Татьяна Устименко - Лицо для Сумасшедшей принцессы

– По преданию, этот плащ принадлежал твоему отцу, подарившего его Марготе. Только эльфы умеют выделывать такую ткань, не подверженную влиянию времени. А глядя на тебя сейчас, я начинаю осознавать, что скорее всего – твой отец принадлежал к самому знаменитому эльфийскому роду в клане Синей розы.

– Я убью его! – хрипло выдохнул Ланс, комкая ткань. – Я чувствую его душу, отпечатавшуюся на плаще! Он само зло, холод, лед, жестокость! Он растоптал мать, словно отцветшую лилию! Его преступление перед ней можно смыть только кровью. Из-за него она прошла через потерю любви и веры в добро, через унижение и боль…

– Если тебя ударили – забудь, если ранили – прости, если предали – вспомни, вспомни все разом и убей обидчика! – неразборчиво проворчал Огвур, предостерегающе притрагиваясь к рукояти грозной Симхеллы. – Это закон орков!

– Но эльфы сильны! – заботливо предупредил пират. – Выступая против них, вы выказываете себя либо дураками, либо отчаянными храбрецами!

– Справедливость должна восторжествовать! – непреклонно отчеканил Ланс.

Он протянул руку Огвуру, и их пальцы крепко переплелись.

– Два дебила – это сила! – иронично проворчал Маллер, но нотки чего-то похожего на уважение невольно проскользнули в его насмешливом голосе. И он злорадно посочувствовал далекому бесчестному эльфийскому выродку, сумевшему неосмотрительно нажить себе столь опасных врагов.

Глава 6

«Если и существует земля обетованная, то несомненно – она находится здесь!» – лениво размышляла я, сквозь полуопущенные ресницы восторженно рассматривая открытое окно, находившееся прямо передо мной. Невесомый, теплый ветер приподнимал легкие кружевные гардины, донося из сада медвяный аромат цветущей липы. Деловито гудели мохнатые пчелы, перепархивая от цветка к цветку, и трудолюбиво собирая сладкий, как патока нектар. Так и грезилось, будто наяву – я сижу за легким ротанговым столиком на фоне вот этого не земного, чуть серебристого неба и неторопливо попиваю чай с янтарно желтым, липовым медом…

– Чашку то возьми, фантазерка! – послышался негромкий мужской голос.

Я резко повернула голову и вскрикнула от счастья.

Рядом с моей постелью стоял Астор, облаченный в одни лишь непритязательные парусиновые брюки, и протягивал мне тоненькую, просвечивающую фарфоровую чашечку, изливающую упоительный запах трав и сладостей.

– Попробуй, тебе понравится, – спокойно, по-домашнему предложил он, – бергамот, чабрец и чуть-чуть мяты. Мой личный рецепт…

Глаза мужа лукаво улыбались, и я впервые заметила две крохотные морщинки, отходившие от внешних уголков век. А эта предательская нить седины, блеснувшая на виске, в густой копне его белокурых волос… Я всхлипнула.

– Ну, ну, малышка! – нежно успокоил меня любимый, прикасаясь бархатистыми губами к моему страдальчески наморщенному лбу. – Все уже позади…

Его губы скользнули по переносице, я испуганно охнула и отшатнулась, неловко прикрываясь растопыренной ладонью. Волшебная золотая маска лежала рядом, на прикроватном столике, а муж беззастенчиво взирал на мое открытое лицо. Я обречено пискнула, натягивая простыню до самых глаз. Астор хмыкнул, отставил дымящуюся чашку и силой отвел мои руки.

– Не напугала и даже не удивила, – его мягкие пальцы нежно касались страшных рытвин и рубцов. – Саму Смерть недаром называют безносой. А у нас, у демонов, уродство вообще давно уже сублимировало в понятие – красота. Так что по нашим меркам, – он отодвинулся и посмотрел на меня оценивающе, – ты даже без маски и Зеркала истинного облика вполне хороша собой!

Но я стыдливо протянула руку, под покровом простыни нацепила маску на привычное место и лишь только после этого отодвинула спасительную ткань. Обнаружила собственную наготу и торопливо укрылась вновь.

В глазах полураздетого мужа зажегся неприкрытый интерес, он приподнял простынь и гибким движением скользнул в постель, прижимаясь ко мне всем телом.

– Астор! – обмирающим голосом выдохнула я, закрывая глаза и погружаясь в легкое облако лавандового амбре, преследовавшего меня каждую ночь. Запаха его бледной кожи…

– А ты думала, что демоны непременно пахнул пеплом и серой? – спросил он, зарываясь губами в мои длинные, рыжие волосы и торопливо целуя меня сотни раз.

– Да! – хихикнула я, потому что его горячее дыхание настойчиво щекотало кожу, спускаясь по моему животу все ниже и ниже.

– Глупенькая! – нежно усмехнулся он и заслонил собой весь мир…

Потом мы долго лежали обнявшись, прислушиваясь к биению наших сердец, моя голова у него на плече, он обнимает меня крепко и уверено. Его бездумно открытые золотистые глаза задумчиво блуждали по искусно выложенному мозаикой потолку.

– Милый, что есть судьба? – тихонько спросила я, бережно прижимаясь губами к еще не до конца затянувшемуся шраму на его правом предплечье, знаку – оставленному стрелой на арене Геферта.

Астор вздрогнул и приподнялся на локте.

– Ты угадала мои мысли, или мы уже настолько стали одни целым… , – он безрадостно рассмеялся и опустился обратно на подушку. – Представь себе ряд из подвешенных на нити шариков, – его палец обрисовал цепочку, составленную из кругов, и картинка немедленно обрела объемность и повисла в воздухе.

«Хорошо все-таки иметь в мужьях – мага!» – прищурилась я.

Астор рассказывал:

– Качнешь первый, и все шарику приходят в движение. Это и есть судьба – первый значимый поступок, как первый шарик, движем всеми остальными. И большая часть людей просто послушно следует их поступательному движению. Но ты, радость моя, – золотистые глаза смотрели серьезно, – ты сделала так! – Изящная ладонь вклинилась в цепочку шариков, сбив их настроенное, синхронное движение. Нити закружились непредсказуемо, переплетаясь и путаясь, шарики стукались друг о друга и отлетали в стороны, полностью нарушая весь четко выстроенный рисунок однообразного движения… – Поняла? – спросил муж.

Я медленно кивнула, впервые начиная по-настоящему проникаться смыслом происходящего:

– Кажется, да! И что же дальше?

Астор хмыкнул и пожал широкими плечами:

– А вот это зависит только от тебя! Ты исказила нить своей судьбы. Теперь ты не зависишь от богов и демиургов, скорее они зависят от тебя, потому что твои поступки задевают также и нити их судеб, находящихся в непосредственной близости. Делай, что считаешь нужным, я верю, что ты не станешь руководствоваться чем-то корыстным или мелочным…

– Но что станет со мной, с нами? – печально перебила я излияния мужа, чувствуя, как сердце сжимается от предчувствия чего-то неминуемого и страшного.