Игорь Ковальчук - Бессмертные

— Ну, который мальчик? — спросил он.

- Видимо, тот, который тяжелее, — усмехнулся Мэлокайн. Тоже растерянно. Он поднял малюток. Те закряхтели, видимо, недовольные, что им мешают спокойно спать — они же не знали, что сейчас решается их судьба. Мортимер выбрал ребенка, который показался ему крупнее. — Вот мальчик. Я его заберу с собой.

Руин осторожно поднял на руки второй сверток. Неловко поддерживая под головку, прижал ребенка к себе.

— Ну ладно. Что ж, тогда я пошел. — Он открыл перед собой портал и шагнул туда.

Мэлокайн не успел его остановить. Впрочем, он и не пытался, только подумал, что, наверное, это должно выглядеть как-то иначе. Более торжественно, что ли. Более значимо. «Можно подумать, он колбасу понес из магазина. Или в гости пошел…» — сердито подумал ликвидатор.

Ему самому пришлось попотеть, прежде чем он открыл врата в мир, где бывал когда-то, еще адептом Ордена Серых братьев. Здесь жил мастер воинского искусства, уже старый, опытный, который когда-то указал ему путь, который открыл ему истину, что в жизни есть привязанность, забота, внимание, научил, что такое быть настоящим мужчиной. Он не состоял в Ордене, но обучал кое-кого из них, по собственному выбору.

Его домик прятался в густой зелени фруктовых деревьев, в стороне от дороги. А дорога-то вела к го роду, где, кажется, сидел местный князек или даже король — Белокурая Бестия не помнил. Его наставник жил в небольшом доме, очень скромном, хотя он мог бы быть очень богат. Одно его желание — и к нему ездили бы самые знатные ученики, платили бы ему большие деньги. Но он не хотел. Он учил лишь тех, кто ему понравился.

И сейчас Мэл увидел его во дворе — старик колол дрова. Рядом с ним вертелся какой-то паренек не старше пятнадцати лет, а в стороне полногрудая женщина кормила кур. Взглянув на нее, ликвидатор ус покоился — мужчине было бы не под силу справиться с ребенком, но у женщин это в крови. Женщина сможет помочь ему. Старик увидел Мэла и опустил топор, глубоко вонзившийся в пень. Выпрямился, вытирая руки о штаны. Он был невысок, сух и сед, при взгляде на него нельзя было поверить, что он с легкостью опрокинет на землю такого верзилу, как Мэлокайн. Но факт оставался фактом.

— Привет, Белокурая Бестия. Жив все-таки. Не думал, что увижу тебя после разгрома Ордена, говорят, всех убили. До меня добрались некоторые из твоих ребят. Они сказали, что ты остался их прикрывать. Но ты жив. Я рад этому. — Он обнял Мэла одной рукой, чтоб не смять сверток с ребенком.

— Я тоже рад снова тебя видеть. Но, к сожалению, я тут ненадолго. У меня одно дело…

— Догадываюсь. — Старик кивнул на конверт из одеяла.

— Да. — Смущаясь, Мэлокайн протянул ему ребенка. — Это малыш… Сын моей… моей сестры. Ему нельзя оставаться там, где он родился, нельзя быть с мамой. Я хочу, чтоб малыш рос у тебя. И если ты согласишься, я уверен, из него вырастет достойный человек. Хороший человек и стоящий воин. Я… прошу тебя.

Помедлив, старик взял ребенка.

— Ладно. Говоришь, не может оставаться там, где родился? Я спрячу его. И выращу. Обещаю. У меня еще хватит сил воспитать из мальчишки мужчину. Моего наследника.

Мэл кивнул.

— Спасибо, учитель.

— Останься, выпей настойки, отдохни.

— Нет, я должен идти. Чтоб не хватились, не выследили… Да и дела…

— Понимаю. Ну что ж. — Теперь наставник обнял своего бывшего ученика одной рукой, потому что другая была занята ребенком. Мэлокайн спустил с плеч и пристроил на траве рюкзак, набитый детскими вещами. — Доброго пути. Не волнуйся, мы здесь позаботимся о ребенке.

— До встречи. — Мэлокайн кивнул и повернулся спиной. Ему нужно было добраться до врат, ждущих его обратно. У него не хватило бы сил открыть их во второй раз. Он прибавил шагу, чтоб успеть войти в телепорт прежде, чем он закроется из-за недостатка энергии.

Он нырнул в них в последний момент, и бледное бесцветное сияние превратилось в острую вспышку, которая тут же пропала. Старик с живым свертком в руках смотрел ему вслед. Когда врата закрылись, он повернулся к подошедшей женщине и передал ей младенца. Она захлопотала, как каждая женщина над грудничком, потащила к крыльцу, распеленала на ступеньке, чтоб проверить — не промочил ли ребенок пеленки, все ли с ним в порядке. Распеленывая, она уверяла седоголового воина, что они легко справятся с малышом, а сама цвела.

— Ну как там мальчишка? — спросил он, все еще глядя вслед своему бывшему ученику, которого уже и не надеялся увидеть снова.

Женщина развернула мокрый подгузник и подняла на старика изумленные глаза.

— Мастер… Это не мальчик. Это девочка…

Глава 14

Моргана приехала в дом нового отца через два месяца после родов — тихая, очень молчаливая, но несомненно здоровая. Когда Мэлокайн смотрел ей в глаза, он не просто чувствовал — он видел, что она его понимает. Молодая женщина была грустной, но ни на что не жаловалась. В ее глазах Мэлокайну чудился укор, но лишь в самом начале. Она удивительно спокойно приняла весть о смерти своих детей, прошептала: «Я так и думала, что этим закончится» и больше не стала об этом говорить.

Он забрал ее из больницы сам, а до того в течение месяца — с тех пор как она пришла в себя и стала понимать, что происходит вокруг нее — навещал жену каждый день. Они гуляли по аллеям парка, то он слушал ее, то она — его. Мэлокайн не говорил ей ни слова о том, что узнал. Он забросил работу, не отвечал на звонки того Блюстителя Закона, который всегда передавал ему списки, даже домой не являлся — снял номер в гостинице при больничном комплексе и жил там. Каждое утро, выходя с чашкой кофе на балкончик, он видел окна неврологического отделения клиники и помнил, что за одним из них сейчас просыпается она.

Моргана охотно согласилась поехать с ним в дом его отца. Она вообще охотно соглашалась на все, что он предлагал. В какой-то момент он заметил, что ее тонкие маленькие пальчики лежат в его огромной ладони. Теперь он уже мог в полной мере оценить ее самоотверженность. Он ласково сжал их, не оборачиваясь, но посмотреть на Моргану не смог — ведь ей еще предстояло услышать об их родственной связи, и как она отреагирует тогда — даже представить не возможно.

В пути оба не сказали почти ни слова, но Мэлокайну все казалось, что они ведут безмолвный разговор. Украдкой поглядывая на бледное, но умиротворенное лицо Морганы, ликвидатор думал, что Руин, без сомнения, был прав. Если мать после родов не взяла детей на руки и не видела их потом, она и не чувствует, что стала матерью. Лишь ощущение теплого и живого тела в руках может пробудить любовь к этому беспомощному комочку, дрожащему от холода и требующему заботы.