Екатерина Оленева - Невеста для Мрака (СИ)

— Ты слишком слаба, госпожа, — покачала Танита головой. — Ты потеряла много крови, израсходовала почти всю энергию на магию и замерзла едва ли не на смерть. Ребёнку сейчас не время появляться на свет, у него мало шансов. Если мы попытаемся спасти его, можем потерять вас обоих.

— Что нужно сделать, чтобы увеличить эти проклятые шансы?!

Моё тело будто горело. Не было в нём ни клеточки в котором бы не гнездилась боль. Почти омертвевшие на морозе ткани начали отходить в тепле и я чувствовала себя так, будто меня с размаху швырнули в кипяток. Предродовые схватки терзали тело изнутри.

— Двуликие, Одиффэ, перестань геройствовать. Ори во всё горло! Легче будет, — застонал Эллоиссент.

— Можно попытаться… — задумчиво покусывая губы, ответила Танита, отвечая на мой вопрос. — Но нам нужна будет жертва.

— Жертва?.. — переспросил Элллоиссент. — Какая ещё жертва?

— В первый раз слышишь о жертвоприношениях, Чеаррэ? — со злой усмешкой обернулась к нему моя темная наставница. — Как маг, ты конечно же в курсе, что кровь — ценнейшая субстанция, с помощью которой тёмные маги и владеющие ими демонами пополняют свои силы?

— В курсе, — кивнул Эл.

— Но пока мы доберёмся до Франкпона… мы можем не успеть.

— Не надо жертвоприношений, — покачал головой Эл и решительно привлёк меня к себе.

Я понимала, что он собирается делать и, суди меня Двуликие, даже и не думала ему возражать. Если кровь и боль Эллоиссента дадут нам шанс, то так тому и быть. Моя жажда его не убьёт, но нам с ребёнком поможет выжить.

Эл склонился, коснувшись моих губ своими гладкими, как шёлк, губами.

— Я люблю тебя, Рыжая, — мягко выдохнул он.

Если бы только можно было жить, не причиняя боль другим и не испытывать её самому, мы тогда, наверное, жили бы в Раю?

То тёмное и жуткое, что делило со мной моё тело, сосредоточилось на кончиках пальцев, плавя кожу на животе Эллоиссента как огонь топит воск.

На его белой рубашке, распахнутой на груди, алым цветком распустилась кровь. Вместе с кровью его тепло переливалось в меня, возвращая к жизни. Всё ускоряющееся биение его сердца пульсировало на моих губах.

Моя жажда причиняла Элу боль, заставляла напрягаться мускулы его тела, сводя их судорогой, ускоряла его дыхание, заставляя с хрипом и свистом срываться с губ.

Я чувствовала его боль на вкус. Я наслаждалась ею как изысканным десертом. Эта боль возвращала меня к жизни.

— Госпожа, хватит!

Танита почти силой оторвала меня от Эла, словно возвращая из наркотического транса.

— Вы же не собираетесь его убить?

Убить?! Ну конечно же нет!!!

Эллоиссент выглядел необыкновенно ярким — чёрные волосы как дорогая оправа, оттеняющая драгоценное лицо, с фарфоровой белизны которого яркими звездами сияли глаза. На губах, на груди, на ладонях как рубины, горели капли крови.

— Тебе лучше? — улыбнулся Эл, осторожно, словно к хрупкому хрусталю, прикасаясь к моим рассыпавшимся волосам.

Прислушавшись к собственным ощущениям, я осознала, что последствий обморожения больше не чувствую. Магического опустошения — тоже.

— Лучше, — кивком подтвердила я свои слова.

Но повторившаяся схватка на мгновение почти заставила усомниться в сказанном.

— Танита!.. Ребёнок!..

— Сделаю всё, что смогу, госпожа, — пообещала она. — Всё, что от меня зависит.

Я положила голову на плечо к Эллоиссенту, из всех сил стараясь расслабиться.

Его руки поддерживали, стараясь смягчать резкие толчки на кочках, укачивали меня, словно ребёнка. И я была благодарна ему за то, что в этот момент он был рядом.

Несмотря ни на что, он был сейчас со мной.

— Куда мы едем? — спросил он у Таниты.

— Ко мне домой, — отозвалась она.

— Почему не в Замок-на Воде?

— У меня госпоже будет лучше.

Перепуганные служанки Таниты рванулись к нам навстречу.

— Приготовьте всё для родов. Вскипятите воду. Несите корпию, — деловито раздавала приказания Танита. — И немедля пошлите за Марилиссой.

Эллоиссента из комнаты она решительно выпроводила:

— Вам нельзя тут оставаться. Идите, молодой человек. Приведите себя в порядок. Вы ужасно выглядите.

— Никуда я не уйду! — запротестовал Эллоиссент.

— Предоставьте женщинам делать то, что они должны. Поверьте, во время родов мужчинам не следует находиться рядом. Ступайте, ждите и не отвлекайте меня.

— Но… — метнул в меня Эл умоляющий взгляд.

Танита решительно выпихнула его из комнаты и плотно прикрыла дверь.

Я отчего-то думала, что как только мы будем готовы принять ребёнка, тут-то он и не замедлит появиться на свет.

Ох, молодость, молодость с её неоправданным оптимизмом!

Время шло. Схватки усиливались раз за разом. Марилисса время от времени что-то там смотрела и говорила, что родовые пути ещё не открылись. Как она это определяла, Ткач её знает.

— Когда же закончится этот ад? — окончательно теряя терпение, сдавленно стонала я. — Что-то не так? Скажите мне правду?

— Всё нормально. Всё хорошо, — с улыбкой повторяла Марилисса. — Плод идёт в правильном положении, просто шейка матки ещё не раскрылась. Расслабьтесь и дышите, ваше величество. Вот так. Наберитесь терпения. Первые роды всегда самые длинные.

Мне начинало казаться, что они все мне лгут, на самом деле с ребёнком что-то не так.

— Осталось совсем чуть-чуть, — успокаивала меня Марилисса.

Отвратительно быть такой никчемной и слабой, зависимой и испуганной.

Но как это, наверное, чудесно, наблюдать, как растёт твой ребёнок? Следить, как он делает первые шаги? Пытается произнести первые слова? Видеть, как он растёт и взрослеет? Как чудесно показать ему целый мир, в его ослепительной красоте и порой просто ослепляющей жестокости. Учить его выживать, любить и ненавидеть. Вместе с ним задаваться давно забытыми вопросами и искать на них ответы. Читать ему книги перед сном. Петь песни. Показывать любимое оружие и учить владеть им.

Ради этого стоит терпеть боль. Ради этого стоит идти на риск. Ради этого стоит жить.

— Родовые пути открыты, — с удовлетворением сообщила Марилисса.

Они стояли рядом с Танитой, плечом к плечу.

— Тужьтесь, ваше величество. Тужьтесь.

За окном давно уже рассвело. Мне даже казалось, что скоро вечер. Я так устала, веки налились свинцом, сил почти не осталось.

Всё, что я раньше представляла себе о рождении новой жизни оказалось неверным — в момент рождения ребёнка я не почувствовала боли. Никакой. Она ушла вместе со схватками. Чувство тяжести и распирания внизу живота вдруг прошли, а какая-то часть моего тела, часть меня самой вышла из меня, чтобы отныне зажить самостоятельной жизнью.