Евгений Малинин - Драконья любовь, или Дело полумертвой царевны

– Эй… ты… иг-г…уан…гамдон, перес…мекаю…щийся, убери щас же свои зубья от маво другана!.. А то я тебе их… без этого… без наркозья удалю… рож-жа!

Фигура совсем по-змеиному извернулась, и желтые, немигающие глаза уставились прямо мне в лицо. Через секунду меня замутило от этого нечеловеческого взгляда, и я с радостью подумал, что сейчас, буквально сию секунду, стравлю содержание своего желудка прямо в эту мерзкую харю!..

Однако этого не произошло. Желтые глаза с крошечными черными точками зрачков вдруг стали стремительно расти, а все, что я видел боковым зрением вдруг как-то размылось и уплыло…

А потом черные точки зрачков стали стремительно увеличиваться пожирая желтую радужную оболочку, пока перед моим взором не осталась сплошная… чернота!

Не знаю, сколько времени я провел в этой черноте, мне кажется, что я… засыпал, а может быть терял сознание… Затем приходил в себя… или, может быть просыпался, и снова… засыпал. В одно из своих пробуждения я вдруг понял, что эта полная чернота исчезла… Нет, вокруг меня было по-прежнему темно, но темнота эта имела явный серый оттенок, из чего я заключил, что оказался наконец-то в самой обыкновенной… ночи. И при этом спать мне совершенно не хотелось, и к тому же страшно разболелась голова.

Я быстро выяснил, что лежу на чем-то жестком… вернее каменном. Осторожно ощупав это… каменное, я убедился, что подо мной просто какое-то возвышение, сложенное из отесанных камней. Я медленно приподнялся и сел, спустив ноги с этого возвышения, и тут же убедился, что оно… это возвышение, совсем и не высоко – так, сантиметров тридцать, не больше. Под моими ногами оказался каменный пол, и подковки на каблуках сапог звонко цокнули по камню.

Я осторожно встал на ноги и поднял руки вверх – над головой было пусто, то есть, я не дотянулся до потолка. Тогда мне в голову пришла мысль, что неплохо бы было обойти свое пристанище по… этому… ну… по периметру, вот!

Выставив руки перед собой, я медленно, коротенькими шажками двинулся вперед. Через четыре шага мои руки уперлись в каменную стену. Скользя ладонью правой руки по стене, и выставив левую руку вперед, я двинулся влево. Три небольших шага, и моя рука уперлась в другую стену. Спустя пару минут, я убедился, что нахожусь в небольшом, пять на пять шагов помещении, со стенами, выложенными отесанным камнем… Но самое поразительное заключалось в том, что в этом помещении полностью отсутствовали… окна и двери!

Не думайте, что я сделал такой вывод поспешно – я тщательно обследовал каждую стену на всю высоту своего роста – это действительно был… как это?.. Да!.. Каменный мешок!

Ощупью я вернулся к своему каменному дивану и, усевшись на него, принялся… ждать. А что еще мне оставалось делать?!

Ждал я, наверное, минут двадцать, а потом… запел. Ну в самом деле, сколько можно сидеть, пялиться в темноту и ничего не делать?! А тут хоть какое-то занятие! Правда, этот… репертуар у меня не слишком большой – ну, спел я раз пять-шесть «Наша служба и опасна, и… того…», раза три «Вон что-то с горочки скатилось». И только начал намурлыкивать «У каждого мгновенья свой фасон…», как вдруг раздался страшный скрежет, и наверху, на высоте, наверное, двух моих ростов, медленно образовалась узкая щель, впустив в мою камеру серый сумеречный свет. Но для меня и этого освещения было вполне достаточно, чтобы разглядеть, что сунули меня в каменный подвал глубиной метров пять, и до двери этого подвала, обитой железом, мне ну никак не добраться, поскольку находилась она под самым потолком.

Между тем в щель приоткрытой двери всунулась странная косматая башка, и ужасно грубый, некультурный голос гавкнул:

– Эй, ты, морда пьяная, кончай вопить, всю душу вынул!!

Я, конечно, никак не мог спустить такое неприкрытое хамство, обращенное непосредственно ко мне, любимому, и потому ответил соответствующим образом:

– Гляньте, кто тут у нас проявился?! Держиморда застеночная!! Узнику рот затыкаешь, тварь казематная!! А ну, давай сюда прокурора, разбираться будем, на каком таком основании вы задержали работника правоохранительных органов, сунули его в свой дребаный обезьянник и не доложили обо мне своему руководству?!! А потом, когда полковник Быков, Василь Василич, узнает как вы измывались над его сотрудником, он вам космы-то повырывает!

Эта косматая шкура, вместо того чтобы культурно извиниться и броситься звонить в область, сморкнулась вниз и снова гаркнула:

– Если ты, паразит оручий, не заткнешься, я плевать в тебя буду! Понял!!

Голова, не вступая в дальнейшие переговоры, исчезла, и дверка начала медленно закрываться.

Но тут я услышал довольно громкие… вернее гулкие… шаги, и дверь снова распахнулась во всю ширину. Только теперь в ее проеме появилась уже знакомая мне зеленая, плоская морда под надвинутым капюшоном.

С минуту морда смотрела на меня сверху вниз, а затем вдруг раздался тихий, странно шипящий голос:

– Ну, ч-ш-ш-что, прос-ш-ш-спалс-ш-ш-ся?..

– Ага, проспался! – Довольно отозвался я.

– З-с-ш-ш-с-значит, мы с-ш-ш-сейчас-ш-ш поговорим… – С некоторым даже удовольствием констатировал этот зеленомордый урод. Однако, я с ним не согласился:

– Нет, ни с кем из вашей шайки я разговаривать не буду!! Голова у меня болит! Прокурора давай сюда, с ним поговорю!

Однако тип этот, не слушая меня, повернулся назад и что-то кому-то прошипел. Затем он убрался из дверного проема, и в него начала вдвигаться здоровенная, корявая деревянная лестница. Когда она прочно встала на каменный пол моей камеры, в проеме появилась косматая голова охранника, и коротко приказала:

– Вылезай!

– Ага!! – Рявкнул я в ответ. – Спешу и падаю, и опять спешу!! Нужен я вам – сами меня доставайте, а я на эту лестницу шагу не сделаю!!

Косматая башка исчезла и через секунду на пол камеры шлепнулась какая-то не то тряпка, не то резинка. В туже секунду из этой тряпки повалил такой смрад, что мне стали не нужны ни приказы, ни просьбы. Я пулей взлетел по лестнице и… сразу же оказался в крепких, «ласковых» руках двух низкорослых, косматых мордоворотов. Возможно я и побарахтался бы с ними, но уж больно неожиданно они на меня накинулись – не успел я сориентироваться, как руки у меня оказались крепко скрученными за спиной, а ноги спутаны, как у стреноженной лошади: шагнуть – пожалуйста, лягнуть – ни Боже мой!

Хорошо еще глаза не завязали – оглядеться можно было. Хотя оглядывать-то особенно и нечего было, прямо от двери моего подвала начинался довольно длинный коридор с высоким сводчатым каменным потолком, каменным полом и выложенными камнем стенами, зрелище, прямо надо сказать, довольно унылое. И по всем этим… камням плясали отблески желто-красного пламени – на стенах через каждые три-четыре метра были вмурованы такие… ну… руки из какого-то желтого металла, и эти руки держали факелы, горевшие с легким шипением и совершенно без дыма.