Оксана Панкеева - Пересекая границы

– Ни то и ни другое, – засмеялась Ольга. – Просто Эльвира мне уже сказала, что это неправда. Конечно, если вам так хочется, могу и у вас спросить, но я вполне верю Эльвире.

– Что ж, спасибо, милая Эльвира… Хоть кто-то вступился за напрасно оклеветанного короля… Хотя, скорей всего, Эльвира вступилась за милого ее сердцу Жака… – король на мгновение задумался, и его светлые глаза вдруг хитро блеснули. – А скажи, если бы это было правда, что бы ты подумала?

– А я бы не особенно удивилась. Вы достаточно эксцентричный человек, чтобы выкинуть и не такой номер. А в остальном… Это ваше личное дело. В нашем мире, во всяком случае.

– Ну у вас и мир… – хмыкнул король. – Лютеция в мировом масштабе… Это занятно… И что, вот так вот запросто?..

– Ну, кто как. Кто-то такие вещи скрывает, а кто-то наоборот… Помните вот эту вещь?.. – Ольга напела пару тактов из «Богемской рапсодии». – Вот он, например, ни капельки не скрывал. Весь мир знал.

– Мда… – снова хмыкнул король. – Достаточно откровенный у вас мир. Судя по тому, как ты прозвала бедную Камиллу…

– А Элмар вам сказал? А мне строго-настрого велел не говорить, чтобы вас не смущать…

– Ну, знаешь, если бы это сказала ты, я бы действительно мог смутиться. Но с Элмаром у нас все немного по-другому. Это еще что, он же теперь на радостях всем товарищам расскажет… Похоже, сегодня вечером на Камиллу будет большой спрос… Ты не устала? Может, хочешь отдохнуть?

– Нет… Но если вы хотите спокойно почитать, я вам не буду мешать.

– Напротив, мне приятно с тобой общаться. Просто я вижу, ты какая-то вялая, глаза трешь…

– Это у меня высокое вдохновение кончилось, – пояснила Ольга. – Ваше величество, а вы обещали рассказать, как Элмар научил вас смеяться.

– Собственно, это он не совсем правильно выразился. Я сам научился. Он просто вызвал у меня желание научиться смеяться.

– А что, до того вы не умели? А как же вы жили до того? Разве так бывает?

– У нас и не то бывает. Видимо, меня все-таки кто-то хорошенько проклял еще до рождения. Я не умел ни смеяться, ни плакать, ни многого другого. Всему мне пришлось учиться на протяжении жизни. К примеру, очень хорошо помню, как меня научили состраданию. Мне тогда было лет семь или восемь, и я замучил кошку в каких-то познавательных целях, уж не помню, что я хотел узнать, но бедная киска этого не пережила. А я даже не понимал, за что меня ругают. Мэтр Истран тогда поступил очень правильно. Вообще-то, телесные наказания применительно к принцам запрещены, но он наплевал на этот запрет, затащил меня в свою лабораторию, обездвижил и выпорол так, что я неделю не мог сидеть. Зато после этого я очень хорошо понял, что такое боль, и никогда больше не мучил животных. И охотиться до сих пор не люблю… Но я отвлекся, я ведь обещал про Элмара. Я с ним познакомился у ворот дворца, в которые он ломился, а стража его не пускала. Выглядел он тогда – красивее некуда. Длинный лохматый мальчишка в грубой рубахе распахнутой почти до пояса, в кожаных штанах и меховом жилете, на поясе меч, на шее ожерелья из каких-то зубов и когтей в три ряда, в волосах перо… И при всем этом еще конь и здоровенная собака. Живописный был парень, до сих пор помню. Я проходил мимо и заинтересовался, по какому поводу скандал, так, слово за слово, выяснилось, что к дядюшке прибыл его законный бастард, с браслетом, все как положено, а стража его не пускает. Ну, я тебе уже описал, в каком он виде явился ко двору, неудивительно, что его не пускали. Я настоял, чтобы его пропустили, и пообещал сам проводить его к королю. Настаивать пришлось долго, но, в конце концов, я убедил стражников. Они пропустили Элмара вместе с его конем и собакой, ворча себе под нос, что принц Шеллар такой зануда, что с ним лучше не связываться. И тогда-то он посмотрел на меня и улыбнулся. Он уже тогда был симпатичный парень, мой кузен Элмар. Лохматый такой, загорелый, синеглазый, с потрясающей улыбкой во все лицо. «А ты правда принц?» – спросил он. «Да», – ответил я. Он загорелся каким-то неземным восторгом и радостно вскричал: «Так мы – братья?» «Мы кузены, – ответил я. – Но братья у тебя тоже есть. И сестры». И в тот момент, стоя напротив него и серьезно глядя на его восторженную улыбку, я сам себя почувствовал действительно каким-то занудой рядом с этим простодушным варваром. И почувствовал, что я тоже должен улыбнуться в ответ, иначе кузен сочтет меня невежей и задавакой. Не сказал бы, что это у меня получилось с первого раза, Элмар потом говорил, что не будь он мужчина и воин, сбежал бы сразу же от такого улыбчивого родственника. Но поскольку он все-таки был мужчина и воин, он мужественно промолчал. А я еще успел перепугать тетушку и обеих кузин, прежде чем мои зверские гримасы заметил мэтр Истран и понял, что это я так улыбаюсь. Он меня тихонько отвел в сторонку и посоветовал посмотреться в зеркало и потренироваться. Потом весь двор три дня изумлялся – ах, принц Шеллар улыбается! Не иначе, случилось какое-то чудо! А все чудо было в одной искренней улыбке наивного варвара…

Потом мы с кузеном Элмаром как-то столковались, сдружились и много времени проводили вместе. Ему больше не с кем было дружить, его братья были намного старше и у них были свои взрослые дела, а мне он просто ужасно нравился. Мне нравилась его простота, его искренность, его открытость в чувствах и вечная восторженность по любому поводу. Для меня, выросшего при дворе и с детства ограниченного этикетом, протоколом, традициями, церемониями и прочим занудством такого рода, этот славный маленький варвар был неким волшебным существом, вроде эльфа. Он очень искренне и заразительно смеялся, и мне захотелось научиться так же. А если уж я захотел чему-то научиться, то у меня это обязательно получалось. Так я и научился смеяться. А потом – шутить и понимать шутки… Должен сказать, Элмар даже не представляет, какое влияние он оказал на развитие моей личности. Все мои странности и причуды – это тоже от него. Просто он со временем все это перерос, а у меня осталось на всю жизнь. – Король улыбнулся и завершил: – Вот такая история.

– А потом? – тут же спросила Ольга.

– Что – потом?

– Потом, после того, как вы научились смеяться. Вы как-то научились и всему остальному?

– Еще не всему, – снова улыбнулся король. – Я ведь тебе уже говорил, что еще никто не видел меня в гневе. И испугать меня практически невозможно. Любовь – это вообще больной вопрос… А плакать меня научил Жак, но это очень печальная история и я не хочу портить себе настроение. Так что, рассказывать ее тебе не буду. И не смотри на меня неотразимым взглядом, а то ты становишься похожа на Дориану. Мое величество не желает и не изволит. Лучше сама расскажи что-нибудь.