Геннадий Ищенко - Неудачник (СИ)

Клода выдернул из сна мужской вопль. Кто — то громко кричал от нестерпимой боли. Отбросив одеяло, он попытался в темноте найти шпагу, не нашел и, плюнув на оружие, метнулся к двери. В коридор он выскочил первым из всех и полетел кубарем, споткнувшись о чье — то тело. Выругав себя за то, что спросонья не сообразил прихватить с собой черную пластинку, юноша усилил магией зрение и слух, после чего сориентировался в темном коридоре и бросился к комнате сестры.

— Клод, что там у вас случилось? — услышал он у себя в голове ее вопрос.

— Не выходите из комнаты! — приказал он, еще раз обложив себя руганью за несообразительность. — Я сам разберусь.

— Это вы, барон? — спросил выглянувший в коридор Баум. — Кто это так орал?

— Не знаю, — ответил он. — Я еще толком не проснулся. Тут кто — то валяется в коридоре. У сестры с Леоной все в порядке, теперь нужно проверить остальных.

Мануэлу проверять не пришлось, потому что из дверей ее комнаты выскочил полуголый Робер.

— Что с Кириллом? — крикнул он Клоду.

— С ним все в порядке, — ответил тот. — Все к комнате Хельги!

— Пустите нас с Крисом, — сказал обогнавший Баума Эвальд. — Это наша работа!

Дверь в комнату Хельги приоткрылась, и все зажмурились от света фонаря. Магам пришлось хуже других: свет слепил им глаза даже через закрытые веки, поэтому их пришлось закрывать руками. В коридор вышла сама хозяйка комнаты, а через несколько минут зажгли еще несколько фонарей, и у дверей Хельги собрались все, включая девушек и Кирилла.

— Ну у вас и вид, графиня! — высказалась Мануэла. — С кем это вы сцепились?

— А я знаю? — огрызнулась та. — Ввалились какие — то типы и попытались влить в рот какую — то дрянь! Я одному врезала, потом врезали мне. А после этого на меня опять навалились все трое, но мне удалось отобрать у одного из них кинжал. Двоих пырнула, а третьего сбила подсечкой и ударила в висок. Задержалась потому, что вязала ему руки. Давайте принесем в мою комнату того, который успел выскочить в коридор и там сдохнуть. В моей комнате все залито кровью, так что я там все равно спать не буду.

Эвальд с Крисом перенесли тело из коридора в комнату и туда же снесли остальные фонари.

— Синяк под глазом даже с магией рассосется только к утру, — сказала Мануэла. — Но хоть поменяйте разодранную рубашку! А мы пока посмотрим на гостей.

— Двое уже холодные, — сказал осматривающий тела Эвальд. — Это члены ночной гильдии. У каждого на правом плече есть метка. А этот скоро придет в себя. Двинули его сильно, но для такого быка это не смертельно. Что будем делать? Просто так он нам ничего не скажет, а пытать его в трактире…

— Мне он скажет все, — самоуверенно сказал Баум. — Только снимите с него амулет.

Прошло минут десять, прежде чем лежавший на полу связанным здоровенный мужик начал подавать признаки жизни. Баум для экономии времени помог ему исцеляющим заклинанием.

— Ты влип, — сказал маг здоровяку, когда тот открыл глаза. — Нужно говорить, что мы тебя отсюда никуда не повезем?

— Влип, значит, влип, — безразлично ответил тот. — Когда — нибудь всем не везет. Кончайте, что ли.

— Право сдохнуть еще нужно заслужить! — зловеще сказал Баум. — Робер, уведи Кирилла! А теперь, когда увели мальчика, слушай, что я тебе скажу! Сейчас я тебя лишу голоса, чтобы ты своими воплями не разбудил хозяев. Да и ребенку их слышать ни к чему. Только отсутствие голоса не избавит тебя от мук. Усмехаешься? Ну ладно, ты выбрал сам. Девушки, вам лучше отвернутся. Хоть он и не будет орать, смотреть на его муки тоже неприятно.

— Может быть, его будет проще подчинить? — предложил Клод.

— У ночной гильдии свои маги, — сказал Баум. — Поэтому с подчинением ничего не выйдет. Подчините — получите труп. Ничего, он у меня заговорит.

Тело мужчины выгнулось дугой, но, кроме скрежета зубов, ничего слышно не было. Подождав несколько минут, Баум снял боль и вернул ему голос.

— Даю тебе последнюю возможность, — сказал он пленнику. — Не согласишься ответить на вопросы, я все продолжу, но мы отсюда уйдем и запрем двери. На окнах решетки, а за дверью присмотрят наемники. Ты здоровый и сдохнешь только к утру, когда сжуешь собственные зубы.

— Что вы хотите знать? — с трудом спросил пленник.

— Кого вам поручили похитить, кто поручил и как нашли? — спросил Клод.

— Девушку, для которой купили попугая, — ответил пленник. — Кто поручил, я не знаю. Знал тот, кто лежит справа от меня. Моим делом было влить ей в рот зелье из бутылки, чтобы не дрыгалась и шла, куда велят. А искали по попугаю.

— Я не виновен! — заорал Сай. — За хозяйку жизнь отдам, только не убивайте!

— Как искали по попугаю? — спросил Баум.

— На нем есть магический маяк, — выплюнув осколок зуба, сказал пленник. — Очень слабый, поэтому проследить не получится, но это и не требовалось. Мы знали, куда вы поехали и просто двинулись следом, проверяя все встречные трактиры. По попугаю только нашли нужную комнату, иначе пришлось бы вырезать всех остальных. А для такого нас было маловато.

— Не соврал, — сказал Баум. — Значит, заслужил легкую смерть. Крис, помоги графине вынести вещи. Сейчас, госпожа, перенесем вашу кровать к графине Ургель, а этого кончим. Утром пусть хозяин сам здесь все убирает.

— Не забудьте меня! — напомнил о себе попугай. — Я без хозяйки умру!

— Что будем делать с птицей? — спросил маг. — Я думаю, что никакого вреда от его маяка не будет, уж больно он слабый. Это даже хорошо, что они нарвались на вас, графиня. С вашими боевыми навыками и свойствами мары вы им были не по зубам. Если бы они вскрыли дверь к девушкам, Алина спросонья могла растеряться и наглотаться зелья, а никто из нас просто ничего бы не услышал.

— Пусть живет, — решила Хельга. — Он мне еще отработает свой корм и этот синяк.

— Приложу все усилия! — заверил Сай.

Клод первым вернулся в свою комнату, а следом за ним пришел Робер.

— Его убили? — спросил их Кирилл.

— Убили, — ответил Робер. — Он преступник и хотел выкрасть Алину. Если бы ему кто — нибудь помешал, постарался бы убить. Он из ночной гильдии, а у всех, кто в ней состоит, руки по локоть в крови. Разве в вашем мире нет таких мерзавцев?

— Есть, — ответил мальчик. — А все равно мне его почему — то жалко. Даже не жалко, а… трудно объяснить.

— Это потому, что у тебя еще никого не убивали, — сказал ему Клод. — Пока не потеряешь своих близких или друзей, готов жалеть всех, и трудно на кого — то поднять руку. А когда ощутишь боль потери, когда поймешь, что такое враг, тогда жалость растает без следа. Тогда ты поймешь, что есть свои и все остальные. Это не только у нас, у вас, наверное, то же самое.