Черный Василек. Наекаэль (СИ) - Никита Воробьев
— Ты носишь цепь вместе с картой? — Удивился Рихтер еще сильнее.
— Сосредоточься. — Раздражённо оборвал его Охотник и отмахнулся от мошки. — Поедешь дальше по дороге и попадешь аккурат в монастырь святой Ольги. Я пойду вот сюда, через лес. — Он провел пальцем по карте, указывая направление.
— Через эти заросли ты будешь продираться неделю. — Скептически отметил инквизитор.
— Я умею быстро пересекать леса. — Он махнул рукой. — В общем, выйду к Ордену, доделаю свои дела, и буду ждать вас здесь. — Он тыкнул на перекресток, расположенный рядом с озером. — Запасись провизией на несколько дней, — он посмотрел на кислое лицо инквизитора, — ладно, учить не буду, разберешься. Но пока меня рядом нет, за Веру отвечаешь головой, понял? — Рихтер закатил глаза. — Понял? — С нажимом добавил он. — Если с ней что случится, в Ватикан вернешься по частям, очень мелким частям, и плевать, что со мной будет потом. — В ледяном тоне Охотника не было угрозы или бравады, инквизитор вдруг понял, что он просто констатирует факты и поежился.
— Хорошо-хорошо. — Закивал Рихтер. — Вот пристал.
— Надеюсь. — Охотник тяжело вздохнул, свернул карту, и убрал ее назад в мешок, закидывая его за плечо. — Ну, я на тебя рассчитываю. — Добавил он, поднялся, и повернулся в сторону деревьев. — Ненавижу лес. — Мрачно пробормотал он под нос.
— Что ты вообще любишь? — Озадаченно произнес инквизитор, укладывая только что услышанное в голове. Как-то быстро Охотник стал указывать ему что делать.
— Ночь. — Задумчиво ответил Рейнальд и зашагал прочь. — Бывай.
Хенкер
Возня инквизитора медленно стихала за спиной. Утренняя свежесть почти улетучилась, насекомые надоедали все больше. А в лесном воздухе царил сладко-влажный запах цветов-хлопушек. Он протиснулся между деревьями, стер с лица прилипшую паутину, и направился вглубь леса, переступая торчащие корни и раздвигая лезущие в глаза ветви. Дорога окончательно осталась позади, он привалился спиной к стволу облепленного трутовиками дерева, огляделся, и, убедившись в том, что его никто не видит, перевел дыхание, и шагнул в смыкающиеся ряды сосен.
Снова чувство сопротивления. Переход давался тяжело, иголки царапались и цеплялись за одежду, но вскоре он прорвался через живую стену и вышел на знакомую поляну. Здесь еще была ночь, луна виднелась над деревьями, окруженная легкой пеленой ажурных облаков. Высокая трава колыхалась сине-зелеными волнами, и еле слышно вдалеке плескалась вода ручья. Он вдохнул холодный, покалывающий лицо воздух, и зашагал к дому.
Тяжелая деревянная дверь открылась без скрипа. Он переступил через порог, подошел к стене и повесил цепь на место. Положил на пол меч и снял с плеча мешок, разминая руки. Очень давно он не радовался возвращению в Слезы, но сейчас, впервые за долгое время, он чувствовал облегчение. Оставив плащ, он снова вышел за порог, отошел на десяток шагов, лег в травяное море и зажмурился. После произошедшего в проклятой деревне у него так и не было возможности просто так остановиться и все обдумать. Сквозь прикрытые веки Рейнальд заметил опустившуюся на него тень и открыл глаза. Луну над ним загораживала голова Перикулума, сверлящего его вопросительным взглядом.
— Чего тебе? — Спросил Охотник. Конь многозначительно фыркнул в ответ. — Дай мне немного времени, и мы отправимся в путь. — Перикулум раздосадовано выдохнул ноздрями горячий пар ему в лицо, закатил глаза, и отошел в сторону.
Головная боль, пропавшая еще на подъезде к Ватикану, не возвращалась с того момента. Тем не менее, после пережитого, Охотник раз за разом ловил себя на мысли о том, что не до конца уверен в реальности происходящего, что пройдет еще мгновение, и он проснется вновь в новой версии прожитого кошмара. Рейнальд тяжело вздохнул. Никаких способов убедиться или опровергнуть истинность того, что он видит, не приходило ему в голову. Конечно, можно было послушаться Вэлдрина и оставить проклятый меч в покое, но тогда встречу с вампиром он бы вряд ли пережил. Хотя, пережил ли он ее? Охотник зябко поморщился и отмахнулся от этой мысли. В любом случае, однажды он уже пользовался этим мечом, и происходившее за несколько дней до этого, и следующие несколько дней после до сих пор были в его воспоминаниях как в тумане. Сейчас, кажется, все прошло не настолько плохо. Возможно, галлюцинации были и тогда, просто он их забыл? Как бы там ни было, Наэкаэль явно была благосклоннее к тем, кто пытался ее использовать, чем Бонхеаль, стершего из реальности бедолаг в Ломеионе. «Наверное Вэлдрину было ужасно тяжело заслужить его уважение» — подумал Охотник. К сожалению, меч никаким образом не давал ему понять своих пожеланий или претензий, так что ему не оставалось ничего кроме аккуратного использования оружия. Немного настораживали слова о том, что настоящий хранитель однажды найдет меч и тогда Рейнальду придется его отдать. Охотник задумался над тем, как может выглядеть тот, кто придет за клинком. Араниэль утверждал, что он и есть хранитель, но Рейнальду не верилось в это ни тогда не сейчас. Вряд ли незваный гость будет похож на Вэлдрина, он все-таки уникальный случай.
Рейнальд тяжело вздохнул: мысли о темном эльфе натолкнули на воспоминания о Ломеионе еще сильнее. Как там Анка? Не верилось, что она могла погибнуть, наверняка выбралась и залегла на дно в какой-то деревне неподалеку. Она умная девушка, хоть и слишком добрая для мира, в котором живет. Сине-зеленая трава качнулась на ветру, щекоча лицо. В Слезах не было ничего живого, кроме гостей, так что можно было не бояться назойливых насекомых. Понежившись в траве еще немного, Охотник поднялся, отряхнул рубаху от земли, и вернулся в дом. Пора было собираться.
— Перикулум! — Крикнул он, стоя у порога. Из-за угла дома показалась морда коня, а потом и он сам, вальяжной походкой, шагающий к дверям.
Охотник накинул попону, закрепил ножны с простым мечом, который оставлял здесь на время боя с вампиром ввиду его бесполезности и прикрыл сверху тканью. На другую сторону повесил завёрнутый в шкуру Черный Василек, перетянутый ремнями. Дальше седло, сбруя, и небольшая котомка с несколькими нужными мелочами. Проверив крепления, и оставшись довольным, он застегнул заштопанный дублет, завязал подвязки с пистолетами, накинул ваэ, продев в прорези руки, и, подхватив с пола заплечный мешок, зашагал в сторону леса.
Стена деревьев нехотя расступалась, в спину недовольно храпел Перикулум, но вскоре они уже стояли посреди обычной чащи, у которой они расстались с инквизитором. Облепленный трутовиками ствол приветственно заскрипел. Конь пригибался, прячась от веток и переминался с ноги на ногу, пытаясь не задеть кривые корни. Охотник положил ладонь ему на шею.
— Mentië. —
