Любовь Черникова - Защитница. Киррана-1

– Тренировка у нас. У Киры хорошие навыки, может, путное что и выйдет.

– Что ж путное ты из бабы сделать хочешь? Неужто вместо себя супротив сартога ставить

собрался? Не след девчонке вот так один на один со здоровым мужиком бороться. Ей бы

вышивать, да приданое себе готовить, и так в девках засиделась, гляжу. Ты, Кира, присмотрелась

бы к Мечиславу, – названный воин расправил плечи, подбоченился, лихо погладив пшеничный ус,

и сверкнул очами. – Он у нас как раз жонку ищет. Парень хороший, я за него поручусь, а коли

понравитесь друг другу, так и пущай сватов засылает, как раз к осени и свадебку...

– Дядька Боян! – возмутилась Кира.

– А ты это брось, чего тебе за интерес? – сотник неодобрительно покосился на Паситу. –

Лучше бы делом каким занялся.

– Попридержи язык, сотник. Ты прав таких не имеешь Защитнику указывать.

– Показал бы я тебе, где твои права, да недосуг, – старый воин моментально проникся

неприязнью, да и был наслышан про тин Хорвейга.

– Дядька Боян, я сама попросила, – примирительно объяснила Кира. – Ты же знаешь, меня и

Каррон учил. А тут уже, почитай, год без тренировок. Спасибо Защитнику Пасите за то, что

вообще согласился, а вы его ругаете.

– Каррон учил, – ворчливо протянул Боян. – И Каррону, видно, делать было нечего. Замуж

тебе надо, Кирка, говорю. Детишек нарожала б, и глупости всякие в голову не лезли б. – несмотря

на такие слова, в голосе сотника звучала теплота. – И куда только Микор твой смотрит? Как он

тебя вообще одну сюда отпустил-то с этим… – он пренебрежительно мотнул головой в сторону

Паситы.

Защитник криво усмехнулся, а Кире не хотелось отвечать при нём на этот вопрос, и она

неопределённо пожала плечами. Да и не любил Боян Микора, говорил, чует в парне гнильцу.

– Да, Кира, куда всё-таки подевался Микор? Это же тот самый дурачок, которого пришлось

учить в день приезда? – вкрадчиво спросил Пасита, внезапно ощутив странную ревность. – Считай

все лето его и не видно.

– Он ушёл из деревни, а куда – то мне не ведомо, – соврала Кира и перевела тему: – Дядька

Боян, а вы с Дальней заставы идёте? Надолго?

– Да, дочка, оттуда. Почитай, две зимы дома не был, да и ранили меня. Как прибыла смена,

так мы домой.

– Дядька Боян, как же так! – воскликнула охотница. – Вы к Матрене-то загляните. Я проверю!

– она строго погрозила пальцем суровому воину, и в глазах его спутников промелькнуло веселье.

– Не переживай, всего лишь царапина, – улыбнулся Боян. – А к Матрене-то я загляну, – он

красноречиво подкрутил ус. Потом внезапно помрачнел: – Да-а, не думал я уже, что Каррона не

застану. Тебя тут точно никто не обижает? – он бросил многозначительный взгляд на Защитника.

– Нет, дядька Боян, что ты! У нас все хорошо, а как дела на заставе? Спокойно ли у Излома?

– Тревожные вести. Дозорные на дальних рубежах видели гигантский столб пыли у самого

горизонта. Похоже на сартогскую орду небывалых размеров. Пока не приближаются, но на виду,

почитай, постоянно ходят. Как пить дать что-то замышляют.

– Князю послание отправили? – посерьёзнел Пасита.

– Да уж не запамятовали, – с неприязнью ответил сотник. – Уже и из близлежащих гарнизонов

отряды прибывают, Защитникам тоже следуют быть наготове. Тебя тин Хорвейг это прежде всех

касается. – Боян крякнул и снова повернулся к Кире, показывая, Защитнику, что разговор

окончен. – Как Опорафий, не хворает?

– Здоров он. Да вы сами поезжайте, у него и остановитесь.

Сотник кивнул и чуть тронул поводья.

– Ну, прощевай, Кира. В деревне ещё свидимся, а завтра снова в дорогу. Пока болотный путь

не закрылся, следует торопиться.

– Продолжим, – скомандовал Пасита, как только улеглась пыль за лошадями.

Через два часа усталая Кира мерно покачивалась в седле.

Защитник не очень-то её жалел на тренировках, но бил не в полную силу, смягчая удары. Был

терпелив. Поправлял, указывал на ошибки, добиваясь безукоризненного исполнения приёмов. Но

как бы точно Кира не следовала его науке, задеть Паситу ей почти не удавалось. Слишком уж

быстр был Защитник и отвечал жёстко, иначе толку от науки не будет.

Ни Каррон так не делал, ни Микор… «Неужто, жалели?» – это стало своего рода неприятным

открытием.

Последнюю неделю в конце тренировки один час посвящался медитации. Серия текучих

движений, напоминающий плавный танец, по мере повторения приносила странные ощущения,

будто все тело приятно свербит и покалывает. Защитник пояснил: это означает, что все идёт как

надо. Медитация и нужна, чтобы пробудить и покорить силу. Постепенно она сможет входить в

боевой транс не спонтанно, а по собственному желанию, когда понадобится, а заодно

контролировать расход силы. И если дело и дальше пойдёт так же хорошо, как сейчас, то

произойдёт это довольно скоро. В идеале уже зимой, как раз когда болота встанут, и тогда они

смогут отправиться в Орден.

Шло время.

Жизнь в Золотых Орешках окончательно вошла в колею. Люди занимались повседневными

делами. О сартогах, с тех пор как приезжал дядька Боян, так ничего слышно и не было.

Молодёжь, как и когда-то, снова отваживалась собираться на вечерние посиделки. Песни и смех

звучали на улице. Так завершилась жатва, а после наступила пора свадеб.

Деревенские уже и перестали оборачиваться и наблюдать украдкой, как Кира в

сопровождении Защитника Паситы выезжает верхом за околицу. Как возвращается обратно

усталая, а к ужину уже поднимается на крыльцо его дома. Только одного человека это все ещё

интересовало – Глафиру. Она всё время крутилась где-то поблизости.

В один из дней Кира с утра отметила, что Пасита какой-то не такой, как обычно. Чуть сильнее

захваты, чуть дольше удержания, чуть больше ругани, да ещё этот неприятный отблеск в глазах,

напоминающий прежнее… Все это поселило на сердце новую тревогу.

Отворяя дверь в избу Защитника, Кира привычно поймала на себе взгляд полный ненависти.

Оглянувшись, приметила Глашку, которая на этот раз стояла у дома Опорафия. Кира, не

здороваясь, со вздохом вошла внутрь, она не могла простить Глафире убийство Тумана, а то что

надумала себе глупая девка – её собственные проблемы. Не до неё сейчас, Кире и своих хватает.

Защитник посмотрел в окно. Увидев Глафиру, раздражённо подумал: «Не надоело же

маячить?». Он совсем забыл про неё, да и, вообще, о женщинах не думал, увлёкшись занятиями с