Джульет Маккенна - Северная буря

Теперь она была резвым ветром, по-кошачьи царапающим поверхность озера, взвихряющим пену. Волны были полны послушания: это по ее воле они катились и разбивались. Вздохи ветра спешили вступить в игру, следовали за ней, добавляя свои жалкие силы к ее растущей мощи. Теперь она летела, не ведая преград, увлекая за собой океан, чтобы обрушить его на сушу, повелевая всеми ветрами. Она не тронула слабенькие воздушные вихри, искавшие укрытия под деревьями и у холмов, а промчалась мимо, чтобы там, дальше, взмыть к небесам в нарастающем, точно прибой, упоении.

Она испытывала нечто необыкновенное, танцуя в пустоте. Тонкие завитки пара тянулись за ней, точно развевающиеся волосы. Она вытянула их в блещущие нити, тоньше паутины, и набросила молочное покрывало на дальнее солнце. Она была художником, творящим прекрасное диво в чистом вдохновении. И это оказалось по-своему занятным, но в чем смысл обладания такой силой, если не делать большего?

Она призвала к себе зефиры, повелев им впитать жар земли и подняться настолько высоко, насколько хватит сил. Уловив резкие порывы, она погнала их над водой, захватила с их помощью влагу и обратила в шквальные ветры. Грозовые тучи заполняли пустоту, сливаясь с силой ее зловещего и незримого присутствия. Вода была слишком слаба и падала безумным дождем в тщетной попытке ускользнуть от сокрушающих желаний воздуха. Свирепый ветер послушно ринулся к берегу, чтобы ударить ливнем, запугать землю, хлеща по ней градом, чтобы покорилась. Вспышки молний озаряли темнеющие облака, а восходящие потоки воздуха неизбежно возвращали упавшую влагу в ее власть.

Из прихоти она заставила грозовые облака вращаться… И по ее велению началась свистопляска, в которую вовлеклись порывы ветра из дальних далей. Этот рев и вой, все сильнее ускоряющиеся, звучали для ее ушей музыкой. Мощь ошеломляла, завораживала. Она трепетала от собственной мощи, ликовала, блаженствовала. Ее сотрясало упоение. Она была воздухом, чистым, простым и всемогущим.

Нет. Она была Велиндре. Она была колдуньей с Хадрумале, и если недостаточно властна над собой, то не имеет права на звание Владычицы Облаков. Она стала пробиваться на свободу из кружения туч, отыскивая спокойную середину, чтобы вернее справиться с собой, со стихией и заполнившими ее существо соблазнами.

Обретя убежище и зыбкую возможность управлять своим волшебным чутьем, Велиндре созерцала чудовищную бурю. Как остановить это детище распущенности, прежде чем оно выйдет из-под ее власти? Буря клубилась и неистовствовала вокруг, грозя разгуляться в еще большем безумии, захватив новые области. Тучи в вышине требовали все больше и больше места. Велиндре сосредоточилась на поддержании с трудом завоеванного покоя внутри и вовне и, наконец, поняла, что ей нужно сделать.

Завитки бури уловили огонь, а тот морскую пену, влагу увлекло в небесную высь, где ветер хлестал по белым волнам, пока те не уронили крупные капли дождя. Огонь является стихией, которая приводит в движение все прочие, смутно припомнилось ей. Но огонь можно задуть. Велиндре стала искать тепло, странствующее по морям, и увела его. Затем поймала беглый ветерок, тщательно сплела из него пелену между океаном и бурей наверху. Дождь, ведомый ее чарами, благодарно скользил и скрывался в прохладных глубинах. И как буря ни пыталась, а не могла втянуть еще больше влаги, чтобы возобновить ливень. Облака остывали, дождь слабел. Велиндре вырвала клок из жуткого покрова непогоды, а затем заставила грозовые тучи рассыпаться, разбежаться в разные стороны. Грозные силы не натворили бед и были повергнуты в смятение.

Колдунья открыла глаза. Она стояла на берегу озера Азазира, озябшая и промокшая, в одной только рубашке и в чулках. Грязь хлюпала под пальцами ног. Спутанные волосы, мокрые и липкие, окутывали плечи. Велиндре смаргивала с глаз жгучие слезы, солнце, слепящее, яркое, поднималось над краем пустынной долины. В его низких лучах туманно блестели влажные скалы, а недобрые тучи, все еще неумолимо плывшие над долиной, окрасила желтоватая дымка.

— Хадрумале, — презрение Азазира было леденящим. Велиндре поскользнулась и чуть не упала, оборачиваясь, чтобы его увидеть. Она открыла рот и вдруг обнаружила, что почти разучилась говорить.

— Ты не больше Отрика способна преодолеть их скудоумие. — Да, там стоял Азазир, силуэт человека из первозданной воды, искрящейся на раннем солнце, весь в мерно поднимающихся и опадающих пылинках зеленого колдовского света. — Все вы таковы: надменные и своевольные, не способные отпустить себя на свободу. Неспособные найти свои истинные возможности.

— Власть над собой — не своеволие, — огрызнулась Велиндре, с трудом заговорив. — А утрата разума едва ли путь к мудрости.

— Власть над собой, — фыркнул Азазир. — Сомнение в себе и отрицание.

— Самоограничение, — прошипела Велиндре, убирая с глаз мокрые волосы. — То, о чем ты никогда не беспокоился. И не считал нужным помедлить, чтобы задуматься: а стоит ли делать что-либо только потому, что ты в силах это совершить? Ты не называешь это надменностью?

— Я служу более высокому призванию, — его неземные глаза сияли зелеными огоньками. — Я служу моей стихии. И не стану себя стеснять жесткими правилами и страхами Хадрумале.

— Я желаю господства над моей стихией, — отрезала Велиндре. — А не ее господства надо мной. Утрата себя — слишком высокая цена за любую силу, какую я могу приобрести, следуя за тобой. Где человек, которым ты когда-то был, Азазир?

— Ушел туда, куда у тебя не хватило храбрости последовать, это же ясно. — Прозрачный чародей улыбнулся с откровенным презрением. — Возвращайся на Хадрумале и живи, как жила, в своих тесных пределах, отведав истинной свободы в чародействе и отвергнув ее. Довольствуйся медленным и тяжким продвижением наугад и вслепую по пути познания. Не говори мне, что не научилась большему в те минувшие дни, чем могла бы в течение жизни в Хадрумале! — Смеясь, он пошел к воде, с каждым шагом делаясь все бледней и прозрачней.

— Погоди! — Велиндре заметила, что дрожит. И не просто от холода. — Что ты имеешь в виду под словами «в эти минувшие дни»? Как долго я?.. — Она пыталась бороться, но сдалась. Не было слов, чтобы описать, через что она прошла.

— Кто знает? — Азазир задержался у самой воды. Рябь побежала к нему, стремясь сократить разрыв между их телами. — И какая разница? Я отверг календари и песочные часы вместе со всеми прочими хадрумальскими ограничениями.

— А ну хватит! — Велиндре воздела дрожащую руку и призвала стену воздуха преградить дорогу безумному чародею. Озерные воды, встретив препятствие, раздались и потекли по обе стороны, отыскивая цель. — Да, ты прав. Я многому научилась на этом опыте. — Она подавила дрожь при воспоминании о коварном восторге. — Но я не научилась тому, за чем пришла. Я пришла, чтобы расспросить тебя о драконах.