Пастыри чудовищ. Книга 2 (СИ) - Елена Владимировна Кисель
— Можно сделать всё, — глухо отзывается Мастер. — Я… слышал о таких. О творениях, которые были до Мастерграда… до Устава. Я слышал.
Серебристые бельма вглядываются не в полумрак, но в память. Почему-то кажется — в жуткую.
— Если он сотворил такое… Я знаю законы варгов — ты не сможешь сама. Так вызови сюда этого… не-твоего, с моим творением. Пусть он сделает. Пусть убьёт эту падаль, пока кровь не залила не только Энкер.
— Этот артефакт так опасен? Или ты думаешь, что он будет продолжать? Или такое было раньше? — она бросается и бросается вопросами, но старик молчит. Словно он — всё слышащий и не боящийся — внезапно оглох и испугался.
Тогда она благодарит и поднимается. Говорит, что, если вдруг узнает что-то — непременно навестит его и расскажет. Обязательно выпьет чаю и спросит совета. Джемайя в ответ обнажает беззубые десны в ухмылке, суёт ей в ладонь маленькую птичку: «Все свои уши отдать не могу, но хоть одним поделюсь, а? Только как уходить будешь — выпусти».
Гриз трепетно принимает холодное тельце с неподвижными крылышками. Кладет птичку поближе к сердцу. Отворачивается к двери и замирает, будто натянув невидимую привязь.
— Джемайя. Что ты услышал? Тридцать лет назад, когда сделал палладарт?
— Не услышал, — отвечает надтреснутый голос из-за плеч. — Видел, хотя уже тогда почти что видеть не мог. Но я видел внутри себя. Белую смерть. Окровавленные пальцы. Алое на белом и сотни смертей. И… огонь.
— Огонь? — вот уж что последнее, что она ожидала услышать о Нэйше.
— Пламя, закрывающее и заканчивающее всё… О!
Восклицание — такое резкое и громкое, что Гриз кажется: с ним случилось что-то, и она оборачивается, шагает назад…
Джемайя машет рукой: всё в порядке.
— Забыл совсем… огонь, да. Тут заходил один. Когда заговорили о возвращении энкерского чуда. Тоже плохой покупатель: только смотрел, ничего не спрашивал. Двух слов не сказал.
— А это не мог быть тот самый изгнанник?
Старик хихикает, мотает головой и щурит бельмастые глаза с удовольствием.
— Вот уж нет. Печатью и Камнем поручусь — это был варг. Он-то думал — я слепой, не увижу… а я услышал! У него был знак, как над тобой.
— Надо мной?
— Ну да, — хитровато улыбается Джемайя из-за стола. — Как над тобой. Знак пламенеющих крыльев. Знак феникса.
ЛУНА МАСТЕРА. Ч. 7
ЯНИСТ ОЛКЕСТ
Я сижу за столом и покрываю желтоватый, замасленный лист писчей бумаги бессмысленными завитушками. Чернила почти совсем высохли, а перо немилосердно дерёт бумагу, и от этого я сажаю кляксы. Как давным-давно, в отцовском поместье, когда учился писать, а первый учитель дышал вином и отоваривал оплеухами («Построже с ним, построже, — приговаривал отец. — А то вон, опять замечтался»).
Говорят, Гриз Арделл ведёт дневник, в котором — её наблюдения о животных, о питомнике… о ковчежном «теле». Интересно, что она вписала бы туда про меня? И что я написал бы в своём дневнике о сегодняшнем дне?
«Дорогой дневник, здравствуй. Кажется, утром я наговорил нашему ”сердцу“ много лишнего, а она в ответ угостила меня довольно-таки жуткими сведениями о варгах. Не думал я, что после такого мне придётся заснуть. Однако Арделл разбудила меня уже после полудня — потому что сама собиралась уходить».
— Мне нужно уйти, — сходу зарядила Арделл, пока я пытался осознать — когда я уснул, и почему сплю на полу, и который вообще час. — Хочу навестить знакомого Мастера. Да и осмотреться не мешает. Нет, вы вместо меня идти не можете: вы его не найдете. Я сама-то не уверена, что его найду. Нет, вместе тоже нельзя. Тут же Тербенно. Кто там знает, когда он очнётся.
Когда я поинтересовался — что мне вообще делать, если законник очнётся, и долго ли Арделл собирается отсутствовать — варгиня пожала плечами.
— А… куда вы, собственно, кроме как к Мастеру? — не выдержал я.
— В театр! — донеслось до меня уже из-за закрывшейся двери.
Теперь вот я сижу — и пытаюсь представить, что это может обозначать: театр, какой-то Мастер… И где алапарды.
И есть ведь ещё Мел, которой предстоит иметь дело с пьяным яприлем и в разговоре с которой Арделл утром обронила пару очень странных фраз вроде «Придётся ждать полнолуния» и «Что-то не так с местным мэром». А потом не пожелала объясниться: «Мне нужно всё обдумать, а вам нужно выспаться».
«Тоу», — выводит на перо. Сирлен Тоу управляет этим городом — уж не решила ли Арделл, что он как-то замешан в то, что творится? И полнолуние. О полнолунии говорил тот, кто притворялся Ребёнком Энкера. «Скажи своим собратьям, что я знаю их планы на это полнолуние. Второго раза не будет». Второго раза… второго… Энкера? Кровь стынет в жилах от догадки, и мучительно хочется поговорить с Мел, но её не следует отвлекать.
Не вызвать ли Гроски? Как раз когда я решаю, что идея неплохая, с кухни звучит грохот. Потом раздаются неверные шаги хозяйки квартиры — и вот уже в комнату просовывается её нос — довольно обличающего цвета.
— Это ещё что! — хозяйка морщится, тычет пальцем в Тербенно, укутанного пледом. — Уговор был на вас и на жёнушку вашу!
Румянец затапливает лицо, я позорно мямлю что-то про кузена, которому негде было остановиться, потому что все комнаты заняты… и да, ночью кузену стало плохо с сердцем, так что нам пришлось позаимствовать кастрюлю, и ром, и тазик, и…
— Сердце! Ха! Знаем такие лекарства, как же ж!
— Ох, вот две сребницы… нет, три, хорошо? Вы нас просто чрезвычайно выручили, и мне хочется хоть немного вам воздать за неловкость… И ещё раз спасибо за то, что вошли в наше положение и за чудесный приём…
Хозяйка с удовольствием крутит в пальцах серебряные рыбки и расплывается в жеманной улыбке.
— Ну, чего там… да уж. Пусть и кузен остаётся. Но чтоб ненадолго! И это только за вашу учтивость. А вы сами-то с жёнушкой откуда, говорите, будете?
Проклинаю себя за то, что использовал это прикрытие, когда снимал квартиру (но не говорить же было правду, нам бы вообще комнаты никто не сдал!).
— И где только такую-то нашли? — хозяйка оправляет помятое коричневое платье и цокает языком. — В Вольной Тильвии? Ага, так и думала — говорят, там у женщин нравы-то… Вот я, гляжу, вы такой приличный человек, а, извините, повелись на такое. Эх, не обижайтесь, я уж пожила, я скажу. Ссоры вот у вас, я слышала! Разве ж такая до добра доведет? Шасть
