Андрэ Нортон - Тень Альбиона

В тот день многие жители села побывали в церкви: некоторые молились за молодого Луи, которого здесь все знали и любили, хотя и считали просто племянником кюре; некоторые молились за себя — ведь если станет известно, что их село укрывало пропавшего короля, император в гневе может стереть его с лица земли. Мириэль не желала уходить из церкви. Она сопротивлялась всем попыткам мадам Кармо увести ее и уложить в постель. В конце концов, когда уже вечерело, за Мириэль явился сам кюре.

За эту ночь отец де Конде постарел на десять лет. Глаза его глубоко запали, а кожа посерела и стала напоминать пергамент. Когда Мириэль взглянула ему в лицо, ей показалось, что она видит череп, обтянутый кожей, живое напоминание о смерти.

— Мириэль! — позвал старый священник. — Дитя, вам надо отдохнуть. Не нужно так себя вести. Этим вы ему не поможете.

— Так, значит, все мои молитвы бесполезны? — презрительно произнесла Мириэль. — Но говорят, что Господь наш больше всего прислушивается к молитвам раскаявшихся грешников, — а я стольких предала в своей жизни, что сейчас Он наверняка слышит меня…

— Не говорите так, — строго произнес священник. — Вы не в себе от горя и усталости, и сами не понимаете, что говорите. Но не насмехайтесь над Богом, дитя.

— Я не насмехаюсь над Богом, святой отец, — отозвалась Мириэль. — Но я не думаю, что Он нас слушает.

Среди ночи Мириэль внезапно проснулась и села; сердце девушки бешено колотилось, как будто кто-то ее окликнул. Окна были закрыты ставнями, чтобы ночная прохлада не проникала в дом, и в комнате стало душно. Мириэль соскользнула с кровати и подошла к окну. Подняв оконную раму и распахнув ставни, она выглянула в сад.

Вокруг царили тишина и покой. Темноту нарушали лишь огоньки лампад в церкви. Из дома не доносилось ни звука, равно как и из сада.

Луи…

На миг в душе девушки поднялась волна горя и встряхнула Мириэль, как терьер встряхивает крысу. Сделав над собой усилие, Мириэль подавила это чувство. Теперь, после пробуждения, она вновь чувствовала решимость. Ей необходимо было кое-что сделать.

Не зажигая света, Мириэль быстро оделась и отыскала шаль и башмаки. Завернув тяжелые башмаки в шаль, девушка босиком, на цыпочках прокралась через безмолвный дом.

Добравшись до кухни, она отодвинула дверной засов и вышла в сад. Мириэль точно не знала, который сейчас час, но явно была глубокая ночь: все местные жители давно уже улеглись спать, а до того момента, когда петухи возвестят рассвет, оставалось еще немало времени. Мириэль осторожно закрыла дверь — она с радостью заперла бы ее обратно на засов, но такой возможности у нее не было — и двинулась в путь.

Она вышла на дорогу и направилась через село; ни одна собака не загавкала на нее. Девушка прошла мимо церкви, но не остановилась, несмотря на колебания. Она уже молила Бога о помощи, и Он не ответил. Теперь она шла за помощью в другое место.

Такое место имелось в каждом французском селе: источник, дерево, камень, посвященные Древнему народу; возле них оставляли приношения и просили о милости. Добрым христианам строго-настрого запрещалось навещать эти места, поскольку все Силы (как говорили священники) исходят от Всесвятого Господа, и почитать какие-либо Его творения превыше Его самого — тяжкий грех. Но крестьяне знали истину: Матерь Божья не всегда могла помочь им, если это шло вразрез с желаниями ее Сына, который относился к грешникам с меньшим пониманием, чем Святая Дева. Что же до самого Господа, то Он был беспристрастен и справедлив, и Его невозможно было подкупить.

А вот подкупить Волшебный народ — можно.

Мириэль слыхала, что они не ценят серебра, но она несла с собой золото — монеты и драгоценности, которые зашила в подол нижней юбки накануне своего побега. Теперь все, что можно было купить за деньги, не имело для девушки никакой ценности: она готова была отдать все свое имущество, лишь бы эльфы услышали ее.

Луи сам указал ей это место несколько дней назад: группа камней на меже, разделяющей два поля. Тогда Мириэль испугалась. Луи предложил зайти внутрь, а она убежала.

Теперь она вернулась.

В общем, в них не было ничего такого уж страшного: просто три светло-серых камня, стоящие треугольником. Они были не очень большими — самый высокий из трех едва доставал Мириэль до подбородка — и напоминали грубо обработанные дорожные столбы. Трава, росшая между ними, выглядела сочной и зеленой (Луи говорил, что она оставалась такой всегда, даже в самую сильную жару), но за этим могла крыться какая-нибудь вполне естественная причина — например, подходящие близко к поверхности подземные воды.

Но когда Мириэль приблизилась к этим камням посреди ночи, ее сердце заколотилось быстрее и девушка исполнилась суеверного страха.

«Все это ради Луи!» — прикрикнула она на себя. При мысли о том, что с ним может происходить сейчас, страх и гнев изгнали из ее сердца всякую нерешительность, и она смело шагнула в центр треугольника. Внутри него было холодно, хотя лишь миг назад Мириэль окутывал жаркий летний воздух.

Это была ее последняя надежда. Если это не поможет, Луи отправят на свидание с мадам Гильотиной. А потом солдаты вернутся и отыщут саму Мириэль, а когда и она исчезнет, никто не узнает, куда делась Сара.

Исполнившись решимости не допустить этих бедствий, Мириэль подобрала подол и неуклюжими, озябшими руками разорвала потайной шов на нижней юбке. Монеты и драгоценности высыпались на траву. Мириэль собрала их и сложила свое приношение в небольшую кучку на носовом платке. Она посмотрела на свои невеликие сокровища…

…а потом, стоя в волшебном кольце, леди Мириэль залилась слезами, потому что внезапно поняла, что последняя ее надежда исчезла. Даже если эльфы и вправду могли спасти жизнь Луи, Мириэль не знала, как их вызвать. Стиснув руки, она медленно опустилась на колени. Может быть, помолиться? Но здесь это казалось святотатством. Да она и не знала, кому здесь можно молиться. Если Луи умер — если ее молитвы остались без ответа, — она не сможет больше верить в Бога. А этого она боялась почти так же сильно, как боялась потерять Луи.

Глаза Мириэль наполнились слезами, и девушка стиснула зубы, чтобы никто не услышал ее рыданий. Но и она, в свою очередь, не услышала, как кто-то подошел к ней.

— Кто звал меня? — произнес чей-то певучий голос.

Мириэль задохнулась и подняла голову. Ее взору предстала столь поразительная картина, что слезы девушки мгновенно высохли.

Меж камней стояла женщина. Она была миниатюрной — ее макушка находилась на одном уровне с вершиной самого высокого камня, — а платье ее было сшито из такого тонкого и сияющего шелка, что его колышущиеся складки напоминали туман над рекой.