Наталья Ружанская - Расправить крылья

Вот черное облако еще не осевшей пыли. А чуть левее — пропасть. Огромная трещина в земле с крутыми обрывистыми стенками и… не различимым с такой высоты дном.

То, что надо.

Главное успеть. Больше никто не должен погибнуть.

Сухой пустынный ветер треплет золотистые косы, доносит обрывки фраз до края пропасти:

— Что она де… не умеет ле-ать! Эля!!!..не смей!!!

Сейчас или никогда.

Все цепи стягиваются в одну и общий для всех рабов ненависти приказ оглашает равнину: "За мной". Шажок и она летит в пропасть, а следом серой лавиной скатывается нечисть. Воздух оглашает многоголосый вой, рык и скрежет.

Уже у самого дна, она теряет сознание, успев подумать последнее: "Я все-таки лечу!.. Прости меня… хотя бы после смерти"…

Просторная комната ярко освещена полуденным солнцем. Открыв глаза, Элли пробежалась взглядом по знакомой обстановке: кровать с широким балдахином на бантиках, огромная картина с купающимися русалками, резной комод. Рядом с кроватью на столике стояла кружка с еще дымящимся отваром.

И… нет, не заплакала, просто откинула голову на подушку, закрывая веки.

"Не хочу вспоминать! О, Небо, неужели все закончилось"?! Хотелось бегать, кричать и хохотать, как безумной. А еще до невозможности хотелось плакать. Забиться в темный угол и не выходить никогда и ни за что.

Жгут руки обмотанные, смоченными в остро пахнущем зелье, тряпками. Видимо сожгла цепью.

Да они победили — но какой ценой?! Тысяч жизней?..

Спустив ноги на пол, ангел поднялась — прошлась по ковру, поджимая пальчики. Шаги были неуверенными — ее еще шатало от слабости.

По босым ногами пробежался сквозняк, мазнув холодком по икрам. За спиной хлопнула дверь, впуская в комнату гостя.

Элли обернулась. На пороге стоял мрачный Повелитель, оглядывая девушку с головы до ног. Первое желание — броситься ему в объятия, сменилось недоумением и настороженностью. Оба молчали, не зная, с чего начать разговор. Элли не выдержала первой:

— Ты злишься?

— А, по-твоему, я должен радоваться? — Сухо процедил демон, повышая голос. — Чем ты думала? Ты могла погибнуть!

— Лучше было, если бы погибли все остальные?!

— Это не ответ! А твой сумасбродный прыжок? Я едва успел подхватить тебя в последнюю секунду!

— Не смей на меня орать!

В комнате повисла тишина. Элли, яростно сжав кулачки смотрела на… мужа.

"Небо! Он теперь мой муж"?! — Злость ушла, словно вода в засуху просочилась сквозь песок. — "Муж… Такой любимый и такой незнакомый, чужой. Снова — чужой…

Что ж, — в горле стоял комок, — раз так… не смотря на любовь, мы друг другу никто. А значит уходить надо быстро. Чтобы не было соблазна остаться и дальше продолжать этот фарс. Он как не ставил меня во грош, так и продолжает считать… кем"?!

Но прежде чем девушка успела произнести хоть слово, Конрад, молча меривший комнату шагами, вдруг повернулся так резко, что девушка отшатнулась и едва не упала. Притянув ее за талию, он с такой силой прижал любимую к себе, что Элли показалось, что затрещали все кости.

— Я больше никогда тебя не отпущу. Слышишь?! Никогда!

Девушка молчала, прижавшись к любимому, ощущая под ладошкой, как сильно бьется его сердце.

— Ты нужна мне. И Айви, и Рысе — бедная девочка уже неделю ничего не ест, только плачет и тебя ждет. Всем нам… У тебя есть дом, где тебя всегда ждут, где ты нужна и любима. Свой дом. Наш…

Крепко-крепко прижавшись к его груди, девушка почувствовала, как по щекам бегут две влажные дорожки.

— Я хочу слышать в этих стенах твой звонкий смех, кататься вместе на лошадях по вересковым просторам и видеть, как растут наши дети. Я люблю тебя. Люблю больше жизни. Глупенький среброкрылый ангелочек… И только попробуй еще раз нас бросить.

Элли, даже не в силах ответить — иначе и вовсе разревется в голос — замотала головой. Ни за что.

Темный провел пальцем по щеке любимой, вытирая слезы.

— Извини, я не хотел на тебя кричать. Но ты даже не представляешь, как я испугался.

— И ты прости. Пойми, я должна была что-то сделать. Хотя бы так…

Спрашивать было страшно. Куда страшнее, чем находится там — на поле боя.

— Как… все закончилось?

Демон горько усмехнувшись, сказал:

— После твоего беспримерного подвига, все закончилось в считанные часы. Точнее сама битва завершилась минут за двадцать. Но несколько отрядов воинов и сейчас в том мире, прочесывают пустоши, отлавливая уцелевших.

— Романд?

— Серьезно ранен, перебиты ноги и внутренне кровотечение, но жить будет, если Шанти сама не прибьет от избытка чувств.

— А… Майкл?

Демон промолчал, отводя глаза. Ответ был понятен и так.

— Это не честно! — Как не старайся, а слезы потекли, превращаясь в почти неконтролируемую истерику.

— Мы были для этого созданы. Он знал, куда и зачем идет. Точно также как и все остальные.

— Они не должны были умирать…

Мужчина подхватил девушку на руки, в который раз подивившись легкости, почти невесомого хрупкого тела. Девушка и раньше почти ничего не весила, а теперь же и вовсе: буханка хлеба и то больше весит. Сев на кровать, он опустил ее на колени, прижав к себе.

Сколько они так просидели, молча обнявшись, никто бы и не ответил.

Демон взглянул на настенные часы и сказал:

— Через два часа будет Прощание. Мне нужно там быть.

— Я с тобой.

— Зачем? Останься. Ты только пришла в себя.

— Уже осталась — и что из этого вышло?

Демон молчит, а Элли продолжает.

— Я должна. Просто — должна.

Море Равновесия — штормило. Пятиметровые волны с грохотом разбивались о каменные обрывы. Мрачное небо висело над головой кучевыми облаками, собираясь "порадовать" не то дождем, не то снегом.

Прощание с павшими проходило на вершине фьорда, с которого открывался вид на холодное северное море.

Саму церемонию Элли не запомнила. Просто стояла, прижавшись к надежному мужскому плечу и вспоминала…

По правде сказать, все что сейчас хотелось, забраться в объятия любимого, укрыться пледом и долго-долго плакать… прощаясь со всеми ушедшими, оплакивая оставшихся живых…

Нет, не правда, что оплакиваем мы мертвых. С ними мы просто прощаемся. А плачем — над собой, жалея, что больше никогда не поговорим с ушедшими туда. Не выпьем чашку чая. И не кому будет рассказать, какой сегодня был замечательный день или поплакаться, сетуя на злодейку-судьбу. А то и просто помолчать, сидя рядышком.

Кто-то что-то говорил, о чем-то тихо переговаривался. Повелители произнесли Прощальное слово. Во время речи Конрад поглядывал на бледную, с неестественно выпрямленной спиной девушку.