Дэйв Дункан - Настоящее напряженное

Эдвард взял книгу и посмотрел на обложку, потом заморгал и несколько раз сглотнул, не в силах говорить.

– Спасибо большое, – пробормотал он наконец. – Это замечательный подарок.

Алиса отвернулась. Возможно, все остальные сделали то же самое, поскольку никто больше ничего не сказал.

День и вправду выдался славный. Велосипед мистера Глоссопа был, не иначе, елизаветинских времен, с ножным тормозом и жестким седлом, но тем не менее на ходу. Несмотря на боязнь попасть юбкой в цепь, Алиса постепенно поняла, что вылазка ей по душе. Всего три дня назад она верила, что ее кузен мертв, и вот она катит по шоссе рядом с ним, под начинающими желтеть березами и тисами. Кусты шиповника покрывали спелые плоды, каштаны гнулись под тяжестью орехов.

В парке Грейндж паслись овцы, а выздоравливающие играли в странное подобие крикета. Поскольку половина игроков щеголяла бинтами или даже гипсом, правила, должно быть, подверглись сильному пересмотру. Она постаралась не думать о них; сегодня ей вообще хотелось забыть о войне.

– Англия! – вздохнул Эдвард.

– Вейлы похожи на Англию?

Он поморщился, словно хотел забыть о них, но все же ответил:

– Не очень. Пожалуй, Таргленд больше всего. Зато цвета! Наверное, синий с красным лес покажется причудливым, но в этом есть своя прелесть.

Дорога пошла на подъем, и они замолчали, крутя педали. Перевалив через вершину, они перевели дыхание, и Алиса решилась наконец спросить то, что так давно ее мучило:

– Эдвард? Все это очень забавно. Мне это нравится, но ты серьезно собираешься познакомить меня с настоящим лесным духом? То есть изначально смертным, но из другого мира и обладающим волшебными способностями? Которому сотни лет? Признаюсь…

– Нет. Вряд ли. Если бы мы приехали сюда ночью – возможно. Он очень застенчив. Не думаю, чтобы он показался при дневном свете.

Что ж, уже легче.

– Тогда чего ты хочешь добиться? Что ты вообще собираешься делать?

– Молиться, – серьезно ответил он. – Поблагодарить его за то, что он сделал для меня три года назад. Оставить ему приношения, объяснить, что мне надо переправить сообщение в Штаб-Квартиру. Возможно, все рассказать ему и попросить его передать им. Вот и все.

Даже это казалось сверхъестественным. Будь на месте Эдварда кто угодно другой, она бы всерьез усомнилась в его психическом здоровье или, возможно, заподозрила бы розыгрыш, но Эдвард не любитель подобных проделок. Даже мальчишкой он никого никогда не обманывал.

– А как ты поймешь, что тебя услышали?

– Думаю, что пойму.

А потом отправится прямиком в армию? Ей и думать об этом не хотелось. С какой стати сражаться за родину, которая хочет повесить тебя? На дороге перед ними коняга тащил за собой громыхающий воз сена. Они прибавили хода, чтобы обогнать его, и начали новый подъем. Поля по обе стороны дороги казались золотыми.

– Пришельцев трудно понять, – сказал Эдвард. – В отличие от нас им не грозит ранняя смерть. Поэтому и жизненные понятия отличаются настолько…

– Скольких ты встречал? – спросила она. – В этом мире – только Пэка, а скольких в Соседстве?

– Четыре или пять. Это, конечно, если не считать людей из Службы. Большинство из них еще не утратили человеческие качества. И потом они ведут общественный образ жизни. Это тоже помогает. Боги живут поодиночке.

– Схоронившись на своих узлах, как пауки в паутине?

– Совершенно верно! Удачное сравнение. И почти все от этого совершенно спятили. Правда, в обаянии им не откажешь! У них у всех уйма харизмы, так что их трудно не любить.

Он нахмурился какому-то воспоминанию и замолчал.

– Тион и этот, как его, пастух? – не отставала она.

– Тион и Кробидиркин. Потом Прилис – веселый, забавный и при этом редкий мерзавец!

– Это еще как? – Алиса была заинтригована.

Некоторое время Эдвард молча крутил педали.

– Наверное, не мне его судить, – сказал он наконец, но так, что она поняла: судит, и еще как. – Он просто разыгрывал Большую Игру так, как, по его мнению, полагалось играть, и только поэтому он спас мне жизнь. Он действительно ненавидит Зэца.

Снова пауза.

– Расскажи о нем.

– О Прилисе? Он один из миньонов Тиона, бог мудрости. Насколько я понял, родом он откуда-то из Македонии. Не знаю точно, откуда. Его познания в истории и географии плохо сопоставимы с моими. Ему приятно было заполучить гостя из своего старого мира. Последний, кто посвящал его в земные новости, гостил у него во времена Карла Великого. Мы разговаривали с ним на невообразимой смеси древнегреческого, таргианского и джоалийского, но его джоалийский устарел на несколько веков, и когда он горячился, его македонский и таргианский сливались во что-то совершенно непереводимое. У него больше книг, чем в Британском музее.

Это так не похоже на Эдварда – завидовать кому-то, и он не стал объяснять, чем вызвано такое отношение.

– Послушать тебя, так это просто безобидный эксцентричный тип.

– О, по-своему он очень даже яркая личность – и неглупая; впрочем, чего еще ожидать от бога мудрости. Он показал мне карты Вейлов, рассказал о землях, которые лежат за их пределами – пустынях на юго-востоке, о Фашранпиле, о Великих Льдах на севере. И на юге, и на западе от них – джунгли, и путешественники приносят оттуда дразнящие слухи о соленых водах, расположенных якобы за ними, но даже Прилис не может сказать, океан это или большие соленые озера. Кое-какая торговля идет и с землями, лежащими по ту сторону пустыни, – оттуда доставляют сапфиры и пряности, резной оникс и янтарь, но никто толком не знает, кто там живет и где точно. Он рассказал мне историю нескольких столетий, поведал биографии богов, мифы и предания, назвал имена великих поэтов, художников и политиков, объяснил местные обычаи. За эти два дня я узнал о Вейлах больше, чем за весь предыдущий год. Он мог рассказать мне почти все, что я хотел… кроме одного – где находится Олимп. А это, согласись, довольно странно. В его книгах не было ни слова про Службу, да она его и не интересовала. Попытки реформ предпринимались и раньше, сказал он и даже привел несколько примеров, но как только эти попытки начинали хоть как-то беспокоить Пятерых, те давили их в зародыше. Зато все странности Вейлов, все причуды их жителей… на все вопросы, что приходили мне в голову, он давал ответы. На самом деле Таргвейл – далеко не самое неудачное место для храма знаний, как могло бы показаться. Таргианцы – это филистеры, которых мало что интересует, кроме войны, но обыкновенно они достаточно сильны, чтобы воевать в других вейлах. Прилиса никто не тревожил уже много веков. Зато явившись туда с чужой армией, я заслужил себе место в истории – как невероятное исключение. Любители знаний не утруждают себя паломничеством в его дыру, сказал он и в общем-то не погрешил против истины. Он не лишен чувства юмора! Всю первую ночь мы просидели болтая – да что там ночь, весь день, два дня. Он очаровал меня, совершенно околдовал. – Эдвард нахмурился еще сильнее. – Он не дал мне исполнить долг.