Пэт Ходжилл - Верхом на раторне

— Всё всегда обо мне, — бодро сказал Ардет. — Какая подружка? Ох. Кендар. Нарса. Это беда, какими собственницами бывают некоторые женщины, особенно, когда веселье закончено. Ты, конечно, будешь более благоразумной. На самом деле, эти цветы собрал кадет Комана Гари, но он попросил принести их меня, поскольку сам свалился с заражением термитами.

— Как для него неудобно.

— А, он в порядке, пока продолжает двигаться. В противном случае под ним рухнет пол. Главный десятник его дома оставил его спать на улице. Привет, что это у нас здесь? — Он сдвинулся в сторону, чтобы рассмотреть Горбела, который, медленно мигая, глядел на него.

— Ннннезначительный случай, — невнятно коверкая слова сказал Каинрон, — вросшего дерева. — Затем он издал звук вроде маленького взрыва, который оказался смехом. — Это щекочется, — сообщил он Киндри.

— Вот это да. Я понятия не имел, что в лазарете так забавно.

— Не тамм, где я сишшу. Хочешь поменяться местами?

Джейм приподнялась, опершись на локоть, а затем удивила саму себя, стыдливо натянув на себя мох. Паук ринулся вниз между её небольшими грудями, ныряя в укрытие. — Тиммон, ты не должен так себя вести с людьми, особенно с кендарами. Они и так слишком уязвимы перед хайборнами.

Киндри бросил на неё быстрый взгляд: помни про Серода.

— Ох, ты говоришь совсем, как мой дедушка, — надул губы Тиммон. — В то время, как мой отец Передан развлекался как пожелает, а он…

— … был великим человеком. Как ты и говорил. Неоднократно.

— Ну, вот. — Киндри со вздохом откинулся на пятках. — Я надеюсь, что собрал их все. Опухоль должна скоро спасть. Если этого не произойдёт или она вернётся, мы попробуем снова.

— Идём, — сказал Тиммон, рывком ставя Горбела на ноги и хватая его сапог. — Давай-ка вернём тебя обратно в твои покои. Доброго вам вечера, леди. Сладких снов.

Когда они покачиваясь вышли из комнаты, один поддерживал другого, Киндри повернулся к шеренге бутылочек на больничной полке и снял окрашенный в синее флакон.

— Излюбленный напиток Лорда Ардета, — сказал он, откупоривая его, и накапал немного в стакан с водой. — Настойка болиголова. Это поможет тебе уснуть.

Джейм взяла стакан и понюхала содержимое. — Фу. Больше похоже на вытяжку из мёртвой мыши.

— Давай, давай. Если будешь хорошей девочкой, возможно, мы позволим тебе вернуться в казармы Норф уже завтра.

Она сердито на него посмотрела и выпила. — Ты наслаждаешься всем этим уже чересчур сильно.

Киндри улыбнулся, зажёг толстую свечу с отметками часов ночи в виде полосок, и оставил её одну.

К этому времени наступил ранний вечер. Последний свет дня разливался потопом через окна лазарета и тени уползли от него на стены. Внизу оживлённая, приглушённая болтовня проливалась на тренировочный квадрат из обеденных залов казарм.

Сначала Джейм плавала на свету, а затем утонула в тени. В её пустом желудке болиголов начал действовать почти сразу. Это немного походило на опьянение, насколько она могла помнить из своего единственного опыта, но с неприятным покалыванием в руках и ногах, как будто они засыпали. Она то отключалась, то судорожно приходила в сознание, не отдавая себя во власть снадобья до конца. Это было слишком похоже на потерю контроля. Пламя свечи, казалось, расширялось и сжималось, мерцая под лёгким ветерком из открытого окна. Свет и тьма, тьма и свет…

Кто-то быстро коснулся её, оставив на груди ощущение чего-то лёгкого и гибкого, веса, которого там прежде не было.

Джейм моргнула. Свеча укоротилась на две кольцевые отметины. Училище готовилось к ночи и скоро она станет только одним из сотен спящих, как и должно было быть. Она вздохнула и погрузилась в сон.

Её разбудило низкое рычание, сопровождаемое мягким шипением.

— Ты не мог бы оставить мёртвых покоиться с миром? — пробормотала она и с трудом продрала глаза.

Жур положил передние лапы на край постели и наклонился вперёд, каждый волосок стоял дыбом. В его широких слепых глазах отражался лунный свет. Он снова зарычал, подобно отдалённому грому.

Ему ответило шипение и груз на её груди шевельнулся. Чтобы это ни было, оно было так близко, что ей пришлось скосить глаза, чтобы разглядеть его. На мшистом одеяле лежало кольцо расплавленного золота. Над ним, покачиваясь туда и обратно, поднималась треугольная головка с блестящими глазами. Золотистая болотная гадюка зашипела снова, демонстрируя смертоносные белые клыки и мерцающий чёрный язык.

— И ради этого ты меня разбудил? — сказала Джейм, слыша в своей речи невнятность, вызванную болиголовом, — Успокойтесь, вы оба. Жур, сюда. — Барс крадучись залез в постель и уселся у неё в ногах, всё ещё сверкая глазами. Мало-помалу, они закрылись.

Змея и девушка изучали друг друга.

Свет свечи мерцал на зигзагообразном узоре, бегущем по спине гадюки, коричнево-жёлтом, охряном у головы, темнеющим до богатого золотого с центральной полоской из позолоты ниже. Чешуя мягко шуршала при её дыхании. Горло и живот были цвета бледного мёда, глаза — ярко оранжевые.

— Ох, ну ты и красавица, — Промурлыкала Джейм и погладила мерцающее горло змеи кончиком пальца. Та пульсацией мускулов заструилась по её кисти и вверх по руке, в итоге устроившись полоской золота вокруг горла. Язык щекотал Джейм ухо.

— Твоя хозяйка придёт из-за тебя в ярость, — сказала ей Джейм, — ну да ладно. Тс-с-с-с.

И в комнате снова стало тихо.

Когда Джейм проснулась снова, над ней стоял кто-то высокий. Она, прищурившись, бросила взгляд на свечу. Должно быть, где-то час до полуночи. Что за долгий, беспорядочный день.

— Я подумал, — сказал Комендант, — что мне стоить проведать тебя во время последнего обхода. Целитель дал о тебе хороший прогноз, за исключением того, что, по его словам, ты ничего не ешь. Почему теперь это, я не понимаю?

Ответ был уже готов, ожидая, как будто она знала его всегда. — Ран, я связана кровью с жеребёнком раторном. Он очень расстроен и огорчён. Я думаю, он пытается уморить себя голодом и утянуть меня вслед за собой.

— Я… понимаю. Вы, Норфы, умудряетесь втягивать самих себя в очень интересные неприятности. Как ты собираешься управиться с этой?

Джейм нахмурилась. — Я не уверена. Отправиться в холмы и найти его, я полагаю, как только Киндри выпустит меня из кровати. Между нами, Бел и я должны суметь что-нибудь с этим сделать.

— О. — Комендант подтащил поближе кресло и уселся в него, соколиные черты лица скрывались в тенях над мерцанием его белого офицерского шарфа. Он сложил ладони под подбородком, вытянул длинные ноги и скрестил их в лодыжках. — Ты имеешь в виду винохир Бел-Тайри. Белую Леди. Мне докладывали о том, что её недавно видели, но я выбросил подобные сообщения из головы. По всему, что я знаю, она мертва последние сорок с лишним лет.