Андрей Прусаков - Путь чужака

— Ничего!

— Тебе не нравятся ставры!

— Очень нравятся!

— Они вонючие, да?

— Они прекрасно пахнут!

Стас занес кулак. Один удар — но такой, что он запомнит на всю свою жалкую жизнь! Лавочник заверещал.

— Эй, ты, ставр! А ну, отпусти его!

Стас обернулся. Стража. Двое парней, не слишком уверенных в себе, если судить по взглядам.

— Пошли вон! — рявкнул он. — Я не граблю.

— Что ты делаешь в чужой лавке? Ты покалечил человека! — сказал один.

— Отдай оружие, ставр, — приказал второй. — И иди с нами в суд!

Стас отпустил лавочника, а чтобы не уполз, придавил копытом.

— Позовите еще десяток, — презрительно процедил Стас. — А потом указывайте.

Первый оказался молодцом. Выхватив меч, он направил клинок на погромщика:

— Иди с нами, или…

Стас не собирался драться, да и гнев понемногу утих. Он понял: парни делают свое дело, в их глазах он выглядит погромщиком или вором. Он хотел сказать, кто он, но передумал.

— Идем, — сказал он и отдал меч.

К вечеру об этом говорил весь город. Выходку ставра, напавшего на мирных горожан, обсуждали все, кому не лень, и Стас понял, что он натворил.

В суде его узнали и отпустили. Он лично наградил задержавших его стражей, оставив их в полном недоумении.

Но в Ильдорне стало неспокойно, невидимое глазу напряжение нарастало, перепалки между людьми и ставрами часто заканчивались драками. Элор жестоко наказывала зачинщиков, не делая исключений между ставрами и людьми, и горожанам это не нравилось. Жители Ильдорна были не готовы жить бок-о-бок с новыми соседями, еще недавно считавшимися рабочим скотом. Конфликты происходили часто, причем не только из-за расовой неприязни. Освобожденные Элор ставры получили свободу передвижения и повезли свои товары в Ильдорн и другие поселения, что очень не нравилось местным торговцам. Дешевые товары ставров сбивали цены местных торговцев, и делегация купцов прибыла к королеве.

— Чего же вы хотите? — спросила их Элор. — Я обещала ставрам свободу и дала ее. Ставры имеют те же права, что и вы, я не стану запрещать им торговать.

Раздосадованные купцы ушли ни с чем.

— Ты наживаешь врагов, — сказал Стас.

— Я не боюсь.

— И правильно. Знай: ставры всегда поддержат тебя. Теперь ты и их королева.

Это было так. В каждом клане ставры славили Элор за дарованную свободу, возвращенных из рабства соплеменников и пожалованные вольности. Только Ильдорн не был так добр к ней. Люди роптали, и Стас не понимал этой ничтожной и глупой ненависти. Какое им дело? Разве мало того, что Элор сделала для них, снизив пошлины, разрешив то многое, что запрещала Айрин? Жалкие, подлые людишки!

Несмотря на предупреждения Стаса, слух о выходке фаворита Мечедара оказался известен королеве. Элор стала расспрашивать, Стас отмалчивался и не говорил. Он не хотел огорчать любимую, но королева была настойчива, женским чутьем чувствуя, что нашумевшее дело как-то связано с ней. Слово за слово, и она вытянула правду. Кровь ударила Стасу в голову, когда он вспоминал те слова.

— Я едва не убил их обоих, — произнес он.

— Жаль, что едва!

Изумленный Стас взглянул на Элор и не узнал: лицо королевы было чернее тучи, глаза пылали ненавистью.

— Я прикажу повесить этих ублюдков! Найди их и передай палачам!

— Я плохо помню, где это было, — ответил Стас. Он кривил душой, изо всех сил желая, чтобы Элор остыла. Ему страшно видеть ее такой. — Я плохо знаю город. Я и так покалечил одного из них.

— Стас, я слишком добра! Айрин была жестока, ее не любили и боялись, но никто не смел так говорить о королеве! Я повешу мерзавцев на площади и заткну поганые рты!

— А ведь я не хотел, чтобы ты стала королевой! — нехотя признался Стас. — Никогда не хотел, потому что знал и чувствовал, что так все и будет.

— Почему же ты помогал мне?

— Я хотел, чтобы ты была счастлива. А теперь вижу, что со мной тебе трудно быть счастливой.

Они замолчали. Такой тягучей, отчаянной тишины Стас не слышал никогда.

— Что? — наконец, произнесла она. — Что ты задумал?

— Мне лучше уйти. Хотя бы на время. Чтобы злые языки…

— Я вырву их!

— И настроишь народ против себя. Я хочу, чтобы тебя любили, а не боялись.

— Я — королева! Я делаю, как хочу и что хочу. Кто глуп, тот пусть меня боится. Кто умен — поймет, что наступают другие времена.

Тупик, подумал он. Что же нам делать?

— Я ведь не уйду насовсем, Элор. И ты всегда будешь со мной. Вот здесь, — он приложил огромную ладонь к сердцу. Элор схватила его ладонь:

— Не уходи. Хочешь, прощу их всех?

— Дело не в них, — сказал Стас. — Тебе нужен трон. А мне нужна ты. Но ты не можешь оставить все и уйти со мной!

— Я вернулась туда, где рождена. Рождена, чтобы править — а ты хочешь, чтобы я ушла?

Он не знал, что ответить. Все, что они пережили, все вело к этой цели. К трону. Отказаться от того, к чему так стремились — и впрямь глупо. Но она не понимала многого. Он не мог оставаться во дворце. Когда в спину шепчут и показывают пальцами, когда видишь кривые ухмылки и представляешь, что говорят о тебе и Элор. Хотелось пустить кровь и порвать дурные рты! Он сдерживал себя изо всех сил. Нельзя. И так его неразумный поступок едва не разрушил хрупкий союз людей и ставров. А может, мы строили замок на песке?

— Я думала об этом, когда Мирхем не дал благословения, — сказала Элор. — Но не знала, что жрецы настолько обнаглеют. Я знаю: это они мутят народ.

Если я уйду и вернусь в клан, ей станет легче, подумалось Стасу. Исчезнут разговоры и сплетни. Но дальше? Встречаться тайком, как воры? Элор не допустит такого, и он не хочет. Мир объявляет нам войну, подумал он, тогда к черту этот мир! Мы двое — это мир! Наш мир.

Его взгляд встретился с глазами девушки. Элор улыбнулась:

— Выход есть, Стас. Наша свадьба.

Он остолбенел. Об этом он не смел и мечтать.

— Да, наша свадьба, — повторила она. — Элор и Мечедара. Королевы Ильдорна и вождя Железного Рога.

— Ты понимаешь, что…

— Понимаю, Стас. Пусть будет, как в твоей сказке. Это наша судьба, Стас.

— Не люблю это слово, — пробормотал он.

Все правильно. Единственный верный ход. И, действительно, как в сказке. Он не верил ушам. Как она решилась, как смогла? И что скажут люди? Стас чувствовал, как краснеет от гнева на самого себя. Трус! Какое тебе дело? Пусть говорят! Ты совершил невозможное, а теперь боишься говорунов! Но какова Элор! Вот так, по-королевски: не развязать — так разрубить!

— Я согласен, моя королева, — улыбаясь, сказал он и полез целоваться.

— Не откуси мне нос, чудовище, — засмеялась Элор.