Элеонора Раткевич - Рукоять меча

Кэссин поневоле отвел глаза от этого нескончаемого падения.

– Кто это был? – тихо спросил Кенет, ни к кому в особенности не обращаясь – просто для того, чтобы звук человеческой речи развеял жуткое впечатление от произошедшего.

– Кэйто, племянник Тагино, – негромко ответил ему Юкенна, все еще продолжая впечатывать в землю Покойника.

– Последний из Хадаэ, – задумчиво произнес король, глядя не на стену, откуда упал убийца, а на поверженного Тагино. Уже мутнеющие глаза Тагино широко распахнулись.

– Нет, – прошептал он так тихо, что король безотчетно нагнулся к нему.

– Нет, – с усилием повторил Тагино более внятно. – Это я – последний из Хадаэ. А он – падаль и ничтожество.

Он натужно подавил предсмертный кашель и сплюнул кровавый комок. Его взгляд еще искал Югиту – но уже не различал его. Тогда Тагино повернул голову в ту сторону, где, по его мнению, должен был находиться король.

Теперь Тагино уже нечего терять. Он может сказать все что угодно – нет у короля власти над умирающим. Сказать, не таясь… не таясь… не притворяясь… теперь можно сбросить постылую личину… избавиться от ненавистного Главного министра, которого сам же и создал… и быть самим собой… снова быть самим собой… быть Тагино Хадаэ…

Быть самим собой… Впервые в жизни – в предсмертный миг – Тагино Хадаэ был самим собой. До чего же странное ощущение: изведать, каково это – быть собой. Какое это наслаждение… острое, пьянящее, пронзительное до дрожи… всепоглощающее наслаждение, перед которым ничто все короны мира… ослепительное, безоглядное, немыслимое счастье… быть собой…

Его благолепие господин Главный министр, последний отпрыск угасшей королевской династии Тагино Хадаэ, умер с улыбкой на окровавленных губах – счастливой, почти торжествующей.

Ладонь Югиты протянулась к его невидящим глазам и осторожно закрыла их.

Гвоздь возник снова в двух шагах от короля.

– Я проверил, – негромко сообщил он. – Тот парень на стене был один. Больше с ним никого не было.

Король кивнул, не отрывая взгляда от умершего.

Впрочем, не он один глядел на Тагино. В небольшой, казалось бы, Павильон Ивовых Ветвей непостижимым чудом набилась изрядная толпа, и хоть бы кто посмотрел вокруг – нет, все так и уставились на распростертое тело. Глазели молча – ибо молчал король. Ни один опытный царедворец не осмелится сказать хоть что-нибудь, не выяснив прежде, откуда ветер дует. Даже и сейчас… хотя все и предельно ясно, а все же страшновато открыть рот и высказаться.

– Проклятый изменник! – прошипел какой-то придворный – судя по виду, наместник небольшой провинции.

Король молчал. Приняв его молчание за знак согласия, наместник заметно осмелел.

– Казнить его, собаку, как изменника! – То, что Тагино уже мертв, провинциального наместника нимало не смутило. – Четвертовать, а потом в назидание прочим выставить на площади перед дворцом! Чтобы впредь неповадно!

– Нет, – промолвил король.

– А еще лучше – голову отрубить и насадить на пику, – вдохновенно развивал тему наместник, – а остальное в канаву бросить…

– Нет, – повторил король.

– Но, ваше величество, – растерялся наместник, – он же на ваше величество с ножом бросился… и сдох, как собака…

– Нет, – в третий раз повторил король. – Не на меня.

Он встал и пристально посмотрел на собравшихся.

– И он не сдох, как собака, – ровным голосом произнес король во всеуслышание. – Он умер, как и подобает воину. А воин не заслуживает того, чтобы его выбрасывали в канаву. – Король говорил очень внятно и медленно, словно диктовал указ тупому полубезграмотному писцу. – А потому повелеваю: моего злодейски умерщвленного коварным убийцей Главного министра Тагино Хадаэ похоронить с воинскими… хотя нет – с королевскими почестями. Все-таки последний отпрыск прежней династии.

Югита перевел взгляд на побледневшего наместника.

– Вот вы обо всем и позаботитесь. – Лицо короля было таким же бесстрастным, как и его голос. – Назначаю вас распорядителем этих похорон. Извольте проследить, чтобы все было сделано как должно.

Быстро и беспрестанно кивая, словно бы он и не кивал даже, а моргал всей головой сразу, наместник попятился. Удалившись на приличное расстояние, он повернулся и побежал.

Толпа придворных, бормоча нечто невнятное, но вполне могущее сойти за соболезнования, сочла за благо покинуть Павильон. К такому повороту событий никто из них готов не был. Им еще предстояло найти подобающие случаю слова – и лишь потом предстать перед королем.

– Бедняга, – заметил Юкенна, глядя вслед бегущему во весь опор наместнику. – Не хотел бы я оказаться в его шкуре. Король ему эту выходку еще попомнит.

– Но почему? – шепотом спросил Кэссин, от изумления вновь обретая дар речи.

– А ты не понял? – почти беззвучно ответил Юкенна. – Конечно, Тагино мерзавец и заговорщик… но ведь он столько лет проработал вместе с королем. По сути, был его правой рукой. Что бы ты, интересно, сказал, если бы тебе предложили изрезать твою правую руку на кусочки и выставить на всеобщее обозрение на главной площади?

Юкенна говорил как можно тише, но Югита все равно услышал его.

– Вы понимаете, – только и сказал король.

– Трудно было бы не понять, – ответил Юкенна. Король метнул на него быстрый уважительный взгляд.

– Право, жаль, что вы не мой подданный, – вздохнул король. – Иначе моя утрата не была бы столь тяжкой. Я бы знал, кем мне заменить покойного Тагино.

– Боюсь, если я приму это предложение, его величество князь-король не так меня поймет, – усмехнулся Юкенна. – Строго говоря, даже задержаться при вашем дворе мне недосуг. Обязанностей главы посольства с меня никто не снимал. Я смогу снова посетить вашу столицу не раньше, чем через полгода. Уже неофициально. Надеюсь, князь-король мне дозволит. Мне просто не терпится показать моей младшей сестре ваш дворец. Головой ручаюсь, такой красоты она в жизни не видела.

– Вашей сестре? – Югита устремил на Юкенну такой взгляд, что всем остальным вчуже стало не по себе – но Юкенна выдержал этот взгляд бестрепетно.

– По-вашему, сейчас самое время затевать сватовство? – мрачно спросил король.

Кэссин хотел было вступиться за Юкенну, крикнуть, что ошибся король, что не может же его высочество оказаться настолько бестактным… ладонь Кенета стиснула его плечо, и он умолк, не успев издать ни звука.

– Именно что самое время, – убежденно произнес Юкенна. – Когда что-то кончается, что-то другое должно начаться.

Король долго смотрел на Юкенну – и не усмотрел в его ответном взгляде ничего, кроме пугающего своей глубиной понимания.