Дмитрий Баринов (Дудко) - Ардагаст, царь росов

— Шкура ваша, отроки! Только меньше хвалитесь, что вам волколаки охотничьими псами служили.

Вишвамитра, вспомнив повадки индийских носорогов, встал на пути их волосатого сородича и принялся дразнить его, бросая снежки. Носорог со злобным рёвом помчался на него. Когда между ними оставался десяток шагов, индиец быстро отскочил. Подслеповатое чудовище пронеслось мимо него, и в этот миг двуручный меч кшатрия врубился в шею носорога, рассёк толстую шкуру и достиг сонной артерии. Чтобы не сломать клинка, индиец выпустил его из рук. Чудовище понеслось дальше с торчащим в шее мечом, но вскоре рухнуло в снег и умерло, так и не поняв, куда же это делся в последний миг дерзкий человечек с серой полосой в руке, не похожей ни на топор, ни на дубину, ни на копьё с острым кремнёвым наконечником.

Второй носорог оказался близко от опушки леса. Сагсар, подозвав своего сына Неждана и двух русальцев-сарматов, в нескольких словах пояснил им свой замысел. Сарматы растянули аркан на земле перед носорогом и, как только тот переступил его, быстро поменялись местами, захлестнув задние ноги зверя. Тут же Сагсар и Неждан одновременно набросили свои арканы ему на рог. Косматое чудовище забилось, оглушительно ревя, но крепкие полосы сыромятной кожи надёжно держали его. Неждан с отцом принялись вязать арканы к деревьям. Заметив приближавшегося лешака с дубком, Сагсар крикнул:

   — Спасибо, Шишок, мы и сами управимся!

Закрепив арканы, Сагсар с сыном стали подбираться к зверю с мечами. И тут не выдержало одно из деревьев, оказавшееся слишком сухим или трухлявым. Носорог рванулся ещё сильнее и выворотил с корнем второе дерево. Подбежавшего Сагсара он подбросил рогом в воздух, и только панцирь спас сармата от того, чтобы оказаться насаженным на рог. Неждан вонзил меч в шею чудовищу, но оно продолжало бушевать, а он не смог даже вытащить оружие. Два. сармата из последних сил удерживали задние ноги зверя. Серячок вертелся под ногами у носорога, рычал, лаял, пытался укусить и только ещё больше злил чудовище. Шишок, глядя на всё это, усмехнулся и с силой опустил дубок на голову зверю. Чёрная громада рухнула бездыханной в снег, а лешак поставил на неё ногу и огласил лес и поле торжествующим рёвом и хохотом, а потом важно произнёс:

   — Ну вот, а говорили — сами управимся! Спасибо, ребята, что подержали зверя немного. Ох и шуба мне из него выйдет!

   — У него кожа слишком толстая, индиец про таких рассказывал, — сообщил Сагсар, потирая ушибленные места.

   — Так берите её себе на панцири, я не жадный! — Леший пощупал чёрную шерсть и со вздохом сказал: — А у меня лешиха чего только из шерсти не вязала...

Он резко повернулся и двинулся в лес, решив разобраться с двумя своими сородичами. Те, оказывается, далеко не уходили. Укрывшись под защитой леса, они продолжали гнать зверье в бой криками и ударами дубин. Шишок подобрался к рыжебородому и так отделал дубком, что бессовестный лесной хозяин еле ноги унёс, уменьшившись до обычного роста и проскользнув в глубокий овраг. Козлорогий тоже быстро убавился в росте, вскочил на медведя и поскакал в глубь леса. Но далеко не ушёл. Шишок с помощью Серячка быстро настиг их и, сам оставаясь в полном росте, одной рукой сграбастал за шкирку лешего, а другой — медведя и поднял их в воздух прямо над колючим кустарником.

   — Как смели, волчья сыть, на нас, воинов Солнце-Царя, переть? Разве мы в вашем лесу что плохого сделали? Вишь, из берлоги не поленился раньше времени вылезти для скверного дела!

Вместо медведя в его руке вдруг оказался бородатый плюгавенький старичок в два вершка ростом.

   — Да не медведь я, а боровик!

   — А коли боровик, почему не в бору, а на поле ратном? Ишь, берсерк готский нашёлся!

   — Так разве я сам? Мне Козлорог велел, хозяин мой лесной.

Боровичок с визгом полетел в колючие кусты.

   — Беги в свой бор да медведем не прикидывайся, а то у нас медвежатников — целое войско! А тебе, козлиная твоя душа, тоже велели? И кто вообще, кроме Велеса, может лешему в лесу что-то велеть?

   — Чернобор. Ослушайся я, он бы и мой лес сжёг, как твой.

Прежде Шишок посочувствовал бы запуганному сородичу, но теперь не на шутку разъярился.

   — Значит, гори хоть весь мир, лишь бы твой лес уцелел? И ты, прощелыга, в нём? Да какой леший вот так скотину лесную на верную гибель погонит?

   — Шишок, мы же с тобой соседи... — заскулил козлорогий.

   — Соседи! Сколько ты у меня зверья обманом выиграл? Я всё знаю: ты с Лаумой гуляешь, она тебя и выучила с костями глаза отводить.

   — Шишок, смилуйся ради Велеса, отпусти!

   — Ради Велеса я б тебя об это дерево расшиб! Нашкодил — и убегать? А ну, иди назад, уводи зверей с поля!

Звери, впрочем, и сами норовили убраться подальше от битвы, особенно после появления Деваны. Она на своём чудо-олене носилась по полю и без промаха разила стрелами самых крупных и сильных зверей. Три пса хватали всякого зверя, пытавшегося напасть на оленя и его всадницу. В схватки людей с подземными чудовищами она вроде бы и не вмешивалась, но стрелы её словно невзначай настигали тех зверей, что норовили броситься на людей сзади. И страх перед богиней-охотницей для многих животных оказался сильнее, чем незримый поток чар, лившийся с Медвежьей горы.

А на горе Роксаг скрипел зубами от досады. Какие звери! Богам впору охотиться на таких! Особенно этот олень. Говорят, такие водились в степях. Скифы на них ещё охотились, а сарматы уже не застали. Не будь тут Деваны, царь роксоланов махнул бы рукой на всё и бросился добывать чудо-зверя. Но поднять руку на богиню не решался даже никого и ничего не уважавший Роксаг.

Не решался на такое и Чернобор. Духовным зрением он видел всё происходившее в святилище и у подножия горы. Сейчас решалась судьба его власти над Черной землёй. Но сразиться с богинями? Для этого нужно было самому быть богом. Или иметь за душой Правду, а не корысть. И Чернобор отсиживался в Велесовом сарае. Если что — он снова окажется ни при чём. После всего, что он сегодня наговорил? Да нет, не одолеть самого подземного владыку ни этим молодым богиням, ни их воинам. Пусть тешатся царской охотой — сейчас сами станут дичью!

Все четыре подземных чудовища были уже мертвы, когда из-за горы появился ещё один зверь — чёрный медведь, ещё громаднее тех, что породили Медведичей. Он мог бы справиться не только с зубром или носорогом, но даже с молодым слоном. Глаза и оскаленная пасть медведя пылали синим огнём. Рёв был столь ужасен, что уцелевшие и не разбежавшиеся ещё звери бросились наутёк, не слушаясь никаких чар. Бежал, не разбирая дороги, и козлорогий леший, а Шишок сделался ростом с ореховый куст. Серячок испуганным щенком жался к его ногам. А рёв становился всё страшнее, оглушительнее. То был голос самой Бездны, существовавшей прежде мира и готовой его снова поглотить. Но и Бездна не могла уже испугать воинов Солнца. Сжимая мечи, русальцы сгрудились вокруг Деваны.