Ольга Хрипина-Головня - Колыбельная для эльфа

Эльф поднялся и подошел к эмъену.

— Слово "ценю" не отражает и части того, что я хотел бы сказать, — встал он за спиной Алларда. — Он все-таки твой отец. Я никогда этого не забуду.

Аллард молча кивнул.

— Я не уверен, что смогу забрать его жизнь, — справился, наконец, с эмоциями эмъен. — Скорее даже больше уверен, что не смогу. Но я попробую на какое-то время лишить его сил.

Эмъен повернулся. На его щеках горели два ярких красных пятна.

— Моя мать — страшная женщина, но она любит отца больше всего на свете. Она скорее пустит все прахом, чем позволит ему умереть. Им будет не до войны… какое-то время. Вы должны успеть.

— И ты сможешь пойти против своего отца? — тихо спросила Суна. Аэль замерла, уставившись в одну точку.

— Ну, он же не испытывал угрызений совести, когда приказал меня убить, — скривил болезненно губы эмъен. — Нет, он не умрет — слишком расстояние между нами большое. Но родная кровь есть родная кровь, а истинная сила магии смерти дает огромные возможности… Особенно Правителям. Например, проклясть своего отца.

— Почему именно его? — как зачарованная спросила Амарисуна.

Аллард на несколько мгновений закрыл глаза.

— На мать проклятье не делают. Ведь она дает тебе жизнь — это несовместимые вещи.

— Что значит: " вы должны успеть"? — лишенным выражения голосом спросила Аэль.

Аллард медленно выдохнул.

— Я уже сказал, в обмен на мою…

— Это ведь не обязательно, правда? — Аэль подняла на эмъена глаза. — Тебе не обязательно умирать?

Суна закрыла лицо руками. Мориан скрестил руки на груди.

— Отец — Правитель, я — наследник, — пожал плечами эмъен. — В нем больше жизненной силы, чем во мне.

— А если нас будет двое?

— Аэль? — отняла руки от лица Суна. — Аэль, ты не…

— Заткнись, — оборвала подругу девушка. И, поднявшись, упрямо вздернула подбородок.

— Мориан и Суна не имеют права рисковать собой. Я — другое дело. Я буду рядом с тобой и сделаю все, что надо, чтобы помочь тебе. Ты останешься жив.

— Ты… — теперь эмъен выглядел по-настоящему растерянным.

Аэль шагнула вперед.

Мориан скользнул к кровати и протянул Суне руку.

— Пойдем, — шепнул он Амарисуне. Девушка перевела взгляд с застывшего как изваяние Алларда на Аэль и молча кивнула. Мориан помог ей подняться и дойти до двери.

Ни Аэль, ни Аллард, поглощенные созерцанием друг друга, даже не обратили внимания на то, что эльфы ушли.

— Я не могу позволить ей погибнуть, — губы Амарисуны задрожали.

Девушка прислонилась к стене в коридоре и жалобно посмотрела на Мориана.

Эльф отвел взгляд.

— Да.

— Но я ничего не смогу сделать, правильно?

— Ты можешь не плакать и верить, что они справятся.

— Я не знаю, как с ними прощаться, — прошептала Амарисуна обессиленно. — Мориан, я не могу так…

— Я тоже, — поднял на нее глаза эльф. В них была боль — Но придется. Иначе — теперь уже никак.

Амарисуна шагнула вперед и уткнулась носом эльфу в грудь. Мориан крепко ее обнял.

— Прости меня за все, — прошептал Мориан. — Прости меня, девочка моя.

Суна так и не смогла расплакаться.

Белый единорог лег у входа в дом и, подняв голову, уставился в окна второго этажа.

Прислушался к чему-то, вздохнул — и завыл. Громко, протяжно, надрывно.

Заблудившаяся шавка, вынырнувшая было из-за угла, поспешно дала задний ход и замерла, прижавшись к земле.

Из дома вышли двое. Что-то сказали единорогу, показали рукой на окна и быстрым шагом пошли в сторону городской площади.

Шавка осторожно выглянула из-за угла.

Единорог прокашлялся, что-то сплюнул, пробормотал:

— Чуть повыше.

И снова завыл.

Шавка закрыла уши лапами.

***

Амарисуна споткнулась обо что-то на земле и налетела на Мориана. Тот остановился, повернулся, удостоверился, что с девушкой все в порядке и снова потянул ее вперед, словно, не держи он ее за руку, Суна отстала бы и потерялась.

Переулок, по котрому они шли, пересекся с улицей и перетек в другой переулок — грязный, пахнущий чем-то гнилым и затхлым. Возле обшарпанных дверей одного из домов парочка детей увлеченно ковырялась в луже. Суна быстро шла за эльфом, и старалась не глядеть по сторонам, но, как это часто бывает, наоборот, против воли смотрела. Теперь ей казалось, что Миарронт собрал внутри себя все сумерки и грязь мира.

И где-то в этой помойной яме, возможно именно сейчас умирала ее единственная подруга.

Мориан свернул вправо. Амарисуна — за ним, и почти сразу наткнулась на ругающуюся парочку — парень смазано ударил девушку по щеке и, отвернувшись, вразвалочку зашел в дом. Девушка всхлипнула и, поспешно вытерев сопли рукой, побежала за ним.

— Это что, специально, да? — Суна обогнула кучу мусора, споткнулась о чей-то старый ботинок и брезгливо поморщилась.

— Что именно?

— Все это. Собрано в одном месте, чтобы мы увидели земли, за которые умираем? — зло спросила Амарисуна.

Мориан на несколько мгновений обернулся.

— Со времен войны это еще не худшее место, поверь мне. То, что долгое время было спрятано и задавлено нашим правлением и нашей заботой, теперь расцвело в полную силу.

— Я уже не уверена, что это стоит того, чтобы быть спасенным.

Некоторое время они шли молча. Переулок плавно вытек в довольно широкую улицу, полную разношерстного народа.

Мориан с Амарисуной прижались ближе к стенам домов, чтобы обойти прохожих.

— Эй, держите, держите же его! — раздался истошный женский визг. Расталкивая прохожих, по улице пронесся встрепанный юноша.

— Мои монеты! Мой кошель с монетами! — продолжились громкие причитания. Какой-то мужчина попытался перехватить воришку, но тот ловко увернулся и, сунув руку в кошель, кинул за плечо несколько монет.

Среди прохожих пробежала волна, и вдруг все пришло в движение: в ход пошли локти, раздалась ругань, и мирная еще несколько секунд назад улица вдруг превратилась в бурлящий, огрызающийся водоворот. Словно воришка щедрой рукой бросил за спину счастье, любовь и здоровье.

Суна не поняла, куда скрылся находчивый юноша. Из толпы, пошатываясь, выбралась женщина и оперлась рукой о стену дома, чтобы отдышаться.

Суна сжала и разжала пальцы в кулак.

"Аэлька…"

— Мориан…

— Да? — эльф, казалось, ничуть не удивился разыгравшейся перед их глазами сцене.

— Мы обязательно должны успеть первыми. Война не должна начаться хотя бы потому, что я не хочу, чтобы мы погибали за все…это…эту…

— Эту?

— Дрянь, — припечатала Амарисуна.

— А как же те, кого нет в этой толпе? И никогда не бывает?