Степан Мазур - Игры Смерти

— И сказал Господь однажды: «Не давай им рыбы, глупец, но дай удочку»! Так чего ты от меня хочешь, искуситель? Вон у рюкзака удочка, а вот черви. Бери, да рыбачь, коли есть охота. А не хочешь, так не проси, чёрт полосатый!

Сатана не ожидал такого ответа. Удивленно подняв бровь, он внимательно себя осмотрел (костюмчик на нем был мокрый, твидовый, но определенно, не полосатый), потом поднялся и молча сходил за удочкой. Во-первых, насколько он знал из опыта, с академиками спорить было бесполезно (все равно, гады, победят), а во-вторых, какая дьяволу разница, души ловить или рыбу? Принцип один и тот же — насаживай наживку, бросай в мутные воды и жди, пока клюнёт. А как хорошо клюнет, так и тяни. Всё одно — добыча, ещё одно хобби ради интереса.

С другой стороны, подумал Князь Зла, от рыбалки возможно получить определенно больше прока. Рыбу можно было приготовить и скушать, а вот жрать людей, рогатый, к своему сожалению, не научился. Но это пока. Благо в собственной плоти по материальному космосу вечный дух разгуливал в первый раз.

Сатана с наслаждением забросил крючок с наживкой в воздух и вперился глазами в плюхнувшийся об воду поплавок. Глаз у него был наметанный на добычу. С крючка демона, насколько он помнил, сорваться могут не многие, ведь человек от природы слаб на халявку. А вот рыба, опять же, могла оказаться поумней — многомиллионный опыт эволюции, как-никак. Хоть и с голодухи, а сначала присмотрится, подёргает и лишь потом хватает…

— Ну вот, другое дело, — буркнул Иваныч. — На, хлебом прикорми. — И академик, отломив кусок краюхи, бросил её Сатане из лодки.

Тот словил. Осторожно взял хлеб и, растерев в руке, аккуратно раскрошил в воду у поплавка.

— Так?

— Ну а то. Сейчас такого карася вытащишь — закачаешься. Я в прошлый раз еле домой унёс.

Сатана убил некстати помешавшего процессу комара и растер по небритой щеке кровь. Кровь была, конечно, черной и ядовитой. Неужели кислота? Материализовавшийся демон хмыкнул. Ну и комары тут, однако.

— Иваныч, а ты откуда про рыбу и удочку знаешь? Ну, это: «Не давай им рыбы, глупец, а давай удочку?» — обронил он, а про себя подумал: «Я ведь вроде затер все ругательства в старых хрониках».

— Так это сейчас каждый знает, — ответил старик. — Столько халявщиков нынче развелось — хоть соли. Так пусть попробуют сначала сами, что это такое — трудиться.

— Да уж… — согласно протянул Сатана, поминая недобрым словом шестерых победителей-игроков. — Халявщики всегда были, это точно. Третья исконная профессия после шлюх и воров. Скорее даже после шлюх, непосредственно перед ворами.

— Иосифа Виссарионыча на них нет! — назидательно погрозил пальцем Иваныч, но тут же испуганно оглянулся. — Это я вам как бывший академик-зэк говорю. Политзаключенный, то есть.

На миг ему показалось, что в кустах сидит агент НКВД, но это был всего лишь отчаявшийся спереть рыбку суслик. Суслик был странно седой для такой мелкой безобидной животинки. Не переставая смотреть на собеседника рыбака, он странно моргал левым глазом и суеверно крестился.

«Радиация…», — настороженно подумал профессор Вернадский (уж он знал в этом толк!), но вслух ничего не сказал, лишь пожал сутулыми плечами.

А вот Сатана почему-то испугался. Это был первый его страх за последние две тысячи лет, с тех пор как он надоумил знакомых священников в Иерусалиме распять одного молодого проповедника из Назареи за вольнодумство. Тогда все висело на волоске, но вышло — просто отлично. Из мелкого финикийского демона известного только в паре палестинских городов, Сатана вдруг стал сосредоточием зла для всей огромной Европы.

Эх, былое…

После этого на его счету было еще много побед: пропаганда «научного мышления», технический прогресс, развитие «современной демократии», глобализм, нигилизм, атеизм, прагматизм, но при этом — вера в мистику, приметы и предсказания, гадания, приговоры, вызывание духов, в общем — в колдовство. Именно так и был повержен главный противник — дух света, белое божество. Ведь не зря говорили в средневековье: лучший ход Сатаны — убедить людей в том, что его нет. В тёмные силы человеческое существо все же верит, даже если считает себя атеистом и прагматиком, а вот в добро, коли его невозможно измерить штангенциркулем — человеку «научному» поверить гораздо трудней.

Однако самое масштабное торжество, настоящий триумф всех даймонов, Сатана задумал провернуть с Играми Смерти. Уникальный сетевой симулятор — настолько же реалистичный как голографическое кино, но настолько же пронизанный мифологией, как «Иллиада» или «Старая Эдда», был фантастическим концентратором веры!

Но увы. Позиция победителей Игр оказалась отличной от позиции новоявленного Бога Зла. И ведь надо же, сволочи, со временем замутили. Кто бы мог подумать… В общем, пришлось спешно бежать. Туда же куда и они. По следам в ту же эпоху, так сказать. И благо, что хоть успел!

Сатана горько вздохнул, подумывая о новых раскладах в Игре, которой занимался всю жизнь (не в компьютерной, разумеется, но некой гораздо большей), однако тут поплавок его удочки резко дернулся, и думать о вечном стало неожиданно некогда.

Подскочив и с силой дернув леску на себя, Сатана извлек из воды огромного карася!

И пока воплощенный дух Тьмы осваивал новое нехитрое хобби, впервые встреченное им в грубом материальном мире, вселенная и шестеро ее новых даймонов получили короткую передышку.

Утро тяжкое, кухня спокойная. Ещё один день две тысячи сто двенадцатого года в мире после Третьей Мировой войны. Сонное начало нового, милого, вялого дня под надежным экологическим куполом.

Ким безмятежно восседал за столом, делая вид, что пытается «учится». Стальной цилиндрик «двадцатилетнего курса школьного обучения» валялся перед ним, изрыгая из себя голографические изображения ближайших звездных систем и нудным речитативом диктуя тексты из школьной программы.

Напряженный домовой Фёдор, то бишь голографический робот, приставленный к Киму в качестве домработницы и, одновременно, надсмотрщика-садиста, сурово пронзал бесчеловечным взглядом сонное лицо хозяина.

Позади колоритной пары, рыжий Дементор, стараясь не отвлекать ни того ни другого от занимательного процесса, пытался самостоятельно подобрать пароль к чужому (то есть Кимовскому) холодильнику. Там лежало пиво и Дема, с некоторых пор ненавидевший рекомендованные правительством «безвредные» продукты, вожделел этот дивный напиток с диким, почти звериным азартом.

Вспоминать пароль к холодильнику Дементору пришлось еще по одной причине. После событий в Игре, рыжий сменил по дурости цвет глаз — поменяв свои природные серо-асфальтовые очи на загадочный змеиный зрачок, которым щеголял на заключительном этапе Игры. Как следствие, идентификационное устройство кимовского «рефрижератора» к красоте нового зрачка осталось равнодушно. Оно не верило Дему и требовало старую радужную оболочку. Приходилось искать в сети старые проги на голосовое управление железом.