у рыб, уже не бледно розовые, а красные.

Кровавые.

Впору о кровавых руках подумать, хотя они-то чистые, белые, как у человека. Слабые. И холодные. Долго еще осталось? Сколько бы ни было, но дни эти будут исполнены сомнений. Правильно ли он поступил тогда?

Да, то, что предлагал Каваард, было невозможно.

Да, склан нужны перемены, но совсем не те.

Да, другой путь привел бы к настоящей гибели.

Три однозначных ответа не в состоянии избавить от ощущения, что он, мудрый Фраахи, опытный Фраахи, знающий больше, чем знают все эти птенцы, вообразившие себя правителями, допустил ошибку.

Какую? Почему так ехидно улыбаются стеклянные рыбы? Почему кажется, что Острова вот-вот застрянут в металле, а солнце никогда не выплывет из пучин? Фраахи почти удалось отыскать ответ, но скрипнула дверь, и в кабинете появился Скэр.

— Ты уже? — осведомился он. — Великолепно. Ознакомься.

Сунул несколько свитков. Наглеет. Обращается с Фраахи как с мальчишкой-секретарем. Нарочно? Или нахватался людских привычек? А с ними людских иллюзий о всемогуществе властителей.

Фраахи разворачивал свиток нарочито медленно. Пусть Скэр понервничает, а заодно вспомнит, сколь стар его собеседник.

— Шесть нерентабельных факторий?

— Пока шесть. — Скэр внимательно следил за реакцией. — Нам снова следует минимизировать контакты с людьми.

Неужели? Следующий шаг к великому плану? Что ж, возможно, план не так и плох. Во всяком случае, лучше того, что предлагал Каваард.