Трой Деннинг - Чародейка

Пока Садира наблюдала за фантастической картиной безумной пляски света, пляшущие лучи постепенно слились в единый призматический световой поток.

Вспышка, больше напоминавшая взрыв, которая последовала вслед за этим, породила кипящее разноцветное облако, которое поднялось вверх, едва не достигнув ног колдуньи. Из его недр донеслись глухие раскаты грома.

Одновременно из облака ударили в ее сторону ослепительные лучи золотистого света и черные потоки темноты. По всему ее телу пробежали сначала горячие волны нестерпимой боли, за которыми последовали леденящие волны кошмарного холода. Садира почувствовала, что она выскальзывает из ледяных объятий Кидара. Уже погружаясь в волшебное море буйствующих красок, колдунья услышала свой собственный отчаянный крик.

Когда же ее голос, эхом отразившись от стен и купола, вернулся обратно к ней, в нем слышалось уже ликование и торжество.

Глава 18

ПЕСНЯ ЛИРРОВ

Едва только багровый диск заходящего солнца коснулся горизонта, Магнус присоединил свой усталый голос к хору лирров, которые завели очередную заунывно-печальную песню. Эти напоминавшие собой ящеров существа окружили Певца Ветров, стоя на задних лапах и вытянув колючие хвосты, чтобы сбалансировать вес тяжелых, покрытых роговой чешуей тел. Выводя рулады, они раздували великолепные чешуйчатые воротники и открывали пасти так широко, что обнажались розовые глотки и страшный набор острых, как бритва, зубов.

Магнус пел вместе с лиррами уже несколько часов, начиная с того момента, когда вскоре после полудня стая появилась на поле. Поначалу Певец Ветров надеялся, что ящеры примут его за дерево и пройдут мимо. К сожалению, ветви, которые росли из верхней части его туловища, начали дрожать от страха, выдавая его животное происхождение. Один из лирров заинтересовался странным деревом и подошел посмотреть на него, после чего начал скрести своими острыми когтями по его туловищу.

В этот момент Магнус отчетливо понял, что стая наверняка сожрет его. Но он не собирался сдаваться без боя. Решив защищаться, он треснул изо всей силы своим могучим кулаком по черепу лирра, уложив его на месте. Это привлекло внимание остальных тварей, которые вернулись и начали кружить вокруг Магнуса, издавая леденящие душу звуки своей охотничьей песни. Их отвратительное завывание навело Певца Ветров на мысль присоединиться к их пению в надежде на то, что это поможет предотвратить, пусть хоть на какое-то время, трагическую развязку. А другой, по его мнению, быть и не могло, учитывая его положение и явное неравенство сил.

Избранная им тактика оказалась вполне успешной, и Певцу Ветров не составило особого труда в точности воспроизвести плач лирров. С этого момента лирры безостановочно кружили вокруг него, не в состоянии определить, с чем же они имеют дело — с добычей, деревом или необычным сородичем. Однако Магнус не мог до бесконечности водить за нос хищников.

Он уже слышал хриплые нотки в своем голосе, а это означало, что еще до наступления рассвета голос окончательно сядет.

Но тут, к облегчению Магнуса, лирры внезапно смолкли. Прислушавшись к чему-то, они все, как один, встали на свои четыре ноги и повернулись на восток. Магнус заметил, как в их желтых глазах вдруг появился голодный блеск. А мгновение спустя вся стая затрусила в том направлении. Магнус тоже повернулся на восток. Он сразу понял, что обладавшие великолепным слухом хищники еще издали услышали о появлении новой добычи, на которую и собираются теперь напасть. Приглядевшись, он увидел одинокую фигуру, приближающуюся со стороны башни Пристан. С такого расстояния в надвигающихся сумерках Магнус не мог хорошенько рассмотреть, кто бы это мог быть. Как он ни старался, определить, Раин это или Садира, было выше его сил. Ему оставалось лишь ждать. Но кто бы это ни был, он был обязан предупредить об опасности.

— Берегись! — громко закричал Магнус. — Лирры!

Но он опоздал со своим предупреждением, так как лирры уже вплотную подобрались к добыче. Не теряя времени, они набросились на нее, норовя вцепиться в горло острыми клыками и разорвать живот жертвы длинными когтями. Покрытые листьями ветви, растущие из тела Магнуса, задрожали от ужаса, и он попытался отвести свои лишенные век глаза в сторону.

К его искреннему изумлению, атакующим лиррам не удалось опрокинуть женщину. Она просто остановилась, и лирры свалились с нее, щелкая челюстями и отчаянно колотя по воздуху лапами. Оказавшись на земле, лирры изменили тактику. Теперь они решили вцепиться в ноги добычи, чтобы попытаться опрокинуть ее на землю, лишив возможности защищаться.

Насколько мог судить Магнус, женщина спокойно стояла на месте. Она только вытянула руку по направлению к заходящему солнцу. К тому времени, когда она опустила ее, все ее тело светилось багровым светом. Она нанесла прожорливым лиррам несколько ударов ногой, чтобы отогнать их. Ее поведение навело Магнуса на мысль, что это Садира, так как он хорошо знал, что ни один эльф никогда не стал бы проявлять такую трогательную заботу о животных, особенно о хищниках.

Видя, что лирры никак не реагируют и не собираются оставить ее в покое, колдунья вытянула руку в их сторону. Из-под ее ладони сверкнула ослепительная вспышка красного света. Когда Магнус смог снова видеть, от хищников не осталось и следа. Хорошо зная возможности Садиры как колдуньи, которыми она обладала до своего посещения башни Пристан, Магнус сейчас собственными глазами увидел, насколько возросли они теперь.

Колдунья не спеша направилась к Магнусу, как будто ничего не случилось, и вскоре он уже мог разглядеть ее светлые, янтарного цвета волосы, сверкавшие в лучах заходящего солнца. Ее лицо, однако, оставалось погруженным в тень, и Магнус смог его рассмотреть только тогда, когда она оказалась прямо перед ним.

То, что Магнус увидел, потрясло его до глубины души. Широко открыв глаза от изумления, он уставился на колдунью. На ее коже не было даже легкой царапины в тех местах, по которым прошлись острые зубы и когти лирров. Но не это заставило Певца Ветров потерять дар речи, а внешность Садиры. Хотя она оставалась такой же красивой, как и раньше, но ее кожа стала черной как смоль. Ее глаза теперь не имели зрачков и напоминали сверкающие синие угольки. Ее губы из алых стали синими под цвет глаз.

Когда она выдыхала, у нее изо рта вырывалась струйка черного пара.

— Что-нибудь не так, Магнус? — весело спросила Садира, тепло улыбаясь ему. — Тебе что, не нравятся чернокожие женщины?

— Пока ты остаешься Садирой, у меня нет возражений, — ответил Певец Ветров, отвечая ей улыбкой.