Евгений Щепетнов - Монах

— А давно началось?

— В общем-то давно…но раньше не так часто было — а это уже два-три покойника в неделю находим. И всё изуродованные. Как будто ему доставляет удовольствие их терзать, а не просто убивать и насиловать.

— А что, все подростки?

— Есть две женщины — молодые, одна на сносях была — так он ей вырвал плод из живота и унёс куда-то…это ужас какой был — кто видел, спать не могли! Мы уж просили исчадье, просили — найдите его — а ему всё равно. Только разговоры о жертве, да что надо принести кого-то на алтарь. А тут такое дело — у нас исчадия не особо в чести, и уж точно никто не даст своих приносить в жертву — это в городе развлекаются таким делом, а у нас — могут потихоньку и стрелу пустить. В лесу-то, откуда узнаешь, кто пустил? Исчез и исчез в болоте — утоп! Глухомань. Недаром деревня называется Чёрный яр — вон там, такая топь, что всю деревню потопить можно и несколько городов вместе взятых!

Трактирщик как будто спохватился и опасливо поглядел на Андрея:

— А вы не из них, не из исчадий? Нет? А то я не хотел бы неприятностей…что-то я разболтался. Вы выглядите человеком, которому можно доверять, вот я и расслабился, разболтался.

— Не беспокойтесь. Я точно не исчадье и никакого отношения к ним не имею.

— Вот этот дом. Давайте я вперёд пройду, объясню родителям суть дела.

Трактирщик ушёл вовнутрь, а Андрей задержался у калитки, оглядывая улицу.

Она и правда — как будто вымерла — ни людей, ни собак, ни даже бегающих кур — будто после какого-то апокалипсиса. Попрятались все…

— Пойдёмте! Заходите в дом!

Андрей поднялся по скрипучим ступенькам в избу, и сразу увидел гроб, стоящий на двух табуретах. Около него сидела красивая женщина, лет за тридцать, с заплаканным и опухшим от слёз лицом, которое даже в таком виде удивляло правильностью и красотой.

Мужчина среднего роста с кудрявыми тёмными волосами, тоже довольно симпатичный, стоял рядом и держал за плечи двух мальчишек — одного лет десяти, другого чуть постарше. Его лицо было серым от горя, черты искажены. Он срывающимся голосом сказал:

— Вот, наша Машенька…не пожалел, гад…надругался и убил. Изуродовал нашу радость, нашу дочушку… У него из глаз закапали слёзы, и у Андрея тоже запершило в горле — вид такого неприкрытого горя, отчаяния, никого не бы мог оставить равнодушным, даже такого видавшего виды человека, как он.

Посмотрев в гроб, Андрей увидел белое, как мел лицо девчушки, ангелоподобной красоты, чертами лица похожей и на мать, и на отца — она вобрала в себя всё самое красивое, что у них было, и вот — лежит в гробу, как деревянная кукла, разбитая злым кукловодом.

Даже Шанти притихла на плече, глядя на горе людей и не мешала Андрею думать и строить планы — как же изловить гадину?

Он отбросил от себя все лишние мысли, жалость, свои проблемы и сосредоточился на одном — найти подонка.

Подойдя к отцу девочки, попросил:

— Выйдем? Мне надо задать вам вопросы.

Они прошли во двор, присели на скамейку у ворот, и немного помолчав, Андрей спросил:

— Вы можете показать место, где всё произошло?

— Да, конечно — мужчина тут же вскочил, готовый идти куда угодно, лишь бы помочь следствию.

— Постойте! У вас сохранилась одежда, в которой она была в тот день? Да? Несите её сюда. Не стирали? Хорошо.

Мужчина исчез в доме и скоро снова появился, держа в руках залитое кровью платье и нижнюю юбку:

— Куда их положить?

— В какой-нибудь мешок, или наволочку сложите. Готово? Пошли. Показывайте — где это.

Они вышли на улицу и пошли, сопровождаемые взглядами из окон домов, мимо которых они проходили.

Все уже знали о том, что вот этого высокого человека приняли за «лешего», что он как-то всех напугал своей кошкой, и теперь этот колдун идёт вместе с отцом погибшей девочки? Странно…и интересно.

Пройдя насквозь деревню, они оказались за околицей, возле погоста, на котором вместо крестов стояли подобия храма с именами и эпитафиями родственников.

«Странно выглядит кладбище без крестов» — подумалось Андрею

— Вот тут её нашли, возле этого дерева! — мужчина показал на большой дуб, одиноко стоящий недалеко от леса, прямо посредине выгона для скота, украшенного коровьими лепёшками и пожухлой осенней травой — она лежала на спине, платье было задрано до шеи. Горло разорвано. Всё, я не могу больше тут быть, смотрите, я немного посижу вон там, на бревне!

Мужчина, пошатываясь, ушёл от этого места, а Андрей стал внимательно осматривать площадку.

Наклонившись монах увидел несколько больших следов, хорошо заметных на влажной земле, под кроной дуба, но решил, что они, возможно остались от тех, кто нашёл девочку, и от зевак. Ничего интересного он тут не нашёл — всё затоптали. Разочаровавшись, Андрей пошёл к отцу, сидящему с одеждой девочки в обнимку и присел рядом.

— Ну что, нашли что-нибудь? — надеждой обернулся тот и ещё раз переспросил — есть что-нибудь?

Андрей молча покачал головой и задумался — что делать? Обернуться Зверем, вынюхать всё, и что это даст? Всё затоптано! Оставалось только одно — одежда девочки. Возможно на ней остался запах. Но как идти Зверем по деревне? Они точно решат, что он и есть тот самый леший!

Монах стал рассуждать про себя:

— «Если я могу увеличивать скорость по своему желанию, если сила у меня больше, чем у обычного человека — почему не включить, так сказать, «супернос»? Тело-то одно и то же, просто в режиме зверя включаются дополнительные функции. Так не могу ли я «вытянуть» способность к вынюхиванию из своего мозга? Надо пробовать!»

Андрей уселся, закрыл глаза и войдя в состояние, подобное трансу, отрешился от всего мира — забыл о сидящем рядом отце убитой девочки, о самой девочке, о Шанти, вцепившейся в плечо коготками, об исчадьях — оставив только одно желание — нос! Нос должен работать как у собаки! Как у Зверя! Нос!

И вдруг — он ощутил всё — запах навоза за пятьдесят метров отсюда, запах Шанти, похожий одновременно на запах ящерицы и нагретого железа, запах мужчины — пот смешанный с запахом алкоголя, (похоже он накануне выпил — подумал Андрей). Запахи били в нос — удушливые, густые. Не такие, какими их ощущают люди — они не ощущают и сотой доли того, что чуют собаки или волки — нос Зверя был гораздо более чувствительным, чем у простых зверей.

Андрей почти вырвал из рук у отца девочки мешок с её бельём и платьем, и тут же почуял запах отличающийся от запаха отца — это был запах мужчины, густой, терпкий и легко узнаваемый.

— Кто-нибудь, кроме тебя, трогал мёртвую девочку, какой-нибудь мужчина? — быстро спросил Андрей — ну, быстрее вспоминай! Трогали? Нёс кто-нибудь из мужчин, переворачивал, нет?