Олег Микулов - Тропа длиною в жизнь

Воины приблизились, не опуская луков. Их вел Дан-бор. Военный вождь их общины и ее отец. Но сейчас он не выказывал ни малейшей радости от негаданной встречи. Гневно сжатый рот, взгляд светлых глаз – точь-в-точь таких же, как у дочери, – не сулили ничего хорошего.

– Как посмела дочь Мамонта бежать от своего мужа и нарушить Мир до скончания времен, что был заключен у Священного Камня? Или она не помнит, какую цену заплатили за этот Мир ее братья? Или не знает, какими бедами обернется для детей Мамонта ее безумный поступок?

– Отец, послушай…

– Я слышу. Погоню слышу. Так вот знай: хоть они и на нашей земле, а тебя, ослушницу, возьмут без выкупа. Вместе с твоим…

Он бросил короткий взгляд, исполненный презрения и ненависти, на все еще копошащееся тело.

– Да выслушай же, отец! – Айрита тоже умела повышать голос. – Выслушай и делай что хочешь. Тот, кого ты «моим» назвал, вовсе не мой. Это – Северный Посланец. Тот, кого ждет Инельга.

Ошеломлены все. И отец, и его спутники. Их уже не трое… пятеро… больше. И, прислушиваясь к шуму погони, Айрита быстро заговорила:

– Его перехватил Черный Колдун. И передал шестиногим. И те решили его убить. Принести в жертву своим духам. Сказали: «Бессмертная его и там отыщет, если он ей и впрямь нужен». Ну вот. А я его спасла. И привела к нам. И решай, что делать будешь. Только скорее решай! И знай:ямужа убила! Пришлось…

Уже почти совсем рассвело. Данбор посмотрел вниз. Преследователи, заметив вооруженных луками мужчин – хозяев здешних земель, остановились и стали совещаться. Это хорошо. Это надолго, и, быть может, удастся избежать войны. В конце концов, если Айрита говорит правду, а Райгр лгал, это значит – они, шестиногие, сами нарушили Древнюю Клятву. Ну, там видно будет. А пока…

Он кивнул двум ближайшим воинам:

– Помогите ему. Уводите подальше к нашим. Вместе с Айритой. Ну а остальные…

Обвел глазами своих людей. И тех, кто рядом, и тех, кто в засаде. Не так уж мало, к тому же – лучники, и положение удобное. Если шестиногие сгоряча полезут драться, – живым из них через реку не вернется никто. Но это вряд ли; не такие уж они глупцы, в конце концов.

— А остальные… Будем готовиться к переговорам. И к бою.

Прижав ладони ко рту, Данбор издал короткий боевой клич: «Готовьтесь!» И ближние скалы ощетинились стрелами.

Глава 18 ДРЕВНЕЕ ПРОРОЧЕСТВО

1

На берегу реки, отделяющей земли детей Мамонта от земель их исконных врагов, догорают поминальные костры. Давным-давно уплыли по закатным водам кожаные челны с телами сыновей Мамонта, павших в тяжелой, затяжной войне. Их унесет к Великой Воде и дальше – в Землю Истоков, где героев встретят их великие Предки… Много, очень много своих братьев проводили в этот раз на Ледяную Тропу дети Мамонта. Аймик считал челны – и ему пришлось почти полностью разогнуть пальцы на обеих руках: только два и остались согнутыми. А ведь в каждом челне – не по одному и не по два мертвых воина, – больше, много больше…

И Данбор, военный вождь детей Мамонта, и его сородичи, и пришедшие на подмогу горцы говорят, что никогда прежде им не приходилось провожать столь многих сразу… И все же живые, справляющие тризну, не удручены: несмотря ни на что, они победили! Это первая победа детей Мамонта в нескончаемой череде поражений. И пусть она далась нелегко – их врагам пришлось еще хуже, гораздо хуже; им даже не все тела своих убитых удалось собрать: последствия камнепада не разгрести руками. А из павших победителей ни один не остался на чужой земле…

– …И расскажут они нашим Предкам о том, кто принес нам победу: о Северном Посланце! И поблагодарят Великого Мамонта за то, что помог ему дойти в срок. И скажут: «Вот и дождалась своего жениха Та-Кто-Не-Может-Умереть! Вот и исполнилось Древнее Пророчество».

Данбор. Последнее напутственное слово вождя перед тем, как закончить тризну. Уже совсем стемнело. Вместе с тьмой прилетела снежница. Аймик следит, как мерзлая земля постепенно покрывается белым налетом, как исчезает в черной воде ранний снег. …Ему грустно. Его хвалят, чествуют, им благоговейно восхищаются, – а ему грустно. И тревожно. Почему?

…Наконец-то. Тризна окончена, и мужчины возвращаются назад, в обжитую пещеру, где их с нетерпением ждут женщины и дети. Там будет еще одно, совместное пиршество, – последнее в этот день, недолгое. Он пораньше заберется на свою лежанку, и, может быть, Ай-рита придет к нему… Нет, едва ли. Она боится. Сейчас они все боятся этой самой Инельги…

…Вьюжит сильнее и сильнее, и Аймик чувствует, как начинает дрожать мелкой дрожью, несмотря на теплую одежду, сытость и довольно быструю ходьбу. Или это не столько от холода, сколько… Да, от тревоги и сомнений. До самого недавнего времени Аймику было не до размышлений о себе самом и о загадочной Бессмертной. Плевать ему было на то, по праву ли его кличут Северным Посланцем. Он весь без остатка был занят совсем другим. Войной.

2

Все началось почти сразу же, как только воиныДан –бора привели его и Айриту в одно из своих пещерных жилищ. Сказать по правде, Аймик дотащился туда из последних сил. Дорога, новые люди… Все слилось в какой-то навязчивый гул; его о чем-то спрашивали, он что-то бормотал в ответ, даже силился улыбаться… Запомнился кусок жирного мяса, почему-то совершенно безвкусного, не лезущего в горло, и ледяная вода, которая почему-то лилась не столько в рот, сколько на бороду и грудь. А потом – мягкое, долгожданное ложе. Кажется, добраться до него помогла Айрита. И забвение.

Как долго длился его сон? Аймик до сих пор этого не знает, потому что после пробуждения ему стало не до вопросов.

Он проснулся как-то вдруг, то ли от утренних лучей, то ли от того, что понял: здесь, в пещере, он остался один, а снаружи доносятся гневные выкрики и плач. И с великим трудом поднявшись с лежанки (закружилась голова и качнуло в сторону), Аймик заковылял к выходу из пещеры, чтобы увидеть страшное: головы молодых женщин! Одна, лежащая у самых его ног, особенно похожа…

(Ведь такое уже было однажды. И вновь он всему виной?)

В плаче и гневных выкриках различается: «Мешок… Подбросили… Наши сестры… Шестиногим отдали в жены… Падаль вонючая!.. Гадючий помет!..»

Айрита сидит на земле, держит на коленях маленькую голову и гладит, гладит черные волосы, слипшиеся от крови. Услышав шаги Аймика, поднимает на него слепые от слез глаза:

«Сестренка… Такая малышка… Такая ласковая была, тихая…»