Элизабет Бойе - Сердце дракона

Тюркелль стиснул могучие кулаки и сверкал глазами, озираясь, как бешеный волк, решающий, чье горло перегрызть первым. Затем, испустив полный сумасшедшей ярости рык, он сорвал с головы шлем, отшвырнул его и вцепился обеими руками в волосы, точно собирался вырвать их клок за клоком, при этом продолжая взбешенно рычать и вопить.

— Так значит, Бьерн украл вещи Дирстигга? — Могучего сложения доккальв в одежде вождя выступил вперед и встал перед Тюркеллем. — Ты обещал мне награду, если я поведу своих солдат на это безумное дело. Теперь ты потерял волшебные вещи, а я — так много воинов, что едва ли осмелюсь показаться в родных местах. Как же ты собираешься расплатиться, Тюркелль — и со мной, и с семьями убитых?

Тюркелль рывком обернулся, и глаза его угрожающе сузились, когда доккальвы, зароптав, потянулись к мечам.

— Вы не смеете бросить меня сейчас, трусы! Бьерн один из вас, так что отыщите его и приведите сюда! Если вы придумали эту уловку, чтобы завладеть вещами Дирстигга, тот вы просто глупцы! Глупцы!.. — голос его сорвался на визг, когда вождь презрительно повернулся к нему спиной и зашагал прочь, сзывая своих воинов — их уход сократил число шайки Тюркелля больше, чем наполовину. Однако их и так оставалось достаточно, чтобы лишить пленников надежды на спасение.

— Глупцы! — прогремел еще раз Тюркелль, когда бывшие соратники уже исчезли из виду.

— Это кто же здесь глупец? — вопросил суровый голос из тени каменистого холма. Одинокий всадник выехал вперед, нахлестывая по впалым бокам измученного, хромающего коня. Он спешился, и бедное животное зашаталось, едва не падая наземь. Незнакомец окинул долгим взглядом пленников, а затем обернулся к Тюркеллю.

— Это ты здесь самый большой глупец! — гаркнул он, оттолкнув Тюркелля. — Ты потерял вещи Дирстигга! Ты доверил их такому же алчному негодяю, как ты сам, и он удрал с ними у тебя из-под носа! Кого тебе и называть глупцом, так только себя самого, неисправимый ты осел!

Тюркелль выхватил меч.

— Кто бы ты ни был, наглости и дерзости у тебя достаточно, но меня не испугаешь пустой болтовней! Если у тебя есть оружие, приготовься к бою, или умрешь неизвестным и с пустыми руками. Никто не может назвать Тюркелля глупцом и…

Слова застряли у него в горле, когда незнакомец откинул капюшон плаща и открыл свое лицо.

— Мне не нужно называть свое имя, — сказал он с невеселым смешком.

— Миркъяртан! — тон Тюркелля тотчас изменился. — Или драуг Миркъяртана?.. Мы думали, что ты мертв.

Лицо Миркъяртана было иссечено свежими шрамами, длинную спутанную бороду и волосы развевал ветер.

— Мертв! Не только ты так надеялся, — огрызнулся он, горящими глазами впиваясь в пленников. — Когда Хьердис умерла, я сумел сотворить кое-какие мелкие чары, незаметно расколоть камни и цепи. Я трудился без устали, меня поддерживала жажда мести. Как же мертв! О, глупцы, глупцы!

Кольссинир крепче стиснул посох и шагнул вперед.

— Но, что ты можешь сделать теперь, когда хитрый Бьерн украл твой плащ и с ним большую часть твоего грозного могущества? Твое воинство драугов истолчено на куски в туннелях под Хьердисборгом, и добрые хозяйки каждый день варят похлебку на огне из лучших твоих сторонников. Скарнхравн канул в ничто, а Хьердис мертва. Штурм Микльборга вполне может удаться, признаю это, поскольку сам помогал составлять этот план, но никто не сможет сказать, что случится, когда в дело вмешаются Рибху.

Миркъяртан снова отшвырнул Тюркелля, с презрением пропустив мимо ушей его мольбы и заверения в преданности. Сильно хромая он подошел к Брану и Кольссиниру и остановился перед ними.

— Вы почти преуспели в своем заговоре — обратить меня и Хьердис друг против друга. Похоже, что где бы кто и вас ни появлялся, везде начинаются новые неприятности. Такая хитрость, такое совершенное коварство — как жаль, что им пришел конец. Ибо я выжил и теперь явился, чтобы отомстить за смерть Хьердис тем, кто привел ее к гибели — скиплингам, девчонке Ингвольд, Кольссиниру, всем альвам, которых сумеют убить доккальвы, может быть даже самим Рибху, если я до них доберусь, а больше всего хитрому ворюге, старому негодяю, которого вы называете Скальгом. Это все его рук дело. Мне бы следовало получше узнать его; моя вина в том, что я в нем ошибся. Только ради того, чтобы получить возможность еще раз с ним повстречаться, я с таким трудом бежал из темницы, куда заключила меня Хьердис, и когда выйдя, я нашел ее мертвой, я уже знал, что именно он тому причиной. — Его глаза горели безумием, и он потряс кулаком, брызжа яростью, как слюной. — Где Скальг? Не пытайтесь спрятать его от меня! — Скальг! — с презрением отозвался Бран. — Он удрал, как трус. Это не он убил Хьердис. Ты с ума сошел. Я убил ее.

— Бежал! — Миркъяртан застыл, а Тюркелль тем временем подобрался бочком поближе и несмело дернул край обтрепанного плаща Миркъяртана, отпрянул прочь, когда Миркъяртан стремительно развернулся к нему.

— Но, Господин мой, вспомни про меч плащ и шлем. Может быть нагнать этого подлеца Бьерна и…

Миркъяртан захохотал:

— Сам ты подлец! Что до Бьерна, у него больше нет плаща.

Да и всего прочего он уже лишился. Я миновал его по пути сюда. Он лежит за соседним холмом, голова у него разбита, и вещей Дирстигга при нем нет. А вокруг отпечатки копыт.

Смуглое лицо Тюркелля побелело в свете луны:

— У кого же эти проклятые вещи?

Миркъяртан лишь бешено взвыл и, вытянув руки бросился на Тюркелля, но тот отпрянул куда проворнее, чем мог двигаться охромевший чародей. — Дурак! Ничтожество! Как ты мог даже помыслить, чтобы завладеть моим плащом! — Миркъяртан с ненавистью глядел на Тюркелля, затем перевел взгляд на Брана. Он потянул было из ножен меч, но боль в ноге вынудила его опуститься на снег и схватиться за хромую ногу.

— Во всяком случае одного удовольствия я не буду лишен. Я увижу, как ты, скиплинг, погибнешь из-за собственной самонадеянности. Никто не может завладеть моим плащом и остаться безнаказанным.

— Это плащ Дирстигга, а не твой, — сказала Ингвольд. — .всему виной ты и Хьердис — ваша непомерная алчность. И я надеюсь, что ты никогда не получишь назад этот плащ, старый стервятник!

Миркъяртан зарычал от боли, все еще вцепляясь в ногу. Затем величественным жестом поманил к себе оставшихся доккальвов, которые поспешили подойти, но остановились на безопасном расстоянии. Миркъяртан снисходительно оглядел их — двадцать два рослых воина с поседевшими от инея бородами, в грубой верхней одежде.

— Что на самом деле нужно доккальвам, так это правитель, — сказал он, презрительно фыркнув в сторону Тюркелля, у которого был весьма жалкий вид. — И я стану этим правителем — до тех пор, пока не найдется настоящий доккальв. Мы разрушим Микльборг, так что камня на камне не останется. Мы… Но сначала прикончите этих пришельцев, чтобы они больше не могли больше помешать нам. Приготовьтесь, доккальвы.