Карина Демина - Наират-2. Жизнь решает все

Город был прекрасен, даже умирая.

На дальних стенах — прощай, белизна, выеденная пламенем — гибли люди.

— Яр-р-ра! — неслось сквозь дым, заглушая крики. Умолкало, захлебываясь кипящей смолой, визжало, принимая камни и щебень. И боль превозмогая, летело победным:

— Яр-р-ра! — Разметало железные волнорезы отборных отрядов. Отбросило к стенам, растоптав нековаными копытами.

— Яр-яр-яр-р-ра! — Ластило к стенам осадные лестницы. Глубоко вонзало крюки, пуская по веревкам муравьев-людей.

— Смотри, человек, запоминай. Вот он, конец мира. И вот оно, начало, — говорит крылатый. Из спины его торчит нож.

Пушки, почему молчат пушки?!

— Для них еще слишком рано, человек.

А для чего не рано?

Для этой душной комнаты и двоих мужчин в идиотских одеждах?

— Архивы жаль. — Первый, придавив коленом крышку сундука, навешивал на петли тяжелый замок. — Но война не прощает слабости и медлительности.

— Кочевники слишком сильны и быстры.

Второй не собирался помогать. Он застыл у окна, пытаясь разглядеть за синим стеклом улицу.

— Их гонит болезнь и голод.

— Их гонит Ылаш.

— Одно другого стоит. Мир пульсирует вместе с солнцем.

Прикосновение — и на цепях проросли бородавки-печати, а замок окаменел.

— Они войдут в город, истопчут немытыми ногами ковры с тысячелетней историей, завалят храмы конским дерьмом и будут греться у костров из книг Драаваана…

— На твоем месте я бы думал о проекте. Впрочем, теперь уже он в той стадии, когда сможет обойтись без тебя. А вот сможешь ли ты без него?

— Скажи, тебе на самом деле наплевать?

— Ты о чем?

— О них! О тех, кто останется. О тех, кто придет. О тех, кто будет жить здесь после… всего.

— Мы уходим вверх, Камаюн. Оставляем внизу смерть, истоптанные ковры и конское дерьмо. Спасаем часть книг твоего любимого Драаваана. Мы уходим взращивать семя новой жизни.

— Это ты называешь новой жизнью?

Хлопок в ладоши, и в комнате появилось коренастое существо с желтыми глазами и серой шкурой.

— Да, Камаюн, это. Гебран, проследи, чтобы сундук отправили наверх. И возвращайся.

Когда за уродцем закрылась дверь, человек с удовлетворением заметил:

— Признаться, глядя на него, на любого из них, я переполняюсь совершенно бесстыдной гордостью. Вот эта голова, эти руки…

— Создали урода. Целое племя искусственных уродов, которые рано или поздно вымрут, — Камаюн дернул раму, распахивая окно. — Колодцы сдохнут или переродятся во что-то иное, кочевники приживутся здесь, а про нас с тобой никто и не вспомнит.

— Ты ошибаешься, друг мой. Все будет совершенно иначе!

Иначе… Все стало иначе. Где верх и низ? Где мир? Где он, Туран ДжуШен, заглянувший в запретные пределы? Ничего нет…

Есть!

Рука. И еще одна. Кто кого держит? Кто кому не дает упасть в ничто? Или, наоборот, тянет еще глубже… Топит во времени.

А к ноге пристегнут каменным замком все тот же сундук. Он пока пуст, ему только предстоит наполниться…

— … последующими измерениями и исследованиями. Но предложенная уважаемым Маашем система — пока единственная рабочая.

На столе перед человеком в синем балахоне стоял огромный поднос с ювелирно выполненной панорамой: опирающиеся на подпорки башенки соседствовали с хрустальными кубиками за́мков, голубыми стеклянными лентами рек и символическими рощицами деревьев.

— Это, разумеется, весьма приблизительный и общий вид, — говоривший горбун вынужден был забраться на стул, чтобы обвести стеком всю композицию. — Что до частностей…

Он ловко спрыгнул на пол и засуетился рядом с другой конструкцией, то и дело прикасаясь к столбикам, увитым золотистыми лианами, и мерцающему желтым шару.

— Мы впервые можем локализовать пульсации. В конце концов, даже попытаться обратить их на благо. Быть может, это успокоит эпидемии, бушующие в степях. Иначе, чего доброго, нам придется отгонять кочевников от границ… Итак!

Стек коснулся центрального шара, который мелко завибрировал и взорвался волной ослепительно яркого света. Однако тот метался лишь между столбами, увязая в сплетениях золотых стеблей.

— Как видите, основная часть световых эманаций поглощается.

— И куда она девается? — Знакомые голос, насмешкой прикрывающий боль.

— В какой-то степени растворяется, но большей частью перерабатывается нашими славными обжорками. Одним словом, ваш сарказм не уместен, Камаюн. Эскаланы нуждаются в эманациях и прекрасно взаимодействуют с золотарницей. Мы лишь слегка подправили биологические потребности.

— Создали абсолютно противоестественных существ.

— Создали помощников и надежду для мира!

— Грубо вмешавшись в его естественное устройство?

— Хватит! — произнес человек в синем. — Камаюн, либо выйдите, либо заткнитесь, наконец! Продолжайте, Мааш.

Еще удар. Еще вспышка. Золотарница наливается все более яркой желтизной, оттягивая свет от центра. Люди наблюдают. Записывают. В полголоса обмениваются репликами.

— Данная конструкция поддерживает сама себя, сама же регулируется. Солнце усиливает пульсацию и дает больше пищи — увеличивается количество поглотителей. Пульсация ослабевает — возрастает конкуренция, и число поглотителей уменьшается естественным способом. Более того, дополнительные элементы отвода, созданные УнКаашем, позволят использовать некоторую часть энергии людям.

— Запас прочности?

— Практически бесконечен.

— А что если вы ошибаетесь? — спросил Камаюн и вышел из комнаты.

Шар снова плюнул светом…

…по глазам, заставляя отвернуться. Очнуться. Рвануть сундук, наполовину полный картами, чертежами и расчетами.

Не вытянуть. Уже не вытянуть. Теперь только вниз.

Карлики покорно спускались по узкой лестнице. Серые тени на сером камне. Уродцы из вечной тьмы. Бочкообразные торсы, горбатые спины с мягкими отростками. Головы-шары с совиными глазами.

— Знаешь, я никак не могу привыкнуть к их виду, — мужчина посторонился, пропуская двоих с огромным коробом. — И постоянно размышляю, сколько в них человеческого?

— Ровно столько, сколько нужно, чтобы сохранить разум. Поверь, у них большое будущее.

Шлепали босые ноги, скрежетали волокуши, влажно хлопали крылья по спинам.

— А внешний вид… Несколько поколений жесткой селекции способны многое изменить. И не только в облике. Они станут детьми идеальной системы. Еще лет сто или двести, и мир окончательно изменится. Они изменят его. Даже жаль, что не увижу. Эй, вы там, поаккуратнее!.. Слышал о новой концепции УнКааша по усилению порталов в противовесов Маашевым трубам? По-моему, это тот самый балансир, который, наконец, устаканит всю чехарду…