Роберт Асприн - Артур-полководец

На закате третьего дня плавания, к концу девятого дня пребывания Питера в кроличьей норе, корабль обогнул мыс и вошел в водное пространство, которое во времена Питера называлось заливом Тремадог. Харлек завиднелся, как только село солнце. Дозорные на берегу не смогли бы сейчас увидеть корабль. Все затмевали краски заката.

Нав приказал гребцам сушить весла, после чего отдал новый приказ:

– Бросать якорь!

– Зачем! – вмешался Питер. – Мы всего в миле от берега. Давайте сегодня высадимся!

Капитан Нав покачал головой, и в бороде его мелькнула едва заметная улыбка. Рулевой, не оборачиваясь, произнес:

– Не выйдет. Рифы. В темноте опасно будет. Он глянул на капитана, и Питер был готов поклясться: рулевой подмигнул Наву.

– Рифы? – проревел Питер. – Какие близ Харлека рифы? Что-то не припомню! Нав пожал плечами.

– Если кормчий говорит «рифы» – значит рифы! – с этими словами он отвернулся и уставился на успевшие порядком поднадоесть Питеру волны.

Питер злился. «Так, капитан Нав все-таки мстит мне. Сказал „четыре дня“ и гнет свою линию, засранец!» В голове у Питера складывалось послание Артусу. Он требовал принятия самых строгих мер в отношении строптивого, наглого и мерзкого капитана «Бладевведд».

Алый закат, играя красками, прочертил дорожку по волнам от «Бладевведд» до Харлека и обжег городские стены жарким пламенем. Питер вздохнул. Казалось, кузнец вылил расплавленное железо на море и город.

И вдруг Анлодда громко вскрикнула, безмолвно указав на город. Другой рукой она схватилась за горло.

Питер проследил за тем, куда она указывала, и понял, что дело вовсе не в закате. Харлек действительно горел, и языки пламени вздымались к сумеречному небу. Несколько огромных кораблей стояли в гавани. На берегу, уткнувшись носами в песок, лежали четыре длинные лодки.

Не нужно быть военным гением, чтобы понять: треклятые юты неожиданно захватили город. Харлек в опасности!

Глава 50

Марк Бланделл нервно расхаживал по комнате. Он посмотрел на часы. Два тридцать. Прошло полтора часа с той минуты, как он выпросил у Раундхейвена разрешение нырнуть в прошлое следом за Питером Смитом и Селли Корвин.

Бланделл был единственным, кто мог сообщить Питеру о том, что Селли действует в одиночку, что она не подчиняется командованию ИРА. К тому же он был единственным, кто мог уговорить Питера вернуться – ради Сына Вдовы.

Еще через полтора часа полковник свалится на голову участникам проекта, словно сапог Санта-Клауса в дымоход, и потребует, чтобы они вернули Питера в наше время любыми средствами вплоть до грубой физической силы. И проблема будет решена, что скорее всего будет стоить Питеру жизни.

Итак, кто быстрее? Будет ли машина отремонтирована раньше четырех – то есть раньше часа, назначенного полковником? Если да и если полковник не явится раньше, то у Марка хватит времени забраться внутрь контура и стартовать. Уж наверняка Уиллкс не помчится будить полковника и докладывать ему об этом.

Джейкоб Гамильтон прошмыгнул мимо Бланделла. Руки были опутаны экранированными проводами, лоб Джейкоба покрылся капельками испарины, но он улыбался.

– Похоже, все отлажено, дружище. Опередим полковника на часок.

– Спасибо, Джейкоб. Наверху тихо?

– Молчит. Не спускался. Скрести пальцы на всякий случай. Не сглазить бы.

– Гамильтон торопливо обогнул машину и заменил вышедшую из строя микросхему новой, которая будет содержать программу.

Загвоздочка. Единственным человеком в команде, который мог запрограммировать чип и запустить его в работу, был только Генри Уиллкс – тот, кто это сделал и в первый раз. Генри, которого бы никто вслух не осмелился назвать «стариной Уиллксом».

Бланделл принялся было покусывать костяшки пальцев, но остановил себя. Он скрестил руки на груди, безумно сожалея о том, что его часть работы выполнена и теперь ему положительно нечем заняться.

– Марк.

«Может быть, Селли в конце концов права. Что и кому из нас известно о том, как сегодняшний день зависит от вчерашнего? Какое мы имеем право?»

– Марк, – повторил Джейкоб.

Бланделл вздрогнул, когда Гамильтон коснулся его плеча. За спиной у них стоял Уиллкс, потирая заспанные глаза.

– Закончили, надеюсь? – проворчал Уиллкс. – Нам всем конец, если вы и эту вскипятите.

Гамильтон поспешно взял у Уиллкса коробку, на цыпочках обошел вокруг контура к кабелям, осторожно подсоединил устройство и стал ждать соединения. Рядом с ухом Бланделла послышался хрипловатый шепот. Это был Вилли Розенфельд.

– Пять против одного: треклятые штекеры не совпадут. – Он хихикнул и даже заставил Бланделла улыбнуться.

– Порядок, – сообщил Гамильтон. – Питание подсоединено. Запах озона чувствует кто-нибудь?

Бланделл склонился к своему пульту, инициировал стартовую программу. Как обычно, он задумался о том, кой черт вообще сдались эти программы инициализации – они были одной из множества шуточек Розенфельда.

Замерцали огоньки, но кто-то тут же отключил их. Марк слушал знакомые звуки включения «пончика» – временного контура – тонкий, едва различимый свист, от которого у него всегда волосы вставали дыбом, тихое жужжание – это прогревались цепи, щелчки статических разрядов, шум на мониторах, транслирующих широковолновый сигнал и преобразующих его в видео– и аудиосоставляющие. А за всеми этими звуками неслышный, но почему-то явственно ощущающийся пульс времени – пойманный и крепко схваченный полем.

Платформа озарилась голубоватым свечением, она манила, звала к себе… Марку вдруг показалось, что он спускается на скоростном лифте – так вдруг засосало под ложечкой.

– Питание усилено, – громко объявил он, когда на экране его монитора в соответствующих окошечках возникло пять «радостных мордашек». Он рукавом вытер пот со лба. – Слушайте, что-то жарковато тут у нас, ничего не горит, а?

– Включен временной поиск, – сообщил Уиллкс. – Через несколько минут постараюсь лоцировать Смита и Селли, попробую сделать это как можно точнее.

– Томограмма осознания Селли без изменений. У Смита… – Гамильтон умолк, глядя на колеблющееся изображение. – Гм. Никогда такого раньше не видел. Проклятие!

– Что там? – чересчур громко спросил Марк. «Возьми себя в руки. Дыши спокойно!»

Гамильтон склонился к экрану, он вертел головой то вправо, то влево, словно изображение было объемным и он попытался рассмотреть его с разных сторон.

– Такое впечатление, что внутри сознания Питера появилась чужая «капелька», чужое сознание. Сам не пойму, что бы это значило. Увеличивается с каждой секундой, и уже заполнило почти четверть или даже треть сознания Питера.